Юрий Корчевский - Взлет разрешаю! [litres]

Холодное дыхание приближающейся зимы уже чувствовалось. Стоит промедлить, и в казенном обмундировании мерзнуть будешь. Шинелька темно-синяя рассчитана на зиму европейскую, под Москву либо Тамбов. Хорошо бы унты заказать, но Павел побаивался – хватит ли денег? До зарплаты еще месяц, он только работать начал на новом месте, а накопить в Осоавиахиме не удалось.

Пока разговаривали, обогреватели нагрели моторы, на масляном щупе из двигателя масло жидкое, стекает. Значит прогрелось. Сняли рукава печки. Пока бортмеханик обогреватель в сарай возвращал, Павел запустил моторы. Обороты немного выше холостых, чтобы моторы прогрелись. Шасси на колесных упорах, самолет не покатится самопроизвольно.

У кассы на краю аэродрома, фактически будочки, уже народ толпится. Билеты заранее не продавали, поскольку самолеты, особенно зимой, летали по фактической погоде. В метель или штормовой ветер полетов не было. Вадим уже рассказал, что можно прилететь в какой-то пункт и просидеть неделю, пока уляжется пурга. Да и потом проблемы – очистить обледенелые плоскости, оторвать лыжи от наста. Своя специфика на севере, причем раньше с такими трудностями Павел не сталкивался. Самолеты после стоянок очищали солдаты из БАО, батальона аэродромного обслуживания. А лыжного шасси «дугласы» не имели. Снег с аэродрома чистили бульдозерами или укатывали.

Так что первый вылет сразу добавил опыта. Пассажиры потянулись к самолету. С документами пришел командир. Все места заняты, можно вылетать. Бортмеханик вытащил упоры из-под колес, запер дверь. В салоне уже тепло, работал автономный обогреватель в хвосте, отопление подогревом воздуха. Бортмеханик рычагом из кабины снял стопоры основных стоек шасси.

– Готово! – доложил он.

Командир вырулил на взлетную полосу, бортмеханик застопорил дутик. Во время взлета и посадки он должен быть в зафиксированном положении.

– Взлетай, – скомандовал он Павлу.

Павел добавил обороты моторам, предварительно нажав тормоза. По тахометру обороты уже две тысячи двести.

– Взлет!

Радиообмена с вышкой не было по причине отсутствия таковой. На этот раз он взлетел плавно, буквально «блинчиком» развернулся на нужный курс. Командир кивнул одобрительно. Второй пилот учел ошибку, это хорошо, делает выводы. Командир уже на высоте в тысячу метров запросил у Якутска эшелон.

– Две тысячи триста, – ответила вышка.

– Понял, две тысячи триста.

Необходимая высота для полета называется эшелоном. Самолеты, которые даже только теоретически могут пересечься в полете, разводят по высоте на разные эшелоны. Причем высотомер показывает высоту над уровнем моря, реальная высота может быть равна, если полет над морем, а чаще значительно меньше. Например, высота Чокурдаха над уровнем моря 96 метров. При посадке, особенно в условиях ограниченной видимости, это чрезвычайно важный параметр. На высотомере есть верньер, вращая который можно выставить высоту аэродрома конкретного населенного пункта и тогда экипаж будет знать, на какой высоте он над аэродромом.

Над Якутией авиасообщение в послевоенные годы редкое. Богатые залежи углей или алмазов только разведаны и промышленной добычи нет. Вот когда она начнется – в Нерюнгри или Мирном, тогда прибавится народа, работающих постоянно или командированных.

В Якутск полет получился быстрее за счет сильного попутного ветра, почти на полчаса. Сажать самолет командир приказал Павлу. Вышел на радиопривод. Раньше не было деления на дальний и ближний. Зашел точно в створ полосы, вполовину убрал обороты мотора, медленно стал терять высоту. Конечно, старался не ударить в грязь лицом, и получилось отлично. Коснулся полосы в самом начале, почти незаметно, без толчка, только колеса о себе заявили, стали подпрыгивать на неровностях. Притер хвост на дутик и плавно на тормоза. Бортмеханик оценил:

– Могешь!

А командир показал большой палец. У Павла на душе светлее стало. Первый рейс на новом месте работы и получился удачным.

Отработал с этим экипажем месяц, обвыкся. За это время успел побывать почти на всех посадочных площадках поселков Якутского улуса – в Черном, Тикси, Бестяхе, Верхне-Янске и даже на полюсе холода – Оймяконе. Все авиалинии сугубо местные. Нравилось, каждый вылет на новую посадочную площадку. Потом задумался – почему? Многие экипажи летают по одному и тому же маршруту, скажем Якутск – Магадан или Красноярск, либо Петропавловск-Камчатский. Да, эти линии уже не местные, а региональные. Или руководство хочет ознакомить его с особенностями каждой площадки? Подтверждение своим догадкам получил через два месяца, когда его назначили приказом командиром воздушного судна. Приглядывались, оценивали, знакомили с условиями, с площадками. Летчиков с опытом не хватало. Самолет дали новый, производства завода в Комсомольске-на-Амуре, но не пассажирский, а грузопассажирский. В нем сиденья вдоль бортов, жесткие, откидные. Потому как главная задача – возить грузы. Во многие поселки только авиацией и добраться можно. В некоторые – летом на лодке, зимой – на оленях по льду. Но на оленьей упряжке много не увезешь, олень меньше лошади. На нартах каюр-погонщик и груза килограммов сто. Лошадь крупнее и на санях везет триста. Но олень еду из-под снега копытами сам добывает и кроме ягеля не ест ничего. Ни конюшня не нужна, ни запасы сена.

Бензин стоил недорого, потому самолетами рыбхозы вывозили рыбу в Якутск, а потом в крупные города. А еще меха, груз ценный, продавался за валюту за границу. Были рейсы и вовсе особые, когда с приисков вывозили намытое артелями золото. По весу немного – пятьдесят – сто килограмм, а стоимости солидной. С золотом и охрана вооруженная и кассир летели в Якутск.

Однако вылет к ним едва не обернулся бедой. Два дня подряд пурга, снега нападало сразу много, почти по колено. Технические службы с ног сбились. На самолетах надо менять колесные шасси на лыжные. В первую очередь занимались самолетами пассажирских линий, они графиковые. Пока механики хлопотали у самолетов, Павел разговорился с пилотами-старожилами, кто в Якутии не первый год. Они как раз обсуждали, как и где лучше садиться на лыжах. Один из пилотов сказал:

– Парни, проблемы две. Первая и главная – на лыжах нет тормозов. Поэтому приземляться в начале полосы и не делать размашистых движений рулями направления. Может развернуть, и поедете боком, как на машине в гололед.

Павел слушал внимательно. Кто-то из новичков сразу спросил:

– А вторая проблема?

– Как после стоянки тронуться.

– Шутите?

– При пробеге лыжи о снежный наст трутся, немного нагреваются. Зарулил ты на стоянку, движки заглушил и ушел. Под лыжами снег слегка подтаял, совсем немного. И замерз. Лыжи намертво прихватило, утром не стронешь даже на форсаже.