Илья Саган - Черный Камень

— Перед приездом сюда здоровье проверяют. Не только на синдром, а вообще. У тебя же астма. Зря прокатаешься.

На дне серебряной тарелки было отчетливо видно, как Мишка с тоской посмотрел куда–то вбок.

— Не парься, Мих. Обещаю, я достану Фиолы. И привезу. Очень скоро.

— Не привезешь, а пришлешь. Уезжать оттуда нельзя.

Вот это новости!

— Что за глупость?

Мишка весь как–то подобрался, лицо его стало серьезным и даже суровым. Я почувствовал, что он хочет сказать что–то важное.

— Короче, слушай, Димыч. Я тут немного покопался на форумах Ди–Джи–Волла, поизучал кое–что. В общем, если дойдешь до десятого уровня, ты, считай, уже наполовину годен, и тебя оттуда не выпустят. Ну, типа, чистая основа для нового человечества.

То есть как? А сестра? Друзья? Могилы родителей?

— Не понял, Мих. Ты уверен?

— Абсолютно. Не выпустят, точно. Пока, во всяком случае. Типа, зачем отбирать лучших, если они потом разбегутся? В общем–то, их можно понять.

— Чего-о? Ты с ума там сошел?!

— Спокойно, Димыч, не ори. И подумай своей башкой. План Корпорации кажется, конечно, жестким, но по–другому никак. Синдром Шеффилда сейчас неизлечим, а значит, все заболевшие рано или поздно умрут.

Я сжал зубы, чтобы не взорваться. Хрен им! Заработаю Фиолы и вылечу Арину. Словно отвечая на мой невысказанный довод, Миха покачал головой.

— Спасительный Эликсир — не панацея. Ты и сам в курсе, что он только тормозит болезнь, а не лечит. Это лишь временное средство, они там, у вас, надеются изобрести настоящее лекарство. Но хрен знает, смогут ли.

Все верно. Логично, трезво и… отвратительно. Опустив голову, я угрюмо кивнул.

— Допустим. Что дальше?

— Все, кто прошел испытание, останутся в Мелизоре. Им не разрешат вернуться на Большую землю до особого разрешения Корпорации.

— И когда же эта распрекрасная Корпорация даст разрешение?

Михаил помедлил с ответом, но потом коротко кивнул, словно говорил сам себе: «Неважно, сейчас или позже, все равно придется сказать».

— Кто знает, может, через год, а может, через десять. В общем, когда вымрет б о льшая часть людей, и пандемия кончится.

В груди у меня появилось странное дрожание. Оно быстро росло, пришлось сдерживаться, чтобы не трястись. Скулы ходили ходуном, хотелось вскочить и заорать что есть мочи, разломать все вокруг, убить мерзавцев, посмевших придумать такое, и всю проклятую Корпорацию заодно!

— Уймись! — тихо, но внушительно сказал Мишка. — Ясное дело, Аринка самый близкий тебе человек. Я все понимаю. Но, чтобы спасти человечество, владельцы Мелизоры обязаны действовать расчетливо. Ежу понятно, что рано или поздно болезнь победит всех. Может, останутся те, кто прячется в лесах. Тогда их будут обследовать и, если найдут синдром…

— Что сделают? — в ярости бросил я. — Убьют?

— Поместят в обсерваторы. Они ж не могут допустить, чтобы зараза перекинулась на тех, кто отобран на островах. Поэтому, насколько я понял, сначала на Большую землю отправят группу исследователей. А вот когда она скажет, что здесь безопасно, пустят остальных. В общем, что ни говори, Димыч, а Ди–Джи–Волл все делает верно.

Я решительно покачал головой. Может, в теории они и правы, но для меня такой подход неприемлем.

— Я ведь могу уехать до десятого?

— Можешь, — кивнул Миха. — Вот только нафига? Если ты отбросишь эмоции и подумаешь головой, то быстро поймешь, что это единственный путь.

— Мне плевать. Они хотят разлучить меня с сестрой, и этим все сказано.

— Включи мозги, Рокот! — он был настолько спокоен и строг, что я просто не узнавал своего друга–раздолбая. — Сам погибнешь и ее погубишь. Оставишь без Фиолов. Я уж не говорю о своей матери. Ты же говорил, что уже немного до первой награды. Хочешь и на нее наплевать?!

Вцепившись пальцами в волосы, я медленно раскачивался из стороны в сторону. Твою ж мать, как я умудрился вляпаться в это дерьмо?

— У меня никого нет, кроме Арины.

— Знаю, Димыч. Но будет! Женишься, пойдут дети. Заметь, здоровые дети! И сестра станет лишь одним из многих близких тебе людей. Прости, брат, цинично, да. Но это правда.

— Я обещал родителям…

Он тяжело вздохнул, поежился, точно от холода, и только после этого спросил — спокойно и терпеливо:

— Что обещал? Умереть рядом с ней? Или все–таки попытаться ее спасти? Да, вы долго не увидитесь. Возможно, никогда. Но ведь могут создать настоящее лекарство. Если оно когда–либо появится, Корпорация вылечит всех, кто доживет до того момента. А у тех, кто уже заболел, единственный шанс дождаться этого — принимать по Фиолу в месяц. Так что кончай дурить. Иди и качайся! А мы с Аришей будем ждать от тебя вестей. И посылки.

Закончил он совсем в другом тоне, нежели начал — сурово и требовательно. Я понимал, что погорячился. Он прав, кругом прав. Оставалось лишь согласно кивнуть и попрощаться.

Домой я шел, словно пришибленный пыльным мешком. Мне предстоит долгая разлука с единственным близким человеком. Много лет я не смогу вернуться. А если сбегу отсюда — Арина умрет. Неплохая альтернатива: либо жить порознь, либо погибнуть вместе. Впечатляет.

Когда я проснулся, вокруг плавал сизый дым. Он мешал дышать и щипал глаза, которые слезились и не желали открываться. Пожар, что ли?!

— Диоген! Что случилось?! — завопил я, скатываясь с печи.

Тот чихал, кашлял и бился о дверь. Распахнув ее, я выбрался на свежий воздух и отбежал к забору, подальше от избы. Хм… В чем проблема? Снаружи ничего не горит, дым тянется лишь из дверного проема.

— Василиса!

— Ась? — судя по ее тихому, виноватому голосу, плутовка явно знала, что произошло.

— Рассказывай! — пытаясь отдышаться, велел я.

— Сейчас, милок, сейчас, — пробормотала она. — Погодь минуточку.

Она что–то пробубнила, крыша затряслась, задрожала… Мгновение — и наружу выскочила труба. Я очумело смотрел на это действо, только сейчас сообразив, что до этого трубы не было. Где же она шарилась? Ведь я совершенно точно ее видел, и не раз.

— Ну, вот и все, вот и славно, — пропела Василиса и качнула ставнями. — Можете возвращаться.

Мы с Диогеном переглянулись и неуверенно направились к дому.

Дым в горнице рассеялся, но дверь я решил пока не закрывать. И сурово спросил:

— Что это было?

— Видишь ли, милок… Ну… Говорила ж тебе, что алхимией заниматься буду. Вот, ошиблась чуток, и трубу–то снесло. Кто знал–то. Завтрак хотела приготовить, а тут… Уж прости, не доглядела.

Вот раздолбайка! Интересно, сколько я еще буду жить, как на вулкане? Ведь реально не знаешь, что она вытворит завтра. А если бы мы задохнулись в дыму? Ноги ей отпилить, что ли?

Злой и голодный, я отправился к Светке. Очень хотелось посмотреть в глаза предательнице. Но ее опять не оказалось дома. Да где же она шляется? Боится показываться после того, как Серегу сдала?