Айя Сафина - Падальщики. Книга 2. Восстание [litres самиздат]

С виду я кажусь уверенной и даже расслабленной, готовая к любому внезапному удару от врага, предателя или злого рока. Но на самом деле зловредный червяк копошится где-то внутри живота за ребрами и тянет за веревочки, привязанные к органам, а те безвольные пляшут под его фальшивую дудку в истерике «Мы все умрем!». Коричневые следы червяка ведут к кишечнику, где назревает диарея, которую я никак не могу контролировать.

Буддист рядом – сидит на полу в позе лотоса и опять в трансе. Его участившееся пребывание в потустороннем мире в последние дни точно предвестник Апокалипсиса заставляет нас искать знаки скорого конца, и этот татуированный лотос-пень даже не стесняется его скрывать, наводя еще большую тоску и напряжение. Я вообще сделала довольно нелицеприятный вывод о его религии: она очень эгоистичная. Все эти йоги, сомати, трансы с асанами только и учат человека оторваться от жизни вокруг и сосредоточиться на развитии внутреннего спокойствия и безмятежности, пока вокруг реальный физический мир погибает. Я, конечно, понимаю, что дух важнее тела и все мы в конце концов найдем один итог: тело сгниет, а дух переродится, но черт возьми, материальная жизнь же нам тоже для чего-то дана! Какой тогда у нее смысл, если ее игнорировать?

В общем, бесит он меня своим эгоистичным самопросветлением в то время, как мы тут от диареи мучаемся, пытаясь избежать очередное подброшенное Генералитетом дерьмо.

– Я думаю о человечестве. Я готов воевать за него. Я не отстраняюсь от проблем физического мира. Ведь потому я и стал Падальщиком, – вдруг произнес Буддист с закрытыми глазами.

Я опешила.

– Ты что, мысли мои читаешь? – спросила я неуверенно.

– Ты крутишь балисонг уже десять минут, и я чувствую исходящие от тебя негативные потоки в мою сторону, – продолжал он говорить, словно во сне, сидя опершись на стену своим голым растатуированным торсом.

Я тут же перестала греметь острой сталью в руке, упражняясь в быстроте и ловкости управления ножом, чуя, что скоро мне пригодятся вообще все навыки убийства, которые я постигла. И пригодятся они вовсе не для ликвидации рычащих чудовищ, ведомых жестоким инстинктом голода, мои навыки буду уничтожать не менее противных созданий, удивительным образом награжденных рассудком, который все равно уподобил их безмозглым тварям, раз мы собираемся перебить тут друг друга под землей из-за нехватки ресурсов.

– Ты мог не идти со мной. Я взрослая девочка, сама справлюсь, – говорю я, решив отойти от обсуждения смысла его религии, к которой мой червяк с диареей имел серьезные претензии.

Я не понимаю, зачем Буддист вызвался сопровождать меня. В принципе задача легкая – получить от агента Алании чертежи и дать их на экспертизу третьей незаинтересованной в конфликте стороне – моему умалишенному отцу, которому абсолютно по гонгу, что мы скоро все подохнем. Среди Падальщиков ученых нет. Антенна со своим радио-отрядом ни в чем, кроме электричества и радиоволн, не смыслит. А потому папа должен прикинуть своим гениальным инженерным мозгом, имеют ли эти проекты шансы на успешную реализацию.

Вот мы и стоим в коридоре инженерного блока недалеко от рабочего отсека отца и ждем загадочного посыльного. Если Крайслер пронюхает про передачу запрещенной для распространения информации, то тут ни Буддист, ни Господь, ни Санта не спасут от тюрьмы, а потому присутствие Буддиста для меня бессмысленно.

– Даже не сомневаюсь, что справишься. Но Калеб сказал, что нам не стоит бродить по базе в одиночку. Сама знаешь, Крайслер нас пасет, как верная собака Генерала. Тем более я давно не виделся с твоим отцом. Вдруг он наконец признает, что я гораздо лучшая партия для тебя, нежели Фунчоза, – ответил Буддист.

– За такие слова я могу тебе язык отрезать!

Я одним ловким движением высвободила из рукоятки лезвие, тут же засверкавшее на свету своей серебристостью и смертельностью.

– И в этом я тоже не сомневаюсь, – Буддист продолжал говорить с закрытыми глазами.

Самоуверенный кретин. Но спорить не буду, это его самообладание вызывало зависть.

– Я вообще-то думала ты за Ляжкой приударяешь, – призналась я.

Это ни для кого не секрет. Даже для Ляжки. Буддист всегда уделяет ей внимание больше требуемого, а она вроде и не против, хотя лысый филиппинец с вытатуированными строками на санскрите по всему телу, голове и лицу явно не ее типаж.

Буддист загадочно улыбнулся.

– Ляжка была моей женой в прошлой жизни, – ответил он, ничуть не смущаясь.

Я усмехнулась.

– Скучные у тебя жизни, если ты их проживаешь с одними и теми же людьми, – ответила я.

Меня его вера в сказки всегда забавляла, он – мастер их сочинять.

– Мы встречаем людей из прошлых жизней для того, чтобы отработать урок, который мы не отработали с ними в прошлый раз, – невозмутимо говорил он.

– И какой же урок ты не отработал с Ляжкой? Миссионерский?

Я даже поиграла бровями, подчеркивая свое пошлое остроумие. Вот интересно, я с детства им болела или Фунчоза заразил?

– Я еще не понял до конца, но мне кажется, я не ценил ее.

Буддист даже не заметил мою шутку, ну а я потеряла интерес к его потусторонним путешествиям.

– Я пользовался ею, не давая ничего взамен, считал ее чем-то само собой разумеющимся. Знал, что она любит меня, что ей не хватит духу оставить меня, получал некоторое удовольствие от того, что владею ее жизнью. Я был тираном в семье, относился к ней, как к рабыне моих желаний. Лишь я должен был быть в центре семейного внимания, мне была невыносима мысль о том, что я незначителен.

– Какой тонкий самоанализ. И откуда ты только такое берешь? – пробубнила я себе под нос, продолжая крутить балисонг.

– Моя деспотия в семье стала моей кармой в этой жизни, которую я должен отработать.

– Ну так вперед! Женись на ней да вылечи ваш брак.

– Здесь не все так просто. Я должен пройти через наказание, через болезненный катарсис, который излечит мою душу. Мы учимся только через боль.

Я кивнула. В этом я была согласна с Буддистом. Боль – совершенный учитель, безукоризненный и убедительный.

– Так как это произойдет? Она будет избивать тебя плеткой? – и все же желание поглумиться над его верой в переселения душ никогда не покидало меня.

– Я должен отдать ей самое дорогое, что у меня есть. Что-то, без чего моя жизнь будет невозможна. Свой эгоизм и тиранию я излечу щедростью, – самообладание тоже никогда не покидало его.

– Странный ты чувак, Буддист.

– Я такой же, как и ты, и остальные. Я пытаюсь найти ответ на вопрос «В чем моя миссия?».

– Валить зомби. Спасти Желяву, – для меня этого было достаточно.

– А как же твой отец?

– А что с ним? – я сразу напряглась, не люблю, когда говорят о моем отце.