Александр Воропаев - На дорогах четырех королевств

Усадьба Матиуша Ардо вначале показалась ей весьма скромной – всего-то одноэтажный домик с плоской крышей. Лежал он не в холмах над широко раскинувшимся городом, а в узкой закрытой бухте на берегу моря. Вокруг были группки кипарисов, дюны, камни, поросшие плющом, оливы и снова кипарисы. Их зелёные обелиски были всюду. Дальше виднелись скалы, к ним поднимались рядами деревенские виноградники. Слабый ветерок доносил блеяние коз.

День был ослепительный, южный. Такой непохожий на солнечные дни в родном Элендорте. Пленница вышла из тени своей кабинки и прикрыла рукой глаза. Небо казалось белёсым от зноя, но сад, окружающий виллу, дарил мягкую свежесть. Когда принцесса пошла по камням тенистой дорожки, она впервые забыла, что является пленницей и почувствовала даже умиротворение.

Селиту провели в её покои. Служанка с бронзовой кожей замерла у дверей. Девушка ждала распоряжений новой госпожи и наивно, во все глаза рассматривая северную принцессу, трогала красивыми кистями рук край своей короткой туники.

Селита отпустила её и села на очень широкую, низкую кровать. Провела пальцами по шёлковому покрывалу. Чудные птицы с золотым и серебряным опереньем раскинули по его поверхности свои крылья.

Значит, это случится здесь. Она станет настоящей супругой лорда Хеспенского. Селита могла себя обманывать, но в глубине сердца она давно знала, что ждёт этого. Если лорд Хеспенский нарочно избрал эту тактику ― невидимую и ненапористую осаду, то она ему удалась. Ведь пленница не могла не думать о своём господине. Невольном супруге. Трудно винить его, ведь и он не волен в своих поступках. Сама того не замечая, она искала и находила для Ардо оправдания. Кстати припомнила, как хорошо лорд Хеспенский отзывался о её бедном брате. Как искренне звучало, когда он говорил, что мог быть с Баррионом добрыми друзьями… Тёмные живые глаза Матиуша, его ироничная усмешка, вопросительная складочка между бровей не вызвали в Селите ненависти. Напротив, что-то отзывалось в ней… она вспоминала то ощущение в солдатской палатке, когда руки рыцаря легли на её щиколотки.

Нет. Она не позволит себе любить его. Его безумный отец отрубил голову бедному Барриону. Её любимому брату, благородному рыцарю, лучшему из людей, который никогда ни на кого не повысил голоса, был добр и честен. Казнил. Вопреки обычаям войны. Собственноручно.

Но отчего-то ненависть к королю Стевариусу не ложилась на его сына… Селите хотелось знать, чем занимается Матиуш Ардо. Где он всегда пропадает? Ведь у них в Эдессе не заведено держать гаремы, как у Фортов?

Настало время исследовать её золотую клетку.

Прямо из её покоев за ажурной дверью с вставками цветного стекла начиналась дорожка. Она вела к морю и кусочку пляжа между двумя серыми скалами. Здесь была сделана купальня. Ветер с моря лениво шевелил свисающие знамёнами полосатые занавеси.

Бросая между полотнищами осторожные взгляды на берег и сад, Селита быстро разделась и зашла в воду. Море подхватило её, толкнуло в грудь тёплой волной. Солёная вода попала на губы. Всё было для девушки впервые: и морская вода, и нежная колыбельная качка, и зеркальные зайчики на волнах, от которых приходилось беречь глаза.

В саду после яркого берега казалось свежо. Здесь на траве подрагивали ажурные полутени, на апельсиновых деревьях до самой темноты надрывались невидимые цикады.

Южная ночь тоже было иной, незнакомой. И пришла она иначе, чем приходит дома, на Овечьих Холмах. Сумерки были совсем короткие, небо мгновенно обернулось глубоким чёрным бархатом. Словно одним быстрым движением набросило на себя накидку.

Селита была в постели и слышала, как он прискакал. Дверь была специально приоткрыта.

Селита знала, что он придёт. Придёт хотя бы потому, что должен изображать послушного сына. Она лежала под шёлковой простынёй на краю широкого ложа