Василий Криптонов - Капкан [СИ]

Дэйю подошла последней.

— Соболезную вашему горю, — сказала, обращаясь к Кингжао.

Кингжао молча поклонилась. Дэйю поставила в вазу белые хризантемы и отошла. А на меня так и не взглянула. Отойдя, замерла на месте, снова опустила голову.

А я услышал, как в наступившей мёртвой тишине раздался странный звук. И вдруг понял, что издаю его сам — до скрипа стиснул зубы, чтобы не сорваться.

Приказал себе отбросить эмоции. Вдохнул. Выдохнул. И заговорил:

— Я, к сожалению, знал Гуолианга не так хорошо, как хотел бы. Гораздо меньше, чем все вы, здесь собравшиеся, и моя уважаемая матушка. — Поклонился Кингжао. — Но одно я знаю совершенно точно. Гуолианг прожил жизнь достойным человеком! Он видел цель, к которой идёт. — Я нашёл взглядом Дэйю. Молчал до тех пор, пока она не подняла голову. И, глядя ей в глаза, проговорил: — Он видел свой путь — и готов был идти по этому пути до конца. Его ничто не заставило бы свернуть! Ни боязнь смерти, ни сама смерть. Гуолианг верил в то, что делает — и умер с осознанием того, что поступил правильно. Его выбор достоин уважения. И здесь, провожая Гуолианга, я, Лей Ченг, клянусь, что так же, как и он, буду верен избранному пути. До самого конца. — Я не отводил взгляд от Дэйю. — До самой смерти. Даже если буду понимать, что следуя этому пути, с каждым шагом приближаю её. Я выбрал свой путь! И меня не остановить. Клянусь.

Я замолчал.

Увидел, что губы у Дэйю дрогнули. Она попыталась что-то сказать, но не решилась. Пронзила меня ненавидящим взглядом — а в следующий миг исчезла. Стояла далеко, за спинами других гостей, и исчезновения никто не заметил — так же, должно быть, как перед этим не заметили появления. А я поймал себя на том, что снова до скрипа стиснул зубы.

Служащий крематория, рассудив, видимо, что с речью я закончил, вежливо осведомился, не желает ли произнести слова прощания кто-нибудь из уважаемых гостей.

Я посмотрел на Кингжао. Та отрицательно покачала головой. Уважаемые гости тоже помалкивали. Видимо, не привыкли выступать с речами.

Я повернулся к служителю. Тот кивнул, что понял. Заиграла траурная мелодия. Конвейерная лента на столе, где лежал гроб, пришла в движение. Гуолианг отправился навстречу новой жизни.

— Полиция! Всем оставаться на своих местах!

Двери в зал распахнулись.

Старики, собравшиеся в зале, застыли бы, как статуи, и без команды — такими изумлёнными выглядели. Ниу громко ахнула, Джиан выхватил оружие, дёрнулся ко мне. Я взмахнул рукой, приказывая ему остановиться.

Полицейских было четверо. Главного я узнал — тот капитан, что меня допрашивал. Сегодня он был одет в полевую форму.

— Лей Ченг, ты арестован! — бросил, едва войдя. И повторил: — Всем оставаться на своих местах!

Я покачал головой:

— Боюсь, капитан, что кое-кому тут нет никакого дела до ваших команд.

Посмотрел на ленту конвейера, несущего гроб — она продолжала двигаться. Обалдевший служащий крематория остановить этот процесс то ли не мог, то ли решил, что на покойников приказы не распространяются.

— Счастливого пути, Гуолианг, — глядя вслед гробу, пожелал я. — Ты всё-таки неисправимый бунтарь.

Через несколько секунд последнее пристанище Гуолианга поглотила печь. Мятежный старик мог бы быть доволен. Он ушёл навстречу новой жизни непокорённым.

