Юрий Корчевский - Взлет разрешаю! [litres]

Собственно, у Павла был такой же план. Но сначала хотелось выслушать мнение других.

– Принимается. А теперь спать. Что-то я устал сегодня.

В вахтовке двухъярусные нары на четверых. Павлу, как старшему, досталось нижнее место.

Проснулся, как привык, через восемь часов. Парни еще спят, похрапывают. За окном нечто серое, не день, не ночь. Зато снег идти перестал.

– Подъем! Оправиться и принять пищу! – по-армейски скомандовал Павел. – «Аннушка» заждалась.

Уголь в буржуйке еще тлел. Подкинули еще угля из ведра, вскипятили чай. Позавтракали рыбными консервами и галетами, чайком запили. Горячий обед в поселковой столовой будет в два часа дня.

Администрация поселка выделила тягач. Часа два медленно буксировали Ан-2. Бортмеханик на тягаче был, чтобы отдавать команды водителю. При буксировке на лыжном шасси тягачу тормозить резко нельзя, иначе самолет догонит, ударит в корму. Ежели погнет винт, ждать можно долго, если погода подведет. Все же отбуксировали на площадку. Потом ручным насосом по очереди качали из железных бочек бензин. Доставляли таким образом авиатопливо на все посадочные площадки – баржами, тягачами на санях-волокушах. Если не сделать запас на площадке, обратный вылет невозможен. Расстояния от Якутска до многих поселков на пределе дальности полета самолетов Ан-2 и Ли-2.

После физической работы согрелись, даже вспотели. Прикатили автономную печь, запустили, рукав с горячим воздухом к мотору спереди подвели. А сами в столовую. Летчиков кормили за счет прииска, как и сотрудников. Пища сытная, но на всех посадочных площадках однообразная. Не хватает картошки, к которой русский человек привык, это второй хлеб. Овощи редко свежие – огурцы, морковь. А помидоры – консервированные к праздникам. Мясо – тушенка из консервов или свежее – оленина. Вот рыбы в изобилии. Летом свежая, копченая, слабосоленая из бочек деревянных. И чир, и лосось, и нерка, и кижуч. Можно сказать – деликатесы, но это в городах, а в Якутии в порядке вещей. Как карп или щука в средней полосе России, где-нибудь под Тамбовом или Горьким.

Перед обедом руки мыли тщательно, с мылом. Не потому, что грязные, а бензином сильно пахли. Для Ли-2 и Ан-2 применялся автобензин Б-70, для того времени вполне качественный, считался высокооктановым. С началом производства лицензионных моторов «Райт-Циклон» стали по импортной технологии выпускать и бензин, но в малых количествах. Вроде всем бензин хорош, в отличие от других зеленого цвета, но въедливый. На кожу рук попадет, не скоро выветрится.

Сразу после обеда мотор запускать. За час работы автономного предпускового подогревателя, как он официально именуется, мотор прогрелся. Кнопка на запуск, пронзительный вой стартера, первые редкие вспышки, выхлопы сизого дыма из выхлопной трубы по правому борту. А потом схватил сразу мощно, всеми цилиндрами, наполнил фюзеляж гулом и вибрациями.

У небольшого сарайчика, на шесте рядом с ним – «колбаса», как называют полосатый чулок ветроуказателя, уже люди толпятся, человек восемь. Те, кому в Якутск по делам надо. Ежели на собаках или оленях ехать, не одна неделя уйдет. Только на еду собакам не один мешок рыбы уйдет. Лайки ездовые питаются только ей, как олени ягелем.

Экипаж занял места, Павел дал газу, за хвостом самолета снежная пыль столбом, а «Аннушка» ни с места. Второй пилот и бортмеханик похватали кувалды и вон из аппарата. Надо лыжи оторвать от снежного наста. Один удар за другим. Через несколько минут обе лыжи основного шасси сорваны, за хвостовую лыжу принялись. Очень неудобно, приходится наносить удары из позы в три погибели, мешает оперение. Всё, получилось. Павел прибавил обороты, самолет стронулся с места. Развернулся, второй пилот занял место в кабине, бортмеханик у двери, проверяет билеты. За последним пассажиром втягивает лестницу, закрывает дверь, проходит в кабину. Дверь в пассажирский отсек не закрыта. Не было тогда угонов. Да и угнал бы кто-то из беглых заключенных, куда лететь? До Аляски топлива не хватит, до Китая или Кореи тоже, да и режимы там дружественные, угонщиков сразу выдадут.

Павел на приборы посмотрел. Температура и давление масла в норме, сразу ручку управления двигателем вперед до отказа. На колесном шасси ноги на тормозах, а на лыжном не получится, самолет сразу двигаться начинает, хотя мотор не набрал еще максимальные две тысячи оборотов в минуту. Провожающих, как в больших аэропортах, нет. Промелькнул слева барак и «Аннушка» уже оторвалась от земли. Набрали двести метров высоты, разворот и самолет ложится на курс к Якутску. Высоту набирали, впереди горные хребты. Вроде и невысокие. Но врезаться можно запросто, особенно если видимость неважная и турбулентность. Кидает самолет воздушным потоком вниз на сотню метров, пассажиры говорят – воздушная яма, и встреча с заснеженными вершинами неизбежна. Поэтому хотелось иметь запас по высоте метров пятьсот.

Несколько горных хребтов идут по территории Якутии. Есть горы совсем низкие, как Молотова, фактически ровное плато высотой восемьдесят метров. В противовес горы Победа в 3003 метра, на северо-востоке от поселка Усть-Нера, высшая точка хребта Черского и она же высшая точка Якутии. Немного ниже – 2959 метров Муус-Хайя, или Ледяная гора, что на юго-запад от Оймякона. Так что Якутия – не только тундра, но и горы. И лучше бы на одномоторном самолете над горами не летать.

После вчерашней пурги внизу сплошная белизна, на земле почти никаких ориентиров не видно, да и определиться с высотой визуально нельзя, одна надежда на приборы. Наводку, корректировку, дают радиополукомпасы, работающие от радиомаяков. Ныне такие способы наведения ушли в архивное прошлое, навигация спутниковая, что для кораблей, что для самолетов. Она значительно более точная.

После пурги в атмосфере тихо, нет ветра, нет болтанки. Долетели спокойно, приземлились. А командир авиаотряда к себе требует. Мол – пиши объяснительную по поводу вынужденной посадки. Ведь знает, что садились по неблагоприятным погодным условиям. Это с Зырянки постарались. Им сообщили по рации, что борт с запасными частями вылетел. Через несколько часов они услышали звук мотора самолета в снежной круговерти, а потом он пропал. Обеспокоились – не повернул ли пилот куда-нибудь на запасной аэродром? Отбили радио. А самолет уже сидел на вынужденной недалеко от поселка.

Вынужденная посадка – это брак в работе. Техника не подвела, метеоролог дал неверный прогноз или пилот оплошал? Виновного надо сыскать и наказать, дабы другим неповадно было, а еще срезать премию, у кого она была.

Командир вздохнул.

– А мы планировали представить тебя на классность.

Павел засмеялся. По квалификационным испытаниям пилотам присваивали классы от первого до четвертого. Потом четвертый класс убрали, осталось три. Летчик высшего, первого класса должен был осуществлять взлет и посадку при нижней границе облачности восемьсот метров и видимости шестьсот метров. Павел такие трудные посадки имел по нескольку в месяц, а вынужденную посадку провел при видимости метров сто – двести, а нижнюю границу никто определить бы не смог, сплошная снежная пелена. К тому же под ним не аэродром был, где посадочная полоса подготовлена, есть ближний и дальний привод, где ВПП бетонная и подвохов в виде камней или деревьев ждать не приходится. Сказал лишь в свое оправдание: