Александр Воропаев - На дорогах четырех королевств

Король вернулся в свою повозку в сопровождении двух юных сквайров. Пока юноши ослабляли ремешки на его доспехах, снимали поручи и поножи с худых стариковских рук и ног, Стевариус рассматривал Селиту своими зелёными глазами.

– Ну всё, довольно, ― сказал король, когда с него стянули кирасу. ― Вина! ― Он требовательно протянул руку. ― И принцессе налейте.

Стевариус внимательно наблюдал, как сквайр с рыжей юношеской порослью на щеках берёт кубок и наливает из бочонка красной влаги.

Это не укрылось от глаз Селиты. Король, несомненно, следил за руками оруженосца. Он боялся, что его отравят! ― поняла принцесса. Здесь среди своих воинов, среди своих ординарцев Стевариус не чувствовал себя в полной безопасности. Значит, он не доверяет никому. А может быть, для этого были причины? Может, кто-нибудь уже покушался на правителя Эдессы? Разве Дерик Фюргарт, её отец, когда-нибудь опасался своих рыцарей?

Селита тут же припомнила о предательстве сэра Трентона. О том, как оруженосец отца открыл ворота Капертаума перед лицом врага, и об услышанном ею ранее подозрении, что это он подстроил падение ярла с лошади перед Воссоединением… Но это же особый случай? Виной тому была любовь… или страсть. Страсть её отца к юной жене Трентона – Фелиции.

Выходит, всем правителям нужно ожидать покушения? Даже самым лучшим из них? ― Теперь Селита вспомнила рассказы, как погиб супруг Альды ― король Вильгельт. Стрела, пущенная из толпы, пробила ему голову.

– Этот кубок для неё, ― сказал Стевариус.

Сквайр протянул стальную чашу принцессе, и Селите пришлось взять ее.

– Пей, леди Селита, это ― хорошее вино. Лучшее в Эдессе. Такого не сыскать в ваших Овечьих холмах. Этот Эдесский мускат сделан из урожая моего личного виноградника, и он никогда не предназначался для продажи. Даже Винны не часто получали на свой стол этот нектар.

– Я не пью вина.

– Со мною выпьешь. Я знаю, что Фюргарты предпочитают вину ячменный эль, хотя для семьи, что кичится происхождением от леди Эдин, нелепо наливаться кабацким пойлом для простолюдинов. Пей, когда тебя угощает сам король!

Оруженосцы короля смотрели на принцессу. Один из них, темноволосый ― с испугом и сочувствием, второй ― с любопытством. Селита колебалась. Принцесса боялась вызвать гнев Стевариуса, но она, и в самом деле, никогда раньше не пила неразбавленного вина. Она знала, что в Благодатном королевстве привычку добавлять воду в вино принимают за варварство.

Под взглядами мужчин Селита приложила кубок к губам и сделала глоток.

Король откинулся на бархатные подушки и махнул рукой, отсылая сквайров. Они остались наедине.

– Теперь у нас будет время сойтись накоротке. Это хорошо. Ты должна суметь сделать из меня своего покровителя. Это в твоих интересах, девочка. Ты увидишь, каким щедрым может быть король к людям, добившимся его расположения.

Стевариус с явным удовольствием отхлебнул вина из своего кубка. Селита увидела, как под жёлтой кожей двинулся худой кадык старика, и опустила глаза. Она была не уверена, что сможет сдержать гримасу отвращения.

– Расскажи мне, нежная принцесса, о нравах на Овечьих Холмах. Я так быстро прошёл сквозь земли красного льва, что не успел узнать их. Как горячий клинок сквозь коровье масло… Принято ли у вас ясными вечерами играть на лужайках в ручеёк, в жмурки или по-другому как умыкать смазливых девиц. Знавала ли ты раньше мужскую ласку, или Фюргарты строго смотрят за своими дочерями и моему бастарду посчастливилось сорвать первоцвет?

– Эти забавы предназначены для простых людей, ― ответила принцесса негромко.

– Ты забыла добавить: «мой король», ― сказал Стевариус.

Селита молчала, и король растянул губы в улыбке.

– Какие же занятия Дерик предназначал для своих дочерей?

– Верховая езда, охота (на этих словах Стевариус поднял брови), счётные книги (брови короля взлетели ещё выше), но больше я была занята общим образованием. Как все мои братья и сёстры. Географией, историей и арифметикой. Ярл… король Дерик любил бывать в библиотеке на наших занятиях с мейстером Верном…

– Да, да, я видел фюргартовский армариум в круглой башне. Эта прихоть Дерика рождена от кичливой гордости вашей крови. Уверен, что он понатащил в библиотеку фолиантов, чтобы являть гостям свою просвещённость. Да и пить кальвадос или жгучую раку зимними вечерами куда как приятнее возле камина, с внимательным собеседником, да ещё когда у тебя над плечами возвышаются полки с чужой мудростью. А настоящая мудрость была бы в том, чтобы не становиться у меня на дороге. Дерик думал, что выдав дочь за принца Вильгельта, он обеспечил себе первенство среди великих домов. Мой сын Ишти мешал ему отодвинуть окончательно Сонетров от трона. Амбиции твоего отца толкнули его на новое преступление.

– Это сделал не он. И отец не хотел войны, он искал с тобой мира, даже когда уже пришло известие о смерти капитана Ишти.

– А это от трусости. Совершил мерзкое преступление и перепугался, что моё возмездие упадёт на его род.

– Разве король Стевариус не получил доказательство доблести Фюргартов? Толстый эмалированный рыцарь, что был рядом с тобой у стен Капертаума. Где он? Наверное, пал на поле боя, как и сотни твоих воинов. Но если он попал в плен, можешь не беспокоиться за его судьбу. У нас не принято лишать головы честных врагов.

– Ты ничего не знаешь, ― по лицу Стевариуса трудно было понять, задел ли его выпад принцессы. Морщины на его лице можно было принять равно за благодушную улыбку или оскал. ― Если бы не колдовство новых людей, уруктаи пришли бы на пепелище. Это всё, что я оставил бы от Пархима. Но они рано радуются: плаха и секира палача ещё станет украшением главной площади их города.

– Ты сам закатаешь рукава? Как сделал это с моим братом Баррионом. История бережно сохранит имя безвинной жертвы, а вот каким останется в хрониках твоё имя? Как «Кровавый король» или «Король-Палач»? Мой народ справится с нашествием Урукт-Хаев, как справился с нашествием сонетров. Есть надежда! Ты не слышал, что за Эльдой, в запретных землях появился великий волшебник? Что ты будешь делать, если это к людям вернулся господин Клорин? Что ты скажешь майре, когда он потребует у тебя отчёта за твои злодеяния?

– Скажи «мой король»… ― Лицо короля вдруг исказилось, он протянул руку и схватил девушку за подбородок. ― Ты будешь говорить со мной ласковым голосом, как подобает послушной дочери, или я раздавлю твоё хорошенькое личико. Оно превратиться в крысиную мордочку. Тогда никто уже с симпатией не взглянет на тебя, а когда вернётся Матиуш, он с лёгким сердцем отправит тебя доживать свой век к его матери в Хеспен.

– Пусть так! Я никогда не буду тебе дочерью, мерзкий убийца!