Анни Кос - Регент. Право сильного (СИ)

Остановить мальчика стража не посмела. Молоденькую служанку тоже впустили, чтобы присматривала за Адилем, следом за ними вошел гвардеец: оставлять гостей в одиночестве в личных покоях Ульфа Ньорда никто не собирался.

Деятельный ребенок тут же принялся за изучение всего, до чего мог дотянуться. Сперва служанка испуганно ахала, когда Адиль выдвигал ящики, перебирал чужие книги, раскладывал их по полу, любуясь картинками, но быстро успокоилась, поняв, что ничего страшного не произойдет. Девушка удобно расположилась на ковре, наблюдая за юным императором, но за окнами уже вечерело, а мальчик продолжал увлеченно шелестеть страницами.

Беседа между гвардейцем и служанкой завязалась сама по себе. Немного осторожных вопросов, обмен именами, несколько ничего не значащих фраз, но время пролетело совершенно незаметно.

К реальности их вернуло возвращение Ульфа. Девушка вскочила на ноги, страж вытянулся. Регент кивнул обоим, бегло осмотрел комнату, усмехнулся неведомо чему и указал на двери.

— Ждите сиятельного господина в приемной.

Затем опустился на колено, чтобы оказаться на одном уровне с Адилем.

— Я помню, что обещал вам рассказ о севере. Еще хотите послушать?

— Конечно хочу!

Мальчишка запрыгал на месте, хлопая в ладоши, метнулся к разложенным на полу книгам и вытащил одну из них:

— Про зиму и снег! Я буду смотреть карту, а вы рассказывайте. Только не страшно, хорошо?

Вскоре ребенок и мужчина сидели на кровати среди горы подушек. История получилась долгой, хотя и забавной. Адиль устало потер глаза кулачками и расслабленно откинулся на грудь Ульфа.

— Мой император, вам уже пора отдыхать, — Ульф чувствовал, что голова ребенка тяжелеет с каждой минутой. Мальчика неудержимо клонило в сон.

Адиль в ответ душераздирающе зевнул и сполз на подушки.

— Я немножко отдохну, я совсем не устал, — пробормотал он. — Только вы не уходите, посидите еще. Не хочу оставаться один. Взрослые все время куда-то уходят, а возвращаются не всегда. Сначала отец, потом няня Эдине. Пообещайте, что не поступите так, пожалуйста! Мне хорошо с вами, весело. И маме тоже, она улыбается, когда вспоминает вас. А я буду стараться, чтобы вырасти достойным правителем, честно! Этого достаточно?

Демонова бездна! Ульф замер, чувствуя, как в душе что-то неуловимо вздрагивает, меняется, натягивается до предела, звенит и почти что рвется. Не в силах выдавить из себя ни слова и не зная, стоит ли говорить вообще, он просто молчал, а мальчик тем временем крепко сжал его руку и засопел.

Немного посидев в тишине, регент осторожно поднялся и подошел к двери. Жестом позвал служанку, передал с рук на руки спящего императора, придержал створку, пропуская женщину, и шепотом приказал одному из стражей:

— Проводи. И не шумите там.

В собственной комнате ему показалось слишком тихо и пусто.

Ульф собрал с пола книги, разложил их по местам, шагнул к столу и вдруг растерянно замер, рассматривая ряд аккуратно сложенных из бумаги фигурок: лодья, птица, цветок и бабочка. Тщательно выглаженные, выставленные в одну линию, они казались до смешного неуместными тут. Белые листы поделок покрывали ровные строки, кое-где виднелись алая вязь завитков, обозначающих имя и титул. Его имя и титул.

По-хорошему, надо было бы устроить выволочку и служанке, и стражнику за то, что позволили Адилю трогать записи на рабочем столе. Скорее всего, оба сильно увлеклись разговором и не заметили детской шалости. Но в последние дни злобы и так было выплеснуто сверх меры, сил и желания заниматься этими мелочами не возникло совершенно.

Ульф аккуратно поднял одну из фигурок и расправил ее. Складку за складкой, деталь за деталью. Ровными линиями прочертили плотную бумагу полосы изгибов, превращая изящную бабочку в смертный приговор, составленный утром и терпеливо ожидающий подписи.

Регент развернул их все: двое стражников, горничная, наемник. Четыре человеческие жизни, четыре мучительные смерти, превращенные детской рукой в совершенно безобидные игрушки. Символично до рези в глазах.

Интересно, знал ли Адиль, с какой легкостью он, Ульф Ньорд, распоряжается чужим будущим? Наверное, нет. Император был так юн, что все это — власть, титулы, обязанности — казались ему одной из множества игр, забавной, красочной сказкой. Пройдет совсем немного времени, мальчик возмужает, превратится в юношу, и этот хрупкий, по-детски добрый, наивный и волшебный мир останется в прошлом.

Впрочем, первые потери уже настигли Адиля. Со временем образы ушедших, конечно, сотрутся из памяти, потускнеют. Но их место неизбежно займет кто-то еще, возможно, даже более близкий. Ульф прошел через это в восемнадцать — и все равно отпущенного времени казалось преступно мало.

Взгляд уперся в разложенные по столу бумаги. Четыре ничего не значащих имени. Интересно, кто вспомнит об этих людях через год после казни? Два года? Десять? Останутся ли они в чьем-то сердце смутной тенью, печальным отблеском прошлого или растают бесследно? Вспомнит ли сам Ульф о том, что они когда-то были, дышали, надеялись, любили, предавали?

И сколько еще таких приговоров ожидает впереди?

Каждая отнятая жизнь забирает часть души у того, кто выносит приговор. И к сожалению, для воина смерть — верный спутник, тень, идущая следом до самого конца. Можно смыть с рук кровь, утешить разум вином, на время забыться в жарких объятиях охочих до ласк и золота женщин, но каждый раз будет наступать новое утро, полное смятения и воспоминаний.

Тяжкая ноша, незаметно стирающая остатки человечности. Ее не сбросить, не отпустить. И не всякий готов принять ее.

Колокол отбил одиннадцать ударов. Ульф медленно потянулся к листам, разгладил их, аккуратно сложил в стопку — и резко порвал. Догорающие угли в камине с радостью проглотили подачку, на миг вспыхнув ярким оранжевым светом.

Регент взял чистый лист и, обмакнув перо в чернила, начал писать.

Полностью забыть вину преступников было невозможно, но и устраивать кровавые развлечения для толпы, расплачиваясь за жестокость закона осколками своей души, Ульф не хотел.

По зову в комнату явился секретарь. Он принял полностью заполненные бумаги, бегло просмотрел их, удивленно вскинул глаза на регента и осторожно осведомился:

— Верно ли я понимаю, что вы решили смягчить приговор? Двое стражей будут повешены, а горничная получит десять ударов плетьми и отправится в ссылку до конца жизни?

— Да.

— Решение относительно наемника осталось в силе?

— Сделка есть сделка. Он выбрал яд, значит, так тому и быть.

— Мне сообщить об изменениях членам совета?

— И так узнают, — Ульф откинулся на спинку кресла и устало прикрыл глаза. — Сиятельной госпоже дай знать завтра. На сегодня все, благодарю. Ступай.