Тимур Машуков - Ненаследный сын императора. Часть 1 [СИ]

… Его Императорское Величество возвещает всем державам европейским, что отныне часть Финляндии, которая доселе именовалась шведскою, и которую войска российские не иначе могли занять, как выдержав разные сражения, признаётся областью, российским оружием покорённою, и присоединяется навсегда к Российской Империи…

Задумчиво произнося строки декларации, опубликованной после взятия тогдашней столицы Финляндии, города Або, я искал хоть какую-то зацепку, которая укажет мне, где таится разгадка тайны моего происхождения. Прочитав историю присоединения Великого княжества Финляндского к Российской империи, я не нашёл ни слова, ни упоминания о том самом мятеже, который привёл к уничтожению моего рода. Создавалось впечатление, что книги, содержавшие эти сведения, если и существовали, то были изъяты из библиотеки и надежно спрятаны. Ну что ж, вполне ожидаемый исход. Остаётся одно — найти участника того сражения, который отважится поведать мне о событиях прошлого.

Вернувшись к себе, я решил немного вздремнуть. Предстоящий бал явно потребует ясности ума, а с этим у меня, после всех тягостных размышлений, наблюдается полное присутствие всякого отсутствия… Едва смежив веки, я провалился в глубокий сон.

… тревожное, почти черное небо с оглушающим треском разрывали синие ветвистые молнии. Шло сражение, проносились огненные вихри, воздушные кулаки сминали людей, рассыпались искры от защитных куполов. Я метался, незримый и безгласный, почти под самими облаками, а внизу, подо мной, царил хаос. У стен какого-то замка шёл бой насмерть. Вдруг с оглушительным ревом на поле возникло чудовище, состоящее из множества смерчей, разметало сразу десятки человеческих фигур, кажущихся на его фоне кукольными… Чуть в стороне, на пригорке, стоял мужчина с воздетыми к небу руками, он что-то яростно кричал, и ему вторили молнии, бьющие по его зову… я страстно захотел рассмотреть его поближе, и словно переместился к нему на расстояние вытянутой руки… Громов! Моложе, крепче, но именно он противостоял страшному воздушному монстру, повелевая самим небом… Завершив заклинание, он рубящим жестом опустил руки, и Голем пропал…

Я проснулся в поту, с часто бьющимся сердцем… Облизав пересохшие губы, сел на кровати, пытаясь прийти в себя. Ни фига ж себе отдохнул! Что это было? Какое сражение прошлого привиделось мне? Такие яркие, красочные сны я видел лишь в те времена, когда невольно через них делил с Алексеем его жизнь. И чем это кончилось? Ещё не хватало каким-то образом переселиться в тело какого-нибудь воина за миг до его гибели! Бр-р-р… И Громов, это точно был он! М-да, а может, подойти к нему на балу, да спросить — а помните ли, уважаемый Владимир Алексеевич, как порешили ни в чем не повинного голема? И посмотреть на реакцию… Ага, отлично придумал, очень дипломатично! Ладно, шутки шутками, а любопытство только разгорелось. Сколько тайн — и ни одной разгадки!

Вызвав камердинера, я велел наполнить ванну водой, чтобы привести себя в относительный порядок перед балом.

Несмотря на так и не прекратившийся снегопад, к девяти вечера ко дворцу стали подъезжать экипажи разных мастей. Кутаясь в меха, высокие гости поспешно устремлялись в манившие гостеприимным теплом и светом залы. Скинув роскошные шубы на руки лакеям, степенные матроны и юные девушки, отцы семейств и молодые, лихой выправки офицеры, ведомые разносящимися по дворцу звуками музыки, шествововали по галереям, оживленно переговариваясь. Я с надеждой всматривался в толпы гостей, свободно фланирующих по обширной территории Зимнего, выискивая огненный отблеск волос юной Нарышкиной. Но меня отвлёк князь Тараканов, подошедший с коротким поклоном, ведя чуть ли не силком за собой сына.

— Ваше Высочество, рад новой встрече! Изумительный бал, ваши сестры сияют, словно брильянты чистейшей воды! Не так ли, Петенька?

И он поощряюще подтолкнул сына поближе ко мне. Тот недовольно сморщился, но, не смея спорить с отцом, кивнул мне и нехотя произнес:

— Конечно, папенька, вы, как всегда, совершенно правы…

— Да уж, в блеске моим сестричкам не откажешь, и будьте уверены, в твёрдости суждений они так же не уступят этим драгоценным каменьям…

Уклончиво ответил я, подметив, как Тараканов младший едва заметно усмехнулся уголком рта.

— Ну что, молодежь, не буду надоедать вам своими старческими сентенциями, знакомьтесь, развлекайтесь… А я, пожалуй, переговорю с парой-тройкой нужных людей, ибо самые важные вопросы легче всего решить в неформальной обстановке, нежели в скучных стенах рабочих кабинетов! Пётр, ты, надеюсь, не забыл нашего разговора…

И Валентин Михайлович вопросительно уставился на сына. Тот поежился и медленно кивнул.

Тараканов старший мягкой поступью, удивительной для человека столь солидной комплекции, затанцевал по залу, то и дело раскланиваясь со знакомыми, обмениваясь любезностями с краснеющими и жеманно хихикающими барышнями.

Пётр, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, искоса поглядывал на меня. Я же, особо не стесняясь, в открытую рассматривал парня. Приземистый, массивный, круглолицый, он казался неуклюжим и неповоротливым. Но в его движениях чувствовалась сила, твердая линия подбородка и спокойные серые глаза говорили о крепости духа. Я чувствовал, что навязанный мне Таракановым и судьбой друг может стать и настоящим. Решившись прервать затянувшееся молчание, я начал:

— А давай…

В тот же миг и Пётр, набравшись смелости, произнес:

— Ваше Высочество…

Я предпринял ещё одну попытку:

— Послушай…

И тут же в унисон прозвучало:

— Простите…

Тут, не выдержав, я расхохотался, а мой собеседник, отчаянно покраснев, неуверенно улыбнулся.

— Пётр, давай уж без церемоний, просто на ты… Я так понимаю, что нам проще подружиться, чем пытаться спорить с намерениями твоего отца.

— Это да, если папенька видит цель, он не замечает препятствий… — чуть успокоившись, подтвердил Пётр. И, оживившись, добавил:

— Ваше Высо… О-ох, прости… Алексей, я тут подумал — быть может, ты не будешь против познакомиться и с парой моих товарищей… Кажется, я видел недавно тут Ивана Нарышкина…

Увидев мое застывшее от удивления лицо, он заторопился:

— Я знаю, это семейство не слишком в большой чести во дворце, но это последствия излишней горячности главы рода… Если он увлекается спором, забывает и о правилах приличия, и о табели о рангах… Вот и настроил против себя высокопоставленных особ. Но Иван — парень преотличный, убедишься сам!

Произнося эту речь, Пётр даже забыл о своей стеснительности, подхватил меня под руку и, чуть ли не волоком потащил в ту сторону, где, как ему показалось, видел своего товарища… Я же особо не сопротивлялся, радуясь нежданной удаче. Что ж, на ловца, как говорится… Чудесный зверь, на которого я безуспешно охотился с самого начала бала, обнаружился в дальнем углу залы… Рядом с высоким, нескладным парнем, то и дело одергивавшем слегка тесноватый мундир, стояла, обмахиваясь веером, та самая рыжеволосая прелестница.