Сергей Семаргов - Последняя звезда [litres самиздат]

Отоспавшись в первый день своего отпуска, Тодд на утро следующего дня отправился за грибами. Собирать эти съедобные лесные растения было просто и увлекательно, а самое главное – занятие требовало ходить. Много ходить, отыскивая замаскировавшиеся грибы в лесной траве, в зарослях кустарника, на опушке леса. Для Филби, который так слишком много времени проводил в кресле пилота, ходьба была прямо тем средством, что доктор прописал.

Холодные звёзды уступили место тёплым цветам, тьма космоса – зелени леса, теснота кабин, кают, ангаров – простору полей. Филби гулял, гулял, гулял, собирая грибы, вдыхая свежий осенний воздух, напоенный ароматами соснового леса: гниющей листвы, тёплых мшистых камней, сыростью болот, солнечных лучей, пробивающихся сквозь плотную завесу веток…

Грибов было много, и они были сказочные: большие и толстые – белые, маленькие и жирные – маслята, красивые на аккуратной ножке – подберёзовики, разноцветные и ажурные – сыроежки. Так и бродил Филби по лесу, отключившись от Оракула, без машин и без роботов, позабыв обо всем на свете, с контейнером по имени «корзинка» в руках. Такие делали очень древние люди – славяне, его предки, как рассказывал его дед.

Когда корзинка наполнилась, Филби повернул к домику. Через час он вышел на опушку леса. Сказочный вид открылся ему: невысокие горы ровными волнами бежали с запада на восток, огромная речная долина раскинулась между гор, а поле, украшенное незатейливыми северными цветочками, дышало ветром.

«Как странно», – подумал Филби, – «Словно бы и нет в этом мире ничего, кроме этой долины, и этих гор. Куда делся весь наш век с его высокими технологиями? Где сейчас звездолёты, бороздящие холодную космическую мглу? Где миллионы солнц, глядящих своими очами на миллиарды планет? Нет ничего!!! Ничего нет!!! Есть только я, это солнце и это поле, да горы там, вдали. Остановилось время и никуда не течет. Через тысячу лет придёт сюда другой юный Филби, его внук или правнук и будет так же, по старинному обычаю собирать грибы. И так же выйдет на опушку леса, вот в это поле, и будет смотреть, и думать о чём-то своём…»

Жив ли я? Живу ли я? Или это мне кажется? Или это мир живёт вокруг и смотрит в меня сейчас как в маленькое зеркало? Смотрит и думает: вот маленький Филби вышел на опушку леса и смотрит в меня. А кто же я? Живу ли я? Я ли это живу, или это маленький Филби живёт и смотрит сейчас на меня и думает о своём?..

Запутавшись в отражениях своего сознания, настоящий Филби вздрогнул. Его сердце тронула тоска. Тоска от величия и непонятности этого мира – столь простого и столь сложного. А тоска – это было не то чувство, за которым он приехал в эти волшебные края. Стряхнув набежавшую тоску и сосредоточившись на солнечном свете, и бабочках, и прекрасном осеннем поле, Филби зашагал вниз с холма по направлению к маленькому древнему домику, который построил его дед.

Зайдя в дом, он услышал обычное «Тик-так»: старинные часы тикали, отмеряя утекающее время. Хотя, если вдуматься, есть ли то, что стоит отмерять? Что показывает стрелка часов? Она показывает лишь положение планеты относительно солнца. Измерять время придумали греки. Они втыкали в землю палку и следили за тенью, которую отбрасывает солнце. Но имело ли это измерение тот смысл, что мы вкладываем в него сейчас? Может быть, для греков это имело совсем другое, символическое значение: может быть, так они отдавали дань солнцу, поклонялись ему, наблюдая за его тенью? Об этом мы никогда не узнаем.

Тик-так…

Филби смотрел, как чинно ходит маятник. Это было полнейшим безумием – создавать дом по древним технологиям, совершенно вручную, без использования форм-синтезаторов, без подсказок всезнающих виртуаторов. Но в этом был весь дед, он не далеко ушёл от прадеда, да и вообще от всех мужчин рода Филби. Взяв с собой лишь четырёх роботов в качестве помощников, дед строил этот дом сам, полагаясь лишь на собственный разум.

– Работа разума, внучек, самая ценная вещь, – учил дед, – Используй любую возможность, чтобы обучить разум!

И Филби всегда следовал этому принципу. Дед считал, что человеческий разум обучается максимум до трёх-пяти лет, а все остальные знания, что мы усваиваем, – это чужие готовые образцы. Они полезны, но созданы другими людьми для решения очень своих, зачастую узких задач. Если опираться только на них, попав в нестандартную ситуацию, запаса этих знаний может и не хватить, а новые ты создавать не научился, творцом так и не стал. Поэтому, учил дед, чтобы обучить собственный разум, нужно постоянно устраивать ему испытания, задавать головоломки и задачи. Ничего лучше новой, неизвестной работы для этого и не придумаешь. Конечно, обогащаться чужим опытом можно и нужно, но это только потом. Первый опыт, когда у тебя ещё нет образцов, бесценен с точки зрения возможностей для роста.

Дед был живым воплощением этой теории. Он дед начинал строить дом, имея на вооружении лишь учебник, без учителей и наставников. Добывал руду и ковал железо, не имея навыков рудокопа и кузнеца. Он любил взять старую вещь и каким-нибудь способом вдохнуть в неё новую жизнь. Например, брал старинную трубку, которую древние использовали для курения табака, добавлял к ней миниатюрные генератор, лазерный запал и фильтры, а так же водяной охлаждающий контур, – получалась трубка, которую можно было курить как кальян, не нужно было специально поджигать и постоянно раскуривать. Потом он с радостью раздаривал свои изобретения друзьям и знакомым и те расползались по всем соседним галактикам. Так, изолусцы 81 81 {Изолусцы – жители системы Изолус.} приспособили дедовские трубки под курение норквы 82 82 {Норква – наркотик народа изолус, который вызывает у человека яркие переживания сексуального характера.} – местного наркотика, и это стало, чуть ли не народной традицией.

Тик-так…

Вот и в эти древнейшие часики дед вложил маленькую хитрость. Механизм в движение приводили гири, которые нужно было постоянно, раз в сутки подтягивать вверх. Дед замкнул цепочку в круг, а к гире приделал кибернетические лапки так, что она постоянно по мере опускания «переползала» по цепочке вверх, и её не нужно было подтягивать самому.

Тик-так…

Но была в этом доме одна изюминка, которая стоила всем остальных прелестей этого места. Грибы, свежий воздух, купание и девственно чистая природа не могли заменить баню. Баню придумали русские, к этой расе принадлежал и Филби. По крайней мере, так говорила его мать. Хотя люди уже давно забыли национальные языки. Русский не избежал этой участи, смешавшись с английским, став основой земной лингвы. С языком забылся и смыл того, что такое быть русским или американцем. Земляне стали единым народом в ряду миллиардов других космических рас. Даже разумные уже практически слились в единую расу, и хотя, например династия разумных муравьёв, ирпанцев 83 83 {Ирп – звёздная система, хозяева которой гигантские разумные муравьи – ирпанцы.} , не могла скрещиваться с человеком напрямую, в дело вступала генетика: влюблённая пара могла создавать ребёнка, сочетая гены муравья и человека. Получались с виду уродливые, но очень эффективные и разумные создания, сочетающие в себе достоинства насекомого и млекопитающего. И хотя по началу такие пары были изгоями и в людском, полном расовых предрассудков, и в муравьином, отрицающем личную жизнь сообществах, впоследствии напряжение спало, и границы культур стали размываться, доказывая, что разум действительно является главной связующей особенностью разумных рас. В этом свете принадлежность Филби к русским была бы не более чем памятью о давно ушедшей традиции. Если бы не баня…