Рэй Кетов - Путь черпия

Матильда какое–то время стояла. Реакция отца ввела её в ступор. На ресницах проступили слёзы. Так и не дождавшись, когда отец обернётся, девушка сорвалась с места и помчалась по мраморному залу.

Когда звуки шагов стихли, Экберт обернулся и пристально посмотрел на каждого. Налил. Выпил. Раскурил почти потухшую сигару.

— Прошу прощения господа. В моей семье тоже бывают проблемы. Как вы поняли, что наверху кто–то есть, епископ?

Брюмо не успел открыть рот. Король ответил за него.

— Знаю, знаю. Можете не отвечать. Спасибо. Вы только что наглядно продемонстрировали свои возможности. Инспектор Жерар, введите пожалуйста нашего нового коллегу и друга в курс дела. Расскажите о шлюхе–убийце, противниках пара, Собирателе, странных телах в затопленных катакомбах под городом и так далее. Мне нужно время, чтобы прийти в себя.

Аудиенция закончилась через пять часов. Прежде чем приступить к работе, епископ принял решение навестить старого знакомого на юго–западе королевства. Обговорив с Экбертом детали, Брюмо взял неделю, чтобы подготовиться к новой для него работе.

Епископ стоял в дверях, когда король окликнул его. Брюмо обернулся. Захмелевший Экберт поднял бокал вверх и торжественно произнёс:

— Добро пожаловать в Министерство Тайных дел, епископ!

Матильда понуро брела по узкому мостику, соединяющего между собой два дворцовских крыла. Да, она виновата перед отцом, но ведь ей тоже приелось сидеть взаперти! Жизнь проходит где–то рядом, а она прозябает в четырёх стенах.

Опасаясь потерять единственную дочь, король полностью оградил её от внешнего мира, лишив радостей жизни. Но почему он так жестоко поступил с ней?

Возле каменного портала, за которым начинались жилые помещения королевской семьи, на коленях стоял монах. Он пытался собрать в корзину раскатившиеся тыковки. Матильда прошла бы мимо, но увидела на его спине горб, плохо скрываемый складками рясы. Старик орудовал правой рукой, левая кисть, торчащая из рукава, была неестественно изогнутой и походила на сухую корявую ветку.

«Наверно он нёс на кухню овощи и споткнулся» — девушка посмотрела на деревянную калитку, расположенную у дворцовой стены. За ней спуск в небольшой огород — там выращивались свежие овощи и фрукты для королевской семьи.

— Позвольте, я помогу Вам, — Матильда припала на колено и принялась собирать овощи. — Вы несёте это на кухню? Я Матильда, а как Ваше имя?

Стоящий полубоком старик повернулся. Выцветший капюшон почти полностью скрывал его лицо. Видны были лишь потрескавшиеся уста. Матильда вздрогнула — вид заячьей губы испугал её.

— Вашим прелестным ушам не должно слышать моё имя, принцесса. Позвольте, — монах протянул руку–ветку и коснулся оголённого плеча девушки. От лёгкого прикосновения у Матильды закружилась голова. Запахло луговыми цветами. Васильки. Ромашки. Ноги принцессы подкосились, и она в беспамятстве осела на мостовую.

— Ваша Милость! Беда! Ваша Милость!

Экберт с трудом разлепил тяжёлые веки. Он сидел за столом, положив голову на скрещённые руки. Часы показывали половину двенадцатого. Скоро полночь.

— Ваша Милость! Проснитесь! Беда! Ваша Милость!

В зал аудиенций вбежал взмыленный дворецкий, держа в руках накидку Матильды. Он подбежал к столу и устало облокотился о столешницу.

— Беда, Ваша Милость. Беда. Ваша дочь… она пропала. Обыскали всё крыло. Ничего. Только это, — Себастьян протянул шелковый платок с инициалами дочери короля.

Сторожевой дирижабль графства Фарсекс пересёк оборонительные рубежи Галифаста и направился к воздушному порту. За последнюю неделю столица королевства преобразилась. Теракты противников пара прокатились и здесь, хотя видимых разрушений не наблюдалось ни в самом городе, ни на его окраинах.

Над всеми районами Галифаста на приколе висели наблюдательные монгольфьеры. Вооружившись громоздкими рефлекторами, смотрящие денно и нощно разглядывали улочки в поисках скрытой угрозы. В паре с ними выжидали дальнобои, держа наготове снайперские винтовки. По проспектам курсировали пешие и моторизированные патрули. На въездах в город колючей проволокой щерились блокпосты. В воздухе ощущалось напряжение.

Пассажирский воздушный вокзал Галифаста во всём превосходил своего младшего собрата в Ганибаде. Кроме него в столице имелся ещё и грузовой порт. Под его нужды был выстроен отдельный район, примыкающий к железнодорожной развязке. Боевая флотилия же находилась за чертой города — на военной базе в Гардорине.

Артур стоял на смотровой площадке, разглядывая город с высоты двух тысяч футов. Прямо по курсу возвышались десять причальных башен вокзала. На пяти из них плавно покачивались транспортные тихоходы, курсирующие на короткие дистанции. Универсальные посудины, перевозящие и людей, и груз.

У дальней башни на причале стоял брат–близнец павшего «Экберта ΙΙΙ». Рядом с ним парили два сторожевых судна. Таких же, как тот, на котором сейчас летели пассажиры рокового рейса Фолкрик–Галифаст. Единственным отличием были фамильные гербы соседних с городом графств.

Взгляд черпия зацепился за стоящую особняком башню. Крытая посадочная площадка. Караульный наряд. Красные дорожки. Быстроходный клипер, готовый в любую минуту встать на курс. «Монарший перрон» — Артур вспомнил, как горожане величали личную платформу королевской семьи.

— Готовьтесь! Прибытие через пять минут, — граф Бравос подошёл к епископу. — У нас девятая башня.

Брюмо напряг зрение. Первая, третья, седьмая, девятая. Ага. На платформе многолюдно. Десять, может двенадцать человек. Гвардейцы! Интересно, какой у них приказ касательно выживших? Сразу в кутузку или сначала на бал?

— Сойдёте с нами? — бросил епископ, не отрывая взгляда от выстроившихся солдат. Среди них один офицер. Неужто это сам…

— Нет. Моя миссия закончена. Я лишь доставил вас ко двору Экберта, — граф сложил руки за спиной. — Как вы сказали, мне ещё предстоит кое с кем познакомиться. Хотелось бы к этому приготовиться.

— В первую очередь бейте женщин и детей. Желательно в голову. И не подпускайте ближе, чем на десять ярдов.

— Что? — воскликнул от неожиданности граф. Слышать подобные заявления от почитаемого епископа было как минимум дико. Нонсенс! — Что вы такое говорите?

— Дети быстры и стремительны, а женщины опасны одной физиологической особенностью. Их крик оглушит и дезориентирует Ваших солдат, — не обращая внимания на возмущение графа, продолжил Брюмо. — Мужчин недооценивать тоже не стоит. Каждый из них силён как три мустанга в одной упряжи.

— Это по ним мы стреляли, когда вышли на вас?