Рэй Кетов - Путь черпия

В животе заурчало от голода. Рвотные позывы отошли на задний план. Бенджамин попытался сосредоточиться на окружающей обстановке.

У камина о чём–то говорили мучители. Едва стоящий на ногах парень, через силу елозил по полу шваброй. Получалось плохо. Окоченевшая тряпка скребла по камню словно кусок полена.

Не в силах больше наблюдать за потугами измученного пленника Бун снова отвесил сутулому товарищу подзатыльник.

— Ты чего, Додо? Не врубился что ли? Епископ с меня кожу снимет за такой бардак, а я потом с тебя. Сам убирай, если черенки ничего не могут. Бегом!

Сутулый недовольно фыркнул. С психом взял ведро и набрал в него воды. Доковылял до держащегося за швабру пленника и от всей души пнул того под зад. От подлого удара сзади, одноглазый распластался на вымазанном фекалиями полу. Додо по–козьи заржал и неумело плесканул сверху водой. Проходя мимо стонущего от боли и унижения парня, наклонился и прошипел:

— Ночью, шкура! Ночью.

Последующие полчаса пролетели как две минуты. Бун до упора гонял худосочного товарища по пыточной, пока в ней не стало более–менее чисто. Когда с уборкой было покончено, оба уселись на топчан и раскупорили помутневшую бутылку. На шестом глотке завязался разговор.

— Если бы де Бромосса дал мне право выбора, я бы начал с мелкого. Очень уж у него рожа мерзкая. По–любому он дирижабль и семинарию выпотрошил. Раз серпы при себе таскал. Вон! Посмотри, — Додо кивнул на корзину с личными вещами пленников. — Кровью все заляпаны. Сколько он церковников нарезал? А?

— Нее, — после изрядной дозы дешёвого виски коренастый раздобрел и с охотой поддержал разговор. — Издохнет через минуту. Второй так же. Хлипкие совсем. Крутил я таких. Визжат как свиньи и обмороком падают. Лучше с тех начать! Смотри какие здоровенькие. Краснухи с ведро наберётся, если вдоль резать, — захмелевший Бун харкнул в сидящего Руперта. Тот смиренно опустил голову. — Чего смотришь, морда? Скорлупу тебе сейчас вскрою, паскуда.

— Да ну тебя! Тогда бы уж бабёнку, с дочкой которая была. Такой клещи к носу поднесёшь, сразу на всё готова! Жалко, что их чернухи в монастырь увели. Так бы поразвлекались. Да?

— Хлебало то прикрой! Де Бромосса такое услышит, из самого «знатную даму» сделает. Он то глаза закрывает на наши дела покуда ему выгодно. Так что за тявкалкой–то следи.

— Да будет тебе, — затянул сутулый. — Ты ж меня знаешь, я только конченных в расход пускаю. Де Брамосса если рукой махнёт, значит можно.

Сверху заколотили в дверь. Душевно беседующие отморозки подскочили с места. Бун помчался ко входу, а Додо схватил плётку и для порядку влепил Руперту поперёк спины. Тот едва слышно прохрипел, но не закричал. За что получил добавки.

Бенджамин поймал взгляд приятеля и еле заметно кивнул. Ну ничего! Придёт время.

В пыточную спустился тот самый Де Бромосса — мерзкий тип с чёрненьким пушком над пухлыми шелушащимися губами. Выпирающие зубы не прекращая что–то перемалывали, отчего бугристые щёки ходили волнами. Непомерно высокий лоб небрежно измазан пудрой, что только подчёркивало запущенную с детства экзему. Широко посаженные глазки с пушистыми ресницами, напрочь убивали последнюю надежду на его адекватность.

— Что тут у нас, — прогнусавил инквизитор. — Три, четыре, пять, шесть. Почему шестеро? А где седьмой?

— Дык. Эти только час как прибыли. А «противные» … сколько их. Двое. Вот они сидят.

— Я в курсе про новеньких. А почему «противников» всего двое?

— Ну так Вы сами вчера усатому сказали — «не знаю, как ты проживёшь эту ночь» …

— Ты истинный полудурок Додо. Разве я сказал, что усатого нужно кончать? — Де Бромосса недвусмысленно посмотрел на Буна. Тот побледнел и в очередной раз двинул сутулому затрещину. — Ты куда смотрел Бун? Опять к чернушкам бегал на ночёвье?

Коренастого перекосило от волнения. Лоб взмок. Глаза чуть ли не выпрыгивали из глазниц. Полуоткрытый рот никак не мог собрать из звуков слово.

— Такого б–б–больше не повторится, еп–п–п-пископ де Бромосса.

— Ладно. Ладно. Успокойся. Всё равно он меня раздражал. Противников пара не исправить — их только в расход можно. Правда, голубчики? — инквизитор прошёлся перед сидящими на полу пленниками, обвиняемыми в пособничестве противникам пара.

Медленно вышагивая, он поравнялся с Рупертом и Сэмом.

— Занятно. Такие сильные и беспомощные мужчины. Нет! С этими поговорим позже. Покажите мне остальных! — де Бромосса резко обернулся на месте и капризно затряс пальцами. — Больше света! Хочу видеть много подробностей.

Додо принялся зажигать факелы. В помещение стало светлее. Бун сдёрнул со стены связку ключей и направился к клеткам. Лязгнули замки. Заскрипели несмазанные петли.

— Вылезайте уроды!

Бенджамин подхватил Алберта под руку и помог тому выбраться из клетки. Коренастый для острастки замахнулся плёткой и указал в центр помещения. Еле волоча затёкшими ногами, пленники побрели к деревянном столу. Там уже в предвкушении топтался Додо. С дебильной улыбкой он накинул на руки и ноги несчастных ржавые оковы. Потом подошёл к какому–то механизму и крутанул деревянное колесо. Цепи поползли вверх, задирая к потолку руки мучеников.

— Готово, епископ де Бромосса! С кого начнём?

Инквизитор обошёл по дуге подвешенных перед ним пленников. Глаза недобро прищурились. Рука легла на покрывающую стол ткань. Резко дёрнула, являя на свет инструменты святой инквизиции. От увиденного у Бенджамина застучало в висках. Он закрыл глаза. В голове крутилась мысль: «Это ошибка! Этого не может быть! Это недоразумение». Не выдержав напряжения, он заговорил:

— Епископ, произошла ошибка! Мы выжившие с «Экберта». С нами был епископ Брюмо. Спросите у него. Вы совершаете ошибку. Пожалуйста. Мы ни в чём не повинны.

— О–о–о! Как мы запели! Ты слышал это, Додо? Они даже в друзья епископу затесались. Давай–ка проверим, насколько мальчишка говорит правду, — с этими словами его длинные пальцы запорхали над столом.

Бенджамин услышал, как юнга еле заметно всхлипнул. На запятнанной столешнице с маниакальным перфекционизмом были разложены десятки предметов, предназначавшихся для причинения невыносимых мук. Ножи — прямые и кривые, острые и зазубренные. Всевозможных размеров крючья. Молотки для дробления костей и забивания гвоздей. Клещи для вытягивания языка, для вырывания ногтей и плоти. Миниатюрная ручная пила с кривыми зубьями. Шило короткое, шило длинное.

На специальной подставке лежала железная кошачья лапа, с креплением на руку. Были также наборы игл разных калибров для засовывания под ногти. Баночки с кислотами и наркотическими веществами. Последние использовались при особо жестоких процедурах, когда требовалось, чтобы жертва не агонизировала раньше времени.