Гэв Торп - Предъявление обид [ЛП]

— Давненько не виделись, а? — сказал Дурак, доставая из-за пояса трубку.

— С каких пор? — спросил Барундин, отрицательно качая головой и отказываясь от предложенной привратником трубки.

— С тех пор, как я принес камень твоего отца в битву, где он пал, — сказал Дурак. — Кто бы мог подумать, что она приведет нас сюда, а?

— Да, — сказал Барундин. — Конечно, это было давно.

— Думаю, оно того стоит, — сказал Дурак. — Я имею в виду все эти драки. Всегда приятно разбить череп гроби, а?

— Давай еще немного разобьем, а? — предложил Барундин.

— Да, давай, — сказал Дурак с усмешкой.

Войско гномов продвигалось вперед, пока они не достигли широкой лестницы, ведущей к воротам большого южного зала. Из конца туннеля ступени веером выходили на широкую платформу, достаточно большую, чтобы на ней могли одновременно стоять несколько сотен гномов. Грязь и плесень скользили по ступенькам, покрывая прожилки мрамора. Сами огромные ворота давным-давно были сорваны с петель, и их остатки лежали поперек верхних ступеней. Огромные железные полосы местами проржавели и были разграблены, гвозди вырваны из толстых дубовых балок, из которых состояли двери. Обрывки рваной ткани цеплялись за ржавые заклепки, а следы гоблинов были свалены вокруг ворот в груды высотой с гнома. Вонь, доносившаяся из коридора, застряла у Барундина в горле.

— Клянусь татуированной задницей Гримнира, они заплатят за это, — пробормотал король.

— Поднимите огненные горшки, — крикнул дурак, махнув рукой нескольким инженерам, сопровождавшим армию. — Мы сожжем их дотла.

— Подождите! — сказал Барундин, подняв руку, чтобы остановить гномов, пробивавшихся вперед. — Достаточно разрушений было навалено на наши древние дома здесь. Сначала мы выгоним их топором и молотом, а потом сожжем грязь.

Орда зеленокожих ждала их на лестнице, все больше и больше вливаясь в разрушенный дверной проем по мере приближения гномов. Барундин возглавлял атаку вместе со своими молотами, а по бокам шли железнобойцы и рудокопы. Словно кольчужный кулак в мягкую плоть, воины гномов врезались в гоблинов, быстро рассеивая их и загоняя обратно в зал.

Захваченный сражением, Барундин рубил топором направо и налево, свалив с ног десятка два гоблинов, прежде чем добрался до ворот. Здесь он остановился, чтобы перевести дух, когда гоблины отступили от его гневной атаки. Он остановился, и глаза его сузились от гнева, когда он увидел, что стало с Большим Южным Залом.

Большая комната когда-то была центром горных работ, приемным залом и тронным залом клана, который искал руду под горой. Хотя он и не был таким величественным, как залы Жуфбара, все же это было большое пространство. Колонны толщиной со ствол дерева поддерживали сводчатую крышу, а справа от Барундина, где когда-то стоял трон тана, пространство возвышалось на дюжину футов над остальной частью зала, куда вела широкая лестница.

Повсюду валялись обломки гроби. Пылающие грибковые наросты расползлись по полу и стенам, с высокими поганками, извергающими облака спор. Статуи, которые когда-то образовывали колоннаду, ведущую к трону, были опрокинуты, испачканные отвратительными глифами с неопознанной грязью. Повсюду горели маленькие костры, наполняя комнату едким дымом и красноватым свечением.

Это место кишело ночными гоблинами, поспешно собравшимися вокруг грубых медных штандартов в форме звезд и лун, под пронзительные вопли своих хозяев, пытающихся навести порядок в хаосе. Странные существа, почти круглые, с клыкастыми мордами и ногами, бормотали и визжали в толпе, сдерживаемые хлыстами и колючими зубцами.

Тут и там вожди, облаченные в более богато украшенные одежды, ходили взад и вперед, держа в руках злобно зазубренные клинки или опираясь на посохи, увешанные костями и фетишами. На помосте было поспешно выстроено несколько шатких боевых машин: метатели болтов и каменные глыбы, способные пронзить и раздавить дюжину гномов за раз.

Когда Барундин повел свою армию через ворота, гоблины ответили ему, устремившись вперед темной волной. Тучи стрел с черными перьями неслись перед наступающей ордой, выпущенные из коротких грубых луков ночных гоблинов. Когда Барундин и его молотобойцы двинулись вправо, пропуская через ворота еще больше гномов, они подняли щиты, чтобы отразить падающий на них залп с железными наконечниками. Тонкие стрелы раскалывались и рикошетили от стальной стены щитов, хотя один несчастный гном упал, древко стрелы торчало из его открытой щеки, кровь заливала бороду.

Впереди Барундина ночные гоблины-пастухи гнали своих подопечных вперед, выпуская на волю стаю зубастых чудовищ, которые прыгали вперед, скрежеща зубами и рыча. Барундин хорошо знал этих тварей: пещерные сквиги. Дубленая шкура этих тварей хорошо подходила для грубых переплетов, а их их внутренностей, обработанных соответствующим образом, делались прочные шнурки.

Из-за оранжевой шкуры животных появились всадники, беспорядочно оседлав несколько странных существ, цепляясь за них, почти не контролируя своих диковинных коней. Размахивая шипастыми дубинками и короткими мечами, всадники понеслись вперед на своих скачущих лошадях, и один из них прыгнул высоко в воздух, перемахнув через стену щитов, поднятую молотобойцами.

Всадник с громким лязгом опустил свою дубину на шлем гнома, в то время как сквиг сомкнул свои массивные челюсти вокруг руки бедного молотобойца, отрывая ее от плеча.

Еще один зверь бросился прямо на ряд щитов, его неестественно мощные лапы пробили металлическую стену и сбросили на землю горстку гномов. Он царапал и кусал упавших, пока не был отброшен в другом прыжке под ударами других молотобойцев.

Несколько сотен гномов уже вошли в зал, выстроились в шеренгу и начали медленно продвигаться к приближающимся гроби. Копья с зазубренными наконечниками полетели через пещеру от двух метателей болтов на возвышении, одно из них пролетело высоко над головами гномов и бесполезно ударилось о стену. Другой, однако, нашел свою цель, пробив броню и плоть и пронзив ряды дварфов, оставляя за собой цепочку мертвых и искалеченных воинов.

Барундин с опаской наблюдал, как руки гоблина оттягивают назад рукоятку могучей катапульты и заряжают её большим камнем. Когда команда поспешно попятилась, капитан нажал на рычаг.

Но ничего не произошло. Экипаж осторожно вернулся к своей машине, толкаясь и пихаясь, крича друг на друга. Внезапно нити одной из веревок, удерживающих машину вместе, разошлись, и с треском, который был слышен сквозь какофонию орды гоблинов, рычаг рванулся вперед. Как ливень ржавых гвоздей и расколотого гнилого дерева, катапульта рассыпалась, осколки металла и куски камня разлетелись во все стороны, вырубая гоблинов в облаке пыли, рваных тряпок и темной крови. Барундин заметил, что экипажи других машин указывали и смеялись над останками своих несчастных товарищей.