Anna Jones - По истечении срока годности – забыть [СИ]

Девушка долго варила кофе, глядя куда-то вдаль, пока щенок возился у неё в ногах, то и дело норовясь укусить за колено. Ей сейчас было как никогда одиноко и весьма паршиво, хотелось выть в голос, почти также, как она плакала на годовщину смерти Пьетро. Прямо здесь, на кухне, в объятиях проклятого Старка, который всегда умудрялся сделать ей больно.

Она чувствовала себя преданной и как никогда виноватой. Понимание того, что она сама заварила эту чёртову кашу, было ясным и кристально чистым. Это она постоянно отталкивала Тони, держала его на расстоянии, не давая своим чувствам проснуться, и он понял, что больше так нельзя. Он бросил её, а она даже не позволила ему остаться друзьями. Она сама обрубила все ниточки, что их связывали, и как глупая девчонка, поняв, что за ней больше не ухлёстывают, внезапно догадалась, чего лишилась. И влюбилась.

Ванда обхватила голову руками.

Она сама толкнула себя в пропасть. Она сама разрушила то, что Тони так старательно пытался выстроить между ними. Это она так часто его отшивала, что он понял, что ему ничего не светит. Решил, что хочет начать жить нормально, и правильно. Так и надо, но Ванда своими резко проснувшимися чувствами разрушила все его планы. От этого было так горько и больно, что она осела на пол, чуть не наступив на хвост псу, и впервые разозлилась на животное, так преданно принявшееся облизывать ей лицо.

Она считала Старка своим питомцем, который всегда будет рядом. Думала, что он потерпит её выходки, даст ей время, будет терпеливо ждать её ответа. И прогадала. Она опоздала с признанием и сейчас больше ненавидела себя, но в то же время была смертельно обижена на Тони. Он не дождался, променял её на каких-то шалашовок, готовых прыгнуть к нему в постель, стоит лишь пальцем поманить. Наверное, она слишком требовательная, слишком придирчивая, слишком избирательная.

Ванда ненавидела свои чувства, ей хотелось вырвать из груди свою любовь и сжечь её дотла, лишь бы не напоминала о себе, лишь бы больше не вспоминать Старка. Лишь бы не знать его.

Теперь все его слова о том, как она ему дорога, стали лишь пустым звуком.

Если бы любил, то ждал бы тебя. Если бы любил, не привёл бы к себе других девушек, шептал внутренний голос, распаляя Ванду, заставляя испытывать ненависть и к Старку, и к себе, и к Наташе, которая явно всё знала. Она ведь пыталась её остановить.

Ванде казалось, что все её предали. Она чувствовала себя такой виноватой и именно поэтому ей хотелось выцарапать Тони глаза. Потому что ощущать вину было очень больно. И ей хотелось, чтобы больно было и ему.

Она назло красила губы той самой помадой, что он когда-то ей купил. Красила и со слезами на глазах вспоминала, как он её впервые поцеловал. Сжимала зубы, чтобы не расплакаться, вспоминая вкус его губ и то, как кололась его щетина. Красила и с улыбкой смотрела на то, как лицо Тони меняется, когда он замечал цвет её губ.

Он смотрел на неё виновато, и Ванда чувствовала, что ещё секунда и она просто растворится, потому что терпеть это было невозможно. В его глазах отражалось лишь сочувствие, будто любовь прошла и теперь он не мог ответить ей взаимностью, и Ванде было от этого так плохо, что бросало то в жар, то в холод. Он смотрел на её губы и тяжело вздыхал, прекрасно понимая, что она над ним издевается. И ей было так стыдно за то, что она открыла в себе чувства к нему так поздно. А он ненавидел себя за то, что не дождался. Она ведь просила его о времени. Стоило лишь подождать.

Он видел слёзы, застывшие на её ресницах, и стыдливо опускал взгляд, зная, что это из-за него.

Он ненавидел все эти коридоры штаба, задания и многочисленные совещания, на которых он обязан был присутствовать, ненавидел за то, что он постоянно сталкивался там с Вандой. Видел её сломленной, подавленной и такой маленькой, и ненавидел себя за то, что не мог её утешить. Боялся подойти, знал, что не простит. И Наташа змием-искусителем шептала ему, что он должен с ней поговорить, обязан, а он лишь отмахивался.

Оба были виноваты, и никто из них не желал сделать шаг навстречу друг другу.

— Ты уверена?

Ванда печально кивнула, стараясь не смотреть на то, как Клинт цепляет поводок к ошейнику. Она молча отдала ему в руки пакет с кормом и отвела взгляд, когда Старки кинулся к ней, надеясь привычно забраться ей на колени и облизать пальцы. Но Ванда сделала шаг назад, и щенок растерянно посмотрел на Клинта, натягивающего поводок.

— Смени ему имя, — сухо попросила девушка, едва сдерживаясь, чтобы не потрепать пса за ухом. Он преданно глядел ей в глаза, всё время норовясь дотронуться до неё своей лапой. — Твои дети будут от него в восторге.

— Дети-то будут, а ты? — поинтересовался Бартон, притягивая расстроенную Ванду к себе. — Если передумаешь, можешь в любое время забрать пса обратно.

— Твои дети не обрадуются, — хмыкнула девушка.

— Главное, чтобы ты была счастлива.

— С ним уж точно нет.

Клинт нахмурился, так и не поняв, о ком говорила Ванда: то ли о Тони, то ли о щенке, которого она назвала в честь Старка.

— Ты уверена?

— Да, забирай его уже. Я всё сложила в пакет: миску, игрушки, подстилку.

Бартон кивнул, сочувственно глядя на девушку, и она отвернулась, стараясь не замечать того, как пёс отчаянно заскулил, отказываясь расставаться с хозяйкой. Он цеплялся коготками за пол, пытаясь вырваться, пару раз гавкнул, надеясь привлечь внимание Ванды. Ей не хотелось смотреть щенку в его маленькие преданные глаза, и она закрыла дверь прежде, чем слёзы покатились по щекам.

— Скажи на милость, зачем я понадобился Роджерсу? Он не мог прийти сам?

Наташа лишь загадочно улыбнулась, пропуская Старка в спортзал. Он вошёл расхлябанной походкой, засунув руки в карманы брюк, и открыл было рот, чтобы поприветствовать Капитана, как застыл, заметив тренирующую в одиночестве Ванду. Она методично била грушу, но тут же остановилась, увидев Тони. Несколько секунд она удивлённо смотрела на него, затем опустила взгляд и отвернулась, внезапно смутившись. Старк сглотнул и нахмурился, укоризненно глядя на Наташу. Та хитро ему подмигнула и пожала плечами, когда Ванда непонимающе взглянула на неё.

— Это шутка? — недовольно поинтересовался Тони, когда Наташа закрыла за собой дверь и повернула ключ в замке.

— Вы просто обязаны наконец поговорить! — раздался её приглушённый голос, заставивший Старка дёрнуть ручку, пытаясь открыть дверь.

— Это глупо, — возмутилась Ванда, заметив, что попытки оказались тщетными.

— Вот и обсудите это.

— Наташа! — рявкнул Старк, чуть ли не выбивая дверь, но ему никто не ответил. Он услышал лишь цоканье её каблуков по полу, и гневно выдохнул, спиной чувствуя на себе взгляд Ванды.