Рэй Кетов - Путь черпия

Епископ не ответил на колкость маркиза, но про себя отметил, что когда–нибудь ответит тем же. Шепнув на ухо черпию пару слов, он поправил съехавший тубус и пошёл за Риваром. Артур с чувством попрощался с друзьями. Он не переживал за своё будущее, но почему–то безумно боялся больше не увидеться с людьми, ставшими почти родными.

Экберт встречал гостей всё так же восседая за своим огромным столом. Король сильно постарел за прошедшие десять дней. Из–под сдвинутых бровей поблескивали провалившиеся глаза. Хищный взгляд сверлил каждого за любое неосторожное высказывание. Движения стали резкими, будто уклонялся от выпада и рубил наотмашь, а слова кололи больнее отравленного острия клинка.

— Ваша Милость, я сожалею о Вашей утрате, — епископ первым обратился к угрюмому королю. — Вы уже вышли на след похитителя?

— Нет никаких следов, Брюмо… — от напряжения, лежащая на ладони Экберта маленькая статуэтка лишилась двух рук и головы. — Простите, что я резок с Вами.

— Вы не обидели меня, мой король. Вы вольны выражаться так, как считаете нужным. Что говорят сыскари? Ведь что–то же должно было остаться! Похищение произошло у королевских покоев. Что говорят свидетели? Садовники, кухари, стража в конце концов!

— Жерар подозревает кого–то из придворных, но пока всё стоит на месте, — Экберт встал из–за стола и подошёл к стоящим у дверей Брюмо и Артуру. — Лучше расскажи, что произошло на моём дирижабле, и кто повинен в понесённых убытках. Я распорядился, чтобы о вашем прибытии оповестили конклав. Кардиналы скоро прибудут.

— Предпочёл бы поговорить только с Вами. Без присутствия кардиналов. У меня много вопросов к ним, но пока ещё рано их озвучивать, — епископ положил руку на плечо Артура, обращая внимание короля. — Это Артур Эдельманн. Черпий, за которым охотился посланный отряд. Отступники перерезали всю семинарию при Люцианской церкви, чтобы найти его.

— Наслышан об этой трагедии. Отправил туда гвардейцев для предотвращения волнений. Всё духовенство сейчас как на ножах. Ищейки сыскного департамента тоже там. Но результатов пока нет. Не довёл я тогда дело в Блэквилде! Проклятые противники пара!

— Подозреваю, что здесь замешаны не противники пара. Такое им не под силу. Один из нападавших был моим учеником. Перед смертью он говорил об Аканитах.

— Чушь! Сколько о них уже неслышно? Сто, двести, триста лет?

— Двести семь лет, согласно писаниям, мой король. У меня есть основания верить ему. Об Аканитском отлучении знают лишь единицы. Отступник же рассказывал о деталях, неведомых непосвящённым. После нашей встречи я собираюсь посетить главного архивариуса. В закрытых разделах наверняка есть какая–то информация.

— Допустим, это так. Что вы имели в виду, говоря о конклаве?

— Мой бывший ученик упоминал о некоем покровителе из числа высшего духовенства. У куратора отряда были списки с информацией о черпиях.

— Перед смертью он мог наговорить что угодно!

— Я тоже так считал, пока не нашёл подтверждения этому. Урна на «Экберте» оказалась пустышкой. Так же, как и добрая половина моих урн.

— Вы понимаете, что это серьёзное обвинение? Может разразиться грандиозный скандал. Непоколебимость Правых церквей станет под сомнением и этим не преминут воспользоваться остатки противников пара. И я скажу больше! Многие из народа примут их сторону. Что тогда? Очередная попытка переворота?

— Однако это так, Ваша Милость! Я оказался слеп и не смог вовремя предотвратить нападение. Но черпий! Его урны отпевались в семинарии. Они предупредили о надвигающейся опасности. Мы выжили во многом благодаря его способностям.

— Кого же вы подозреваете в отступничестве?

— Верховный монах Азраил. Настоятель Галифасткого дома Трёхликого бога. Именно он готовит урны высших чинов духовенства.

Взгляд Экберта уставился в одну точку. В голове пыталась выстроиться цепочка связей, которая бы подтвердила слова епископа. Для чего верховному монаху строить козни? В чём его выгода? Может он просто пешка, исполняющая чью–то волю. Чтобы вести двойную игру нужны весомые основания или могущественный покровитель. А кто может быть покровителем у верховного монаха? Кто–то из конклава? Или весь конклав?

— Есть ещё что сказать?

— Да. Мы встретили ещё одного врага. Пострашнее отступников. Возможно корни у них общие, но я не нахожу между ними связи.

— Продолжай.

— Поражённые пустоумием. Теперь это не просто пассивные манекены для опытов эскулапов. Они подчинены неведомой воле, собравшей их в эффективную боевую единицу. Мы разбили их первое нападение и едва уцелели при втором. Граф Бравос оказался рядом и вытащил нас из мясорубки.

— Вы уверены, что это именно пустоголовые?

— Я стоял перед ними так же близко, как сейчас стою перед Вами. Ведут их вожаки. Пока не знаю кто они, но обязательно выясню.

Король подошёл к столу и потянул за маленький рычажок. По медным проводам побежал сигнал. Через мгновение в мраморной галерее раздалось шарканье туфель. Двери распахнулись и в помещение вошёл Себастьян. Увидев епископа, дворецкий инстинктивно схватился за нос и сделал шаг назад. Достав из кожаного планшета потрёпанный журнал, он приготовился записывать поручения.

— Срочно передай адъютанту. Мне нужен список всех лечебниц королевства. Их расположение на карте. Количество больных пустоумием. Количество стражи. Их вооружение. Ближайшие аванпосты. Последние инциденты, связанные со странным поведением пациентов. Отчёт жду до полуночи! И передай моё распоряжение — всех больных запереть в камерах! Не выпускать ни под каким предлогом. Записал? Выполняй!

— Конклав, Ваша Милость, — Брюмо рискнул напомнить королю о недавнем разговоре.

Экберт поднял указательный палец.

— Вернись, Себастьян.

Успевший добежать до середины галереи дворецкий не останавливаясь заложил вираж и побежал обратно.

— Отправь послание в конклав. Напиши, что я плохо себя чувствую, и аудиенция отменяется. Беги, Себастьян.

Когда шарканье туфель дворецкого прекратилось, Экберт обратился к Артуру.

— Соболезную по поводу семинарии, черпий. Я отмечу твой вклад во спасение выживших.

— Ваша Милость. Клирик–отступник упоминал о других отрядах. Ещё он говорил, что соблазну Аканитской скверны подверглись многие клиры, — Артур едва сдерживал наворачивающиеся слёзы. — Скажите. Скольких черпиев им удалось уничтожить?

— Двадцать три черпия пали за последние четыре дня. Мне очень жаль, Артур Эдельманн, — Экберт положил руки на сотрясающиеся плечи юноши. — Церковь понесла огромные потери. Почти четверть твоих собратьев отдали свой пар Святому Люцию. Не знаю, станет ли тебе от этого легче, но гвардейцы уничтожили почти семь десятков отступников.