Юрий Корчевский - Взлет разрешаю! [litres]

– За такую посадку свечку в церкви ставить надо, хоть я и неверующий. Видимость максимум сто метров и пурга. Сел вообще не на площадку. В Зырянке света не было, ни одного огонька не видно.

Черт с ней, с классностью, хотя обидно. За каждый класс доплаты к зарплате, но начинаются они с четвертого, самого низкого. И при условии, что налет в месяц не меньше 90 часов. Обычно после выпуска из одного из авиаучилищ Гражданского воздушного флота, коих четыре – Ульяновское, Бугурусланское, Краснокутское и Сасовское, молодой пилот начинал вторым на Ан-2, года через три становился командиром этого самолета. Затем следующая ступень – Ли-2. Немного позже, с появлением Ил-12 или Ил-14 уже на них. С этих самолетов на Ан-24, первые турбовинтовые.

Доплат жаль. Хоть есть классность, хоть нет, а рисковать приходится одинаково, и налет у него приличный, за месяц по сто пятьдесят часов, переработки. Они тоже оплачиваются, но выматывают.

Командир авиаотряда сам пилот, понимал нелепость обвинений в вынужденной посадке. Пилот сохранил самолет, людей, груз. Причем груз доставил, генераторы быстро отремонтировали. Но отреагировать положено.

– Ладно, напишем – проведена работа. А вообще, с такими навыками тебе в Полярной авиации работать надо. Свободен.

Полярная авиация была создана еще до войны. Ее летчики обслуживали местности за Полярным кругом, в высоких широтах. Применительно к Якутии – Тикси, Нюрба. Ледовая разведка для проводки судов по Северному морскому пути, заброска метеорологов, геологов на побережье северных морей, высадка зимовщиков на дрейфующие льды. Летали пилоты Полярной авиации на Ан-2 и Ли-2, самолетах – мало приспособленных для работы в таких жестких условиях. Павел отдавал должное умению и смелости летчиков-полярников, но сам переходить в их когорту не хотел. Приключений и морозов хватало и здесь. В Якутске хоть кинотеатр есть, все же культурный очаг. А у полярников ледяное безмолвие. Сколько самолетов и экипажей погибло и пропало без вести в северных широтах – не счесть.

Да еще интерес в Якутске появился. Случайно познакомился с девушкой. Оказалось – врач, после института направлена на работу. Никто после вуза работу себе не выбирал. Куда государство в лице министерства направило, туда выпускник ехать обязан и три года отдать. За эти три года столько событий могло произойти! Женился, на работе начался карьерный рост, да не чиновный. Из инженера начальником участка стал и перспектива есть. А еще и служебное жилье получил. И как после этого уезжать? Так и комплектовало государство специалистами отдаленные местности. Все богатство земли обычно в труднодоступных местах – Якутии, Колыме, Чукотке. Там и золото, и алмазы, и газ, и нефть. Только взять эти ценности очень трудозатратно и тяжело.

В общем, вынужденная посадка обошлась без последствий. Прошло два месяца, может – немного больше. Утром по радио объявили о тяжелой болезни товарища Сталина, нарушение мозгового кровообращения. В газетах заключение лечащих врачей – сплошь светила отечественной медицины.

Многих тогда это сообщение потрясло, лица хмурые. Павел, как и другие фронтовики, к Сталину относился без пиетета. Газеты в сорок пятом вещали, что он выиграл войну. А Павел считал – народ напряжением всех сил и большой кровью. Если Сталин гений, почему проспал подготовку немцев к войне? Почему армия оказалась не готова? Мало того что не отмобилизована, так еще все склады и запасы недалеко от границы и попали под первоначальный удар. И в дальнейшем все стратегические операции спланированы Генштабом, Шапошниковым, а претворены в жизнь командармами. Да и мог ли Сталин с незаконченным семинарским образованием давать ценные советы генералам и маршалам, имевшим фронтовой опыт? Сталин и летать боялся и на фронт не выезжал, хотя была картина одного художника – «И. В. Сталин на фронте». Кто из фронтовиков дошел до Германии, кому повезло дожить, своими глазами видели жизнь простых немцев, могли сравнить и с жизнью в СССР. И сравнение было не в пользу коммунистического режима. Да еще после войны власть к бывшим фронтовикам отнеслась жестоко. Перестали доплачивать за ордена и медали, хоть выплаты скромные были, однако позволяли выжить. Обиженные фронтовики давали свои награды играть малолетним сыновьям. А еще, чтобы не портить вид городских улиц, из Москвы и городов союзного подчинения выселили силами милиции безногих инвалидов. Нечего кататься на деревянных тележках, вместо колес которых стояли подшипники. Подшипники гремели, стучали об асфальт деревяшками, которыми инвалиды отталкивались. А еще попрошайничали, поскольку пенсии по инвалидности мизерные.

Почти все фронтовики свое отношение к усатому грузину скрывали, иначе можно было угодить в лагерь. Не доверяли даже женам, было много случаев, когда они доносили на мужей. Считалось – проявили бдительность, выявили скрытого врага.

И Павел молчал. А в шесть утра шестого марта Левитан трагическим голосом объявил о смерти от тяжелой болезни руководителя партии, друга и учителя всех народов товарища Сталина. Скорбь накрыла страну. Кто-то печалился и плакал, другие едва сдерживались, чтобы не явить радость. Появилась надежда на перемены к лучшему. Была война, и всем было тяжело – на фронте и в тылу. Жили надеждой – одолеют врага, станут жить легче. Победили, а лучше жить не стали. И голодно было и вещи купить, даже первой необходимости, вроде обуви по сезону – проблема. Германия, лежавшая в развалинах, уже восстановилась, благодаря плану Маршалла. И получалось – победитель жил хуже побежденного.

По радио транслировали, как народ прощается с телом вождя, потом в кинотеатрах показывали кинохронику. И только много позже Павел узнал, как много людей погибло в давке у Колонного зала, где выставили гроб, на Манежной площади.

В Якутске политических заключенных полно, кому выезд на большую землю запрещен. Они смерти Сталина откровенно радовались. Нет, они не ходили с плакатами, не собирались группами, но на их лицах расплывались счастливые улыбки. Они надеялись на перемены в стране, на лучшую жизнь. И действительно, после смерти вождя, а потом расстреле Берии, этого палача, пошли политические послабления, особенно после восшествия на пост генсека КПСС Н. С. Хрущева. Культ личности осудили, многих реабилитировали. И потянулись толпы бывших зеков на железную дорогу, домой, к родным, которых не видели по десять – пятнадцать лет. И не знали, что родные, как члены семьи изменника родины тоже осуждены и сосланы в лагеря Казахстана. Не всем суждено встретиться, а квартиры их давно изъяты вместе с мебелью и ныне проживают в них партийные и советские чиновники, а то и те, кто донес.