Виктор Бурый - Антропогенез [litres самиздат]

Доктор убежал, и пока Соком переваривал, что врач ему сказал, доктор умудрился пробежать мимо него еще несколько раз. Очнулся он, когда его уже транспортировали на носилках два крупных бойца куда-то по направлению в разделочный цех, и минуя пост охраны, Соком заподозрил что-то неладное. Судорожно начал прикидывать план и, когда уже его почти поднесли к входному шлюзу разделочного цеха, который напоминал стыковочный шлюз для космических станций. Импровизируя, Соком произнес, хлопая одного из парней по руке:

– Братан, мне очень надо прям сейчас блевануть, можешь помочь подняться, а то вас обоих заляпаю, а сил нет самому встать.

И хмурые бойцы, переглянувшись без слов, положили носилки на пол, один протянул руку Сокому, второй жестом, как у глухонемых, что-то показал первому и уже поднятый с пола Соком поковылял к углу здания с одним из бойцов. Зайдя за угол, Соком не церемонясь врезал бойцу под дых и добавил несколько раз по печени, завершив это действие хорошим опер кодом. Подхватив завалившееся тело, он быстро обыскал бойца, нашел пистолет и снял с него разгрузку, еле держась на ногах нацепил ее на себя, побрел ко второму бойцу. Выглянув из-за угла, он обнаружил неприятную картину, боец уже стоял не один, а в сопровождении двух парней, одетых в защитные комбинезоны, как раз в этот самый момент посмотревших в его сторону. Обдумав все и понимая, что пока он держится на характере, вот-вот его накроет, не скрываясь он вышел из-за угла, держа перед собой пистолет в подрагивающих руках, и картинно произнес:

– Руки вверх, кто шелохнется, буду стрелять! Что суки уже списали, решили тут по-тихому на эксперименты пустить? Зачем вы меня сюда притащили?

Все разом подняли руки, но никто не произнес ни звука. Прошло полминуты, Соком повторил свой вопрос и для устрашения пришлось пальнуть в пол, заставив заволноваться конвоиров, продолжавших соблюдать молчание. Раздался звук открывающегося шлюза и оттуда вышел Академик. Снимая маску, он удивленно уставился на Сокома и произнес:

– Батюшки, а мы оказывается ходим, а мне сказали, что вам совсем плохо, вот-вот копыта откинете! Где еще один боец? Может поговорим с опущенными стволами?

Соком, опершись о край шлюза, медленно обвел глазами окружающих и сказал:

– Ствол опускать мне не к лицу, боец там лежит, пока жив. Думал, я не догадаюсь?

Академик опять улыбнулся, и сказал:

– Ты бы все равно догадался, просто еще ты был не готов, а твое состояние кажется требовало экстренных мер, не так ли?

– Так ты, сука, меня заставил ту виноградину съесть, а теперь я сдохнуть хочу, но сначала таких, как ты, как можно больше хочу с собой забрать.

– Успокойся, в тебе сейчас говорит недостаток мутагена, и да, может быть ошибочно было давать именно ту виноградину. Давай я отпущу всех, и мы спокойно вдвоем прогуляемся по этому месту, и я тебе расскажу, как тут все устроено?

– А что нам разве лишняя публика помешает для откровений? – сказал саркастично Соком.

– Они тебе вряд ли что-то расскажут, у них нет для этого повода, да лишнего знать не хотят!

В этот момент один из бойцов открыл рот и показал Сокому обрубок языка.

Соком, поняв все, кивнул Академику.

– Ну что, начнем, – сказал Академик, передав Сокому защитную маску и пригласил его в шлюз.

– Прямо перед вами находится символ наших технологических успехов – разделочный цех, которых мы успели организовать немало! Зайдя во внутрь, вы видите крючья для фиксации людей с начальными стадиями мутаций и просто фиксаторы для мутантов, эта часть называется «приемный бокс» с одним приемочным доком! Пока он пустует, ждем следующую партию, но думаю к концу нашего рассказа вы все сами увидите. Здесь несколько тысяч жестоко истязали по вине одного ученого – Марины Львовны! Ее вам представили не иначе, как ярчайший пример медицинского светила с ордой поклонников и спасенных, а также кучей патентов, как генератора новых идей. Вам подсунули ложного идола, чтобы помешать вам видеть все то зло, что совершается нашими же руками в погоне за новыми идеалами! Пройдемте в следующий блок, там идет подготовка к основной операции, отсортировка ну и отбраковка, главное, чтобы жертва оставалась живой и в сознании, тогда можно получить чистый мутаген, а если жертва уже умерла или сильно ранена, то и мутагена у нее уже может не быть или она его весь израсходовала на закрытие ран. Раненные или мертвые идут в правое крыло, и части больших мутантов идут туда же, там процедура изъятия мутагена.

Сергей пытался представить, каких мутантов сюда привозят, но видя желтые следы мочи и кала на полу, и остатки тряпья в углу, уговаривал себя, что это уже глубоко мутировавшие твари, те, что уже изменились сильно и лишь только чуть-чуть похожи на людей.

– Пройдемте дальше в основной цех. – сказал Академик и, снимая маску с лица, вошел через шлюз в следующий цех.

По глазам больно ударили лампы дневного света, чувствовалось, что в помещении избыточное давление и воздух быстро меняется, тому подтверждение было отсутствие любых запахов. Над каждым операционным столом висели различные механизмы и аппараты неизвестного медицинского назначения, так же были оборудованы подвесными мониторами рабочие места, всего было шесть операционных столов. При входе в углу висел сенсорный экран, на котором происходил контроль за температурой воздуха и влажностью, также отдельным символом отображалась кратность воздухообмена. Кроме того, имелись столы для медицинских инструментов и операционные светильники. Были механизмы с зажимами для перекладывания и различных манипуляций над зафиксированным мутантом.

В противоположной стороне виднелся вход в помещение для хранения инвентаря и даже помещение отдыха персонала. Персонал, увидев нас, перестал проводить уборку на местах и просто замер, а пару охранников, стоявших без участия в углу, подняли свои автоматы в нашу сторону, но Академик жестом показал, что все в порядке и они опустили стволы, но следить за нашим шествием не перестали, так как Соком своего оружия не опускал.

– Ну так вот, позвольте мне рассказать всю правду о Марине Львовне глазами каторжанина, что стал мужчиной в первый раз в местах лишения свободы и, не найдя смысла жить на свободе, впитал в себя всю культуру и быт тюремной жизни. Я был близок к народу потому, что во главе всего стоит у меня Братство, Равенство и только потом – Свобода… и народ у нас криминален, а криминал, а точнее арестантское сообщество народен. Так что народ у меня в крови, но я восхвалял эту женщину, пока нас под угрозой смерти не заставили убивать детей в роддомах и молодых матерей, зачищать детские сады, сжигать целые школы, так как они подверглись первой волне мутаций, дабы их родители и родные не мучились, видя изменения в их родных чадах, дабы остановить порождения новых тварей. Все во благо!