Гарри Гаррисон - Крест и король

Шеф яростно изворачивался, пытаясь избавиться от мертвой хватки, пока не оказался лицом к лицу с Карли. Он сомкнул кисти и пястями ударил оруженосца в переносицу. Подался из воды повыше и ударил снова, чувствуя, как мнется хрящ. Снова рванулся вверх, чтобы двинуть еще раз, и обнаружил, что удушающий захват исчез.

— Ладно, прости, я уже нормальный. — Карли отпустил его и попробовал самостоятельно держаться на воде.

Шефа зверски глодала стужа. На родных фенах он часто окунался в холодную воду, забавы ради или из-за отсутствия моста. Но здесь — другое дело. Холод проник через все слои одежды, пропитал ее. Силы таяли, тяжелые намокшые ткани тянули на дно.

Вдобавок Шеф не знал, в какую сторону надо плыть. Он снова рванулся кверху, как можно выше, бешено вращая головой с единственным глазом, высматривая остров или льдину. Ничего похожего…

Или же? Не сгущается ли там ночная тьма? Он увидел очертания Дроттнингхольма, проявляющиеся на фоне неба, схватил Карли за плечо и развернул в нужном направлении. Они поплыли, черпая силы в отчаянии. Сначала неловко выносили руки в длинных гребках, потом, задыхаясь и путаясь в одежде, продвигались боковыми подводными гребками. От ног не было проку, из них ушла вся сила. «Сбрось сапоги, — подумал Шеф. — Так всегда говорят: сбрось сапоги. Но мои завязаны сыромятными ремешками. И потом, слишком холодно. Я должен выбраться или умереть».

Первое же ощущение тверди под ногой побудило его встать, и он сразу с головой провалился под воду. Но медленно выплыл — снова работал руками, пока не почувствовал дно животом. Шатаясь от изнеможения, ухватился за какой-то корень и выкарабкался на берег. Сзади раздавалось тяжелое дыхание, слабый плеск. Шеф запомнил спасительный корень, бросился в воду, подхватил Карли, из последних сил проволок его несколько ярдов до берега. Одной рукой он ухватился за корень, а другую запустил Карли в кудри и выкинул его на замерзший песок. Они тяжело дышали, стоя на четвереньках.

Тут до Шефа дошло, что если они ничего не предпримут, то скоро умрут от переохлаждения — священник не успеет отходную прочесть. Вода обжигала как огонь. А на воздухе холод был еще хуже. Тело теряло чувствительность, острая боль прошла, теперь Шефа охватывала коварная истома.

— Раздевайся! — рявкнул он дитмаршенцу. — Выжми одежду!

Сам он уже возился с застежками своей куртки; те не поддавались. Карли как-то ухитрился извлечь меч и разрезал свои. Протянул меч Шефу, но тот выронил его из онемевших пальцев. Некоторое время они отчаянно сражались в темноте с одеждой, снимая ее предмет за предметом. Раздевшись наконец, ощутили, как осатаневший ветер сдирает с них стружку. Но дождь кончился, и люди быстро обсохли на пронизывающем ветру. Шеф нащупал рубаху, выжал ее, сложил вдвое и выкрутил еще раз, выдавив полузамерзший соляной раствор. С трудом натянув рубаху, он на мгновение поверил обманчивому теплу.

Они все равно умрут на этом берегу еще до рассвета. Но теперь хоть есть немного времени подумать.

Потянувшись за штанами, Шеф заметил меж деревьев движение. Это не люди. Слишком маленькие для королевских стражников. Звери приближаются, ползут на брюхе, уже виден блеск оскаленных зубов. Но это и не волки. Королевские волкодавы, купленные за бешеные деньги на рынке в Дублине. Каждую ночь их выпускают, чтобы охраняли остров.

Только вода спасла людей при первой атаке псов. Повинуясь какому-то первобытному инстинкту, Шеф и Карли отступили в нее, и стая не смогла наброситься сразу со всех сторон. Когда же огромный вожак молча ринулся вперед, схватившийся за меч дитмаршенец с силой рубанул его по голове. При касании клинок провернулся в нетвердой руке, и пес зубами вцепился человеку в запястье.

Реакция была похвальной для неопытного фехтовальщика. Большой палец левой руки Карли тут же вонзил в глаз волкодава, стряхнул с себя зашедшегося визгом пса и, бессвязно ревя, перебросил меч Шефу. Тот встретил свою первую собаку ударом босой ноги в горло. Когда же она снова прыгнула, чтобы вцепиться ему в пах, он подхватил меч, выставил острие навстречу зверю и проткнул сердце.

А обезумевший от боли вожак вцепился в подвернувшуюся собаку, и они покатились рычащим клубком. Обойдя их, четвертый волкодав размером с теленка изготовился и бросился на Карли. Тот действовал, как привык в деревенских драках: резко стукнул пса головой в зубы и кулаками ударил с боков, стараясь проломить ребра и разорвать печень. Волкодав отлетел назад, встряхнулся и подобрался для второго прыжка.

В этот момент Шеф нагнулся и рассек ему переднюю лапу в коленном суставе, острием ткнул в морду очередному псу, с правого плеча рубанул по собакам, сцепившимся в ярде от него, и тут же слева — по последней собаке, прыгнувшей вперед. Не старайся убивать, подумал он. Просто наноси легкие увечья. Собаки не так опасны, как люди, у них есть только челюсти.

Один волкодав валялся мертвым, другой уковылял на трех ногах. Вожаку, полуослепшему и с распоротым боком, атакованная им собака разорвала глотку. Она теперь пятилась в замешательстве, глухо, угрожающе рычала, но явно не готова была продолжать схватку. Лишь последний пес все еще ярился, обнажал клыки, то и дело подавался на несколько дюймов вперед и отскакивал при виде меча. Карли, у которого кровь текла и из головы, и из запястья, нащупал в воде камень и швырнул с расстояния в три фута. Получив удар в плечо, пес негодующе гавкнул, развернулся и скрылся в ночи.

Два полуобнаженных человека разобрали кипу смерзшихся кожаных и шерстяных одежд, как могли выжали и натянули на себя. Немного успокоившись, Шеф обнаружил, что пальцы не шевелятся. Можно было действовать ими как крючками, но завязать шнурки или застегнуть пояс не удавалось.

Он с трудом обхватил рукоять меча, склонился над убитой собакой. Загнал острие ей в брюхо и разрезал сверху донизу. Наружу хлынул смрад, вывалились кольца бледных внутренностей. Шеф выронил меч, сунул замерзшие кисти в отверстие и нащупал сердце.

У собак температура тела выше, чем у человека. Кровь текла по пальцам Шефа, как жидкое пламя; тепло проникало внутрь. Он поглубже запустил руки в брюхо, по самые локти, жалея, что не может залезть туда целиком. Карли, быстро смекнув, подковылял и последовал его примеру.

Когда восстановилась чувствительность кожи, Шеф вытащил руки, натянул успевшие чуть подсохнуть штаны, застегнул пояс, влез в тяжелую от влаги кожаную куртку. Шерстяная шапка осталась где-то в водах фьорда, рукавицы из овчины потерялись в темноте. В отличие от согретых рук, ноги были как глыбы льда. Вскрыть еще одну собаку? От одной мысли об этом тошнило. Шеф кое-как вылил воду из сапог, вбил ноги внутрь, боясь, не обломились бы пальцы. Завязать разрезанные шнурки куртки и ремешки обуви он и не пытался.