Гэв Торп - Предъявление обид [ЛП]

— Садись, Римбаль, — сказал Дран, вставая на скамью и протягивая руку за кружкой эля, которую они оставили для инженера. — Налей себе выпить.

Ванадзаки осторожно протиснулся между Реконером и Барундином и с усмешкой взял эль.

— Вы здесь не для того, чтобы проверить мое здоровье, не так ли? — спросил Ванадзаки, и Барундин заметил, что его тик стал очень заметным, а все тело время от времени подергивалось. — Можно подумать, что после всего, что случилось, вы были бы последними людьми, которых я хотел бы видеть, но, благословление моей кольчуге, вы — желанное зрелище! Эти человечки — вполне приличный народ, когда их узнаешь, но их так трудно узнать, они такие взбалмошные. В один год они еще мальчишки, которых можно качать вверх-вниз на коленях, а через несколько лет они женятся и уезжают. Нет времени наслаждаться их обществом. Они всегда в такой спешке.

— Ты вернешься с нами, — сказал Дран, положив руку на плечо Ванадзаки. — В Жуфбаре полно хорошей компании.

На лице инженера появилось паническое выражение, он стряхнул руку Драна и встал, пятясь от группы.

— Что ж, очень мило с твоей стороны навестить меня и все такое, но я не думаю, что это хорошая идея, — сказал Ванадзаки, и его голос стал громче от страха. — Гильдия… Я не могу… Я не собираюсь возвращаться!

Последнее было криком на рейкшпиле человечков, на который обратили внимание все в зале. Послышался сердитый ропот, и вокруг гномов начала собираться толпа.

Капитан Девирхт протолкался сквозь растущую толпу и встал у края стола, сжимая в правой руке полуалебарду.

— Что здесь за суматоха? — потребовал он ответа. — Что происходит?

— Римбаль возвращается с нами в Жуфбар, — сказал Дран бесстрастным голосом.

— Похоже, ему не очень нравится эта идея, — сказал Девирхт, когда группа солдат сомкнулась вокруг него, прокладывая себе путь сквозь толпу. — Может, тебе стоит подумать о возвращении без него?

— Да! — сказал другой человек, безликий в толпе. — Старому Римбалю не нужно никуда идти. Он достаточно хорош прямо здесь.

— Он должен вернуться в Жуфбар, чтобы отчитаться за себя, — сказал Дран. — Я — Реконер, и я не возвращаюсь с пустыми руками.

— Он живет в землях, свободных для него, и может делать все, что ему заблагорассудится, — сказал Девирхт. — Это его выбор, придет он или уйдет, а не твой.

— Нет, мой, — проворчал Барундин. — Он мой вассал, клятвенный и почитаемый, и я приказываю ему.

— А ты кто такой? — спросил Девирхт. — Кто осмелится отдавать приказы в крепости императора, в глуши и безымянности?

Барундин встал, вскочил на стол, расстегнул плащ и отбросил его в сторону, открыв свои серебряные и золотые инкрустированные доспехи, слабо светящиеся силой рун. Он вытащил топор и выставил его перед собой. Благоговейный трепет и удивление пронеслись по залу.

— Кто я? — прорычал он. — Я Барундин, сын Трондина, король Жуфбара. Не говори мне о правах! Какое ты имеешь право отказывать мне, сидящему и пирующему в зале, высеченном в скале руками дварфов? Какое ты имеешь право отказывать мне, стоящему на страже стен, возведенных каменщиками-дварфами? Какое ты имеешь право отказывать мне, хранящему эти земли только благодаря невидимой мощи гномьих топоров, земли, что когда-то принадлежали моим предкам?

— Король? — удивленно рассмеялся Девирхт. — Сюда пришёл король гномов? А если мы все-таки откажем тебе, что тогда? Вы объявите войну всей империи?

Услышав слова капитана, несколько солдат выхватили оружие, а некоторые подняли арбалеты, указывая на Барундина. Быстрее, чем можно было ожидать от гнома, Дран вскочил на скамью, держа в руке метательный топор. Он уставился на Девирхта и солдат.

— Ваш капитан умрет в тот момент, когда один из вас выступит против моего короля, — предупредил Реконер, его покрытое шрамами лицо исказилось в угрожающей гримасе.

Барундин посмотрел на Девирхта, затем опустил топор и снова повесил его на пояс.

— Сегодня здесь не будет сражения, — сказал король гномов. — Нет, для тебя это было бы не так просто. Если вы не отдадите мне инженера-отступника, я вернусь в Жуфбар. Там я позову Хранителя Знаний, чтобы он принес нашу книгу обид. На его многочисленных страницах будет записано место Сиггурдфорта и имя капитана Девирхта.

Король повернулся к остальной толпе, его глаза горели гневом.

— Я вернусь с войском, — сказал Барундин. — Пока ты защищаешь Ванадзаки от его осуждения, обида останется. Мы разрушим стены, которые построили, и убьем всех, кто будет внутри, и возьмем ваше водянистое пиво и выльем его в грязь, и сожжем деревянные лачуги, которыми вы испортили наши камни, и возьмем ваше золото в качестве компенсации за наши хлопоты, и инженер все равно вернется с нами. И если не я, то мой наследник или его наследник, пока не умрут жизни ваших дедов, ваши имена все еще будут записаны в этой книге, зло, которое вы нам причинили, не будет отомщено. Не относитесь к гневу гномов легкомысленно, ибо может наступить день, когда ваши люди снова будут смотреть на нас как на союзников, и тогда мы сможем открыть наши книги и увидеть отчет, который вы сделали для себя. В этом месте, на тех самых склонах, где наши предки сражались и умирали вместе в прошлые века, ты откажешь мне ради этого негодяя?

Выступление сопровождалось глубокой тишиной в зале. Девирхт перевел взгляд с Барундина на Драна, а затем его взгляд упал на Римбаля Ванадзаки.

Инженер встревоженно взглянул на короля. Он прошел вперед и встал перед капитаном.

— Опустите оружие, — приказал Римбаль. — Он прав во всем, что говорит, — он повернулся к королю. — Я не хочу этого, но еще больше я не хочу того, что ты наверняка сделаешь. Я сейчас принесу свои вещи. А как же мой гирокоптер?

— Если ты дашь мне слово остаться со мной до Жуфбара, то можешь лететь обратно, — сказал Барундин.

— Мое слово? — переспросил Ванадзаки. — Ты поверишь на слово клятвопреступнику?

— Ты еще не нарушил клятву, Римбаль, — сказал Барундин, и выражение его лица смягчилось. — Ты никогда им не был, и я не думаю, что станешь им и сейчас. Давай домой, Римбаль. Возвращайся к своему народу.

Римбаль кивнул и повернулся к капитану Девирхту. Он пожал свободную руку человечка с кивком, и люди в зале снова расступились, чтобы позволить ему уйти, его голова была гордо поднята, а шаги были быстрыми и твердыми.

Пар и дым поднимались из труб пивоварни, быстро появляясь из позолоченных дымоходов и уходя в горное небо. Огромные остроконечные башни блестели в лучах утреннего солнца, и мили сверкающих медных труб прорастали из каменных стен и обвивались друг вокруг друга.

Пивоварня была построена на вершине фундамента первоначального участка, простирающегося от южной стороны холда, высоко на горе, возвышающейся над Чернводной. Из похожего на пещеру нутра Жуфбара на склоне горы вырисовывалось здание — массивное сооружение из серого камня, красного кирпича и металла. Узкий, быстрый поток воды стекал с горного склона наверху, исчезая в глубине пивоварни, потому что гномы использовали только самую свежую родниковую воду для приготовления пива.