Анни Кос - Регент. Право сильного (СИ)

Услышав за спиной мелодичный звон, Ульф обернулся, чтобы поприветствовать Арселию и ее многочисленную свиту, да так и замер, потеряв дар речи.

Сиятельная госпожа была ослепительна. Красное платье ниспадало мягкими складками до самого пола. Талию императрицы обнимал широкий пояс, с него во все стороны свисали длинные плетеные шнурки, украшенные серебряными монетами и разноцветными кистями. Странные подвески раскачивались в такт шагам, тихо позвякивая.

Просторные рукава одеяния доходили только до локтя, оставляя открытыми тонкие руки, но от плеч сзади падали широкие складки ткани, больше напоминающие опущенные крылья. На обоих запястьях Арселии тускло блестели серебрянные цепочки с крохотными бубенчиками и пестрели браслеты, сплетенные из полосок выкрашенной кожи.

Черные волосы императрицы крупными локонами рассыпались по спине и плечам, а голову венчал свернутый тугими жгутами платок, перевитый тонкими цепочками и расшитый простыми металлическими украшениями в виде пальмовых листьев.

Рядом с Арселией гордо вышагивал Адиль. Его наряд был более традиционным, и мальчик даже не пытался скрыть свой интерес к одеянию матери.

— Смотрите, как красиво! — воскликнул ребенок, завидев Ульфа. — Так наряжаются на праздник в пустыне. Мама просто прекрасна, правда?

— Адиль! — тут же одернула сына Арселия. — Ты даже не поздоровался с лордом регентом. Не забывай о вежливости!

Ульф моргнул, приходя в себя, и с почтением склонился перед Адилем. Мальчик старательно выпрямил спину и важно кивнул в ответ, но на его детской рожице застыло хитрое выражение.

— Доброе утро, мой император. Сиятельная госпожа, — Ульф повернулся к Арселии и склонился еще ниже. — Примите мои искренние поздравления!

— Спасибо, — Арселия чуть смутилась. — Простите нам эту небольшую задержку.

Они замерли, глядя друг на друга, не в силах произнести хоть слово. Повисло неловкое молчание. Адиль же на месте подпрыгивал от нетерпения. Он поймал ладонь матери и потянул Арселию к выходу, приплясывая и все время крутясь в разные стороны:

— Пойдем же, а то все пропустим! Я хочу посмотреть на праздник, послушать музыку и увидеть, как исполняют ахид.

— Что такое ахид?

— Особый танец, — пояснила Арселия. — Древняя традиция дня Махриган, почти забытая ныне.

— Вы ничего не пропустите, мой император, — успокоил ребенка Ульф. — К празднику все готово, но начать его должны именно вы.

— Я? А как? Я не умею, — Адиль замер и вопросительно уставился на маму, ожидая поддержки и пояснений.

— Мы всего лишь выйдем к людям, родной. Поприветствуем их. Это и будет началом веселья.

— Ага, — мальчик кивнул уморительно серьезно и повернулся к Ульфу. — А вы пойдете с нами? Мне немного страшно.

— Разумеется, — Ульф опустился перед Адилем на одно колено и внимательно пригляделся к мальчику: ребенок как ребенок, немного смущенный, в меру любопытный, смотрит серьезно. — Я буду стоять у вас за спиной, вам нечего опасаться.

— Нет, — мальчик неожиданно насупился. — Не там. Рядом со мной и мамой.

Ульф мягко улыбнулся и чуть покачал головой.

— Увы, это невозможно. Согласно требованию церемониала, я должен оставаться в двух шагах позади. Таковы правила.

— Два шага?

— Ни больше, ни меньше.

— Хорошо. Но только не уходите.

— Ни при каких обстоятельствах.

А потом разговаривать стало некогда. Арселия с сыном принимали поздравления от членов малого совета, затем пришел черед публичного выхода и торжественных речей. Ульф смотрел на то, как идеально ровно держит спину Арселия, как гордо поднята ее голова, какой плавной и неспешной стала ее походка. Слушал ее речи — негромкие, но уверенные и мелодичные — и мысленно восхищался. Нести себя с таким достоинством, но совершенно без надменности и холодности, умел далеко не всякий.

А еще Ульф Ньорд внимательно наблюдал за людьми, что пришли на площадь. Пятьдесят ступеней к воротам во дворец — преграда, которую уже очень давно не мог преодолеть ни один простолюдин — сегодня обратились в пятьдесят обычных шагов. Императрица и наследник спустились вниз, оставив за спиной высокие стены и золоченые крыши. И люди склонились перед ними.

Адиль старался держаться невозмутимо, но такое количество незнакомцев испугало его. Детская ладошка вцепилась в руку матери так, что аж костяшки пальцев побелели. И хотя голову он держал высоко поднятой, Ульф чувствовал волнение Адиля, безошибочно улавливая его в излишней скованности движений, осторожных шагах, непривычном молчании. Северянину стало очень жаль императора, совершеннейшего ребенка, вынужденного играть во взрослые игры.

Впрочем, слишком долго официальная часть не продлилась. В этот раз Махриган больше напоминал шумную деревенскую сходку, чем пышное торжество, и потому вскоре над площадью поплыли звуки флейт и звон огромных бубнов бендир. К ним тут же добавился ритмичный бой барабанов, а уж под конец в мелодию вплелась тягучая нотка струнных имзад.

***

Веселье быстро поглотило все разговоры, стерло тревоги, объединив в общем порыве самых разных людей. Даже Адиль успокоился и теперь с горящими глазами наблюдал за тем, как танцоры — сперва только мужчины, а затем и женщины — выстроились в длинную цепочку, отбивая ногами незамысловатый ритм. Мелодия была простой, но задорной, и потому вскоре люди совершенно позабыли обо всем, кроме веселья.

— Как давно я не видела ничего такого же искреннего! — Арселия обернулась к регенту, лучась каким-то детским восторгом. — Посмотрите, как это красиво! Столько улыбок! И ни в одной из них нет фальши.

Ульф подошел совсем близко. От Арселии едва уловимо пахло сандалом и чем-то свежим, напоминающим аромат молодой травы по весне

— Я в юности танцевала так же со своей семьей среди песков и барханов. Вы знаете, имперцы считают пустыню опасной, боятся ее, хотя и проявляют уважение к ее силе. А мы чтили ее. Она — мать, мы — ее дети. Как можно не любить того, кто дал тебе жизнь? И разве мать обидит свое дитя? Да, южные пески суровы к неопытному путешественнику, но для рожденных там нет секретов. Мы всегда знали, как найти воду, в какую сторону идти безопасно, а где жизни нет на многие дни пути. И Махриган для нас — особый день. День почтения. Я рада, что и в Дармсуде теперь услышат это послание: от земли к людям, от сердца к пескам, — она оторвалась от созерцания площади и посмотрела прямо в глаза Ульфу. — А в ваших краях есть этот праздник? У нас говорят, что на севере царит вечный холод, а снега отступают только на время летних лун. Так ли это?

— Вовсе нет, — регент усмехнулся. — У нас есть и жаркое лето, и ласковая весна, спокойная осень. На перевалах, конечно, снег лежит дольше, но в Недоре зима никогда не задерживается сверх меры.