Дежавю — раздражающая штука. Кажется, будто бегаешь по одному и тому же заколдованному кругу. И неужели у судьбы вообще не бывает выходных? Можно подумать, на меня и так мало свалилось… Гуолианг мёртв, дома чёрт знает что, Дэйю взялась показывать характер, вместо груза таблеток взяли груз героина, пацанов постреляли, какой-то неизбранный полудурок чуть не угробил нас с Дэйю. Я и так живу насыщенной жизнью, ребята, не беспокойтесь, мне совершенно не скучно!

Но я опять сидел в допросной, с руками, скованными за спиной наручниками. А напротив меня сидел тот же самый полицейский, что и день назад. Сидел и молча смотрел, воображая, будто оказывает психологическое давление.

— Что? — раздражённо спросил я. — Хотите предложить мне абонемент?

— Вроде того, — раскрыл наконец рот полицейский. — От двадцати пяти до пожизненного.

И снова замолчал. Я мысленно закатил глаза, внешне же не выдал своего настроения ни словом ни жестом. Хватит уже кормить копа эмоциями. Даже если кажется, что твои вспышки ничего не значат, не несут никакой информации, на самом деле всё, что ты не контролируешь разумом, даёт грамотному полицейскому пищу для размышлений. И если размышлять он умеет, то в итоге хреново будет тебе же. Слово — серебро, молчание — золото. Истина, хорошо известная тем ребятам, у которых не сложились отношения с законом.

Тишина затянулась. Полицейский заговорил первым, что явно не укладывалось в имевшийся у него сценарий.

— Тебе не интересно, что за обвинения тебе предъявляют на этот раз?

— Мне кажется, мы ещё в прошлый с этим разобрались. — Я пожал плечами, насколько это позволяли скованные за спиной руки. — Так бывает: уйма отделов, иерархия не вполне понятна, один документ пришёл раньше, чем нужно, другой потерялся, и вот, чтобы не получить втык от начальства, приходится отрабатывать заведомую чушь.

— О, так ты думаешь, что речь идёт о том стиральном порошке? — улыбнулся полицейский.

— О каком порошке? — удивился я.

— С которым тебя взяли в прошлый раз. Экспертное заключение из лаборатории пришло — это стиральный порошок, контрабанда из Японии. Не очень понятно, для чего, но об этом у нас ещё будет время побеседовать. А пока есть более насущные вопросы.

Стиральный порошок? Да он что, вообще меня за идиота держит?! Моё чутьё меня ещё ни разу не подводило, я помню, какой смрад стоял в трюме. Нет, это был наркотик, и при том — чистейший. Без сухого молока и прочей дряни, которой уже потом, на местах будут «разбавлять» товар.

— Серьёзно? — переспросил я. — А на баркасе и причале — куча поломанных манекенов, так?

Следователь сверкнул на меня глазами и вдруг отвернулся. Ему явно не нравилось, как обстоят дела. Он взял по-настоящему большой куш: героин, банда, международная наркоторговля. Это — дело, за которое получают звания и должности, о которых раньше только мечтали. Ну, или теряют всё — смотря как сложится. Здесь же, судя по всему, вышло — серединка на половинку. Следователь где сидел, там и сидит, ни выше, ни ниже. Другой бы радовался, что хотя бы не улицы патрулирует, но этот… Этот, видимо, той же закалки, что и я. Принципиальный. Из тех, кто в последнюю очередь думает о личном благополучии.

— Скажем так: тебе очень повезло, Лей Ченг, — процедил он сквозь зубы. — У нас не очень хорошие отношения с господствующим кланом наших восточных соседей. А война никому не нужна, поэтому многие ублюдки выходят сухими из воды. Но знаешь, что, Лей? — Следователь подался вперёд. — Я верю в судьбу. Рок. В карму, если угодно. У меня очень простая философия: каждому воздаётся по заслугам. Награды находят героев, а мрази находят себе наказание. Скажи, тебе известно имя Энлэя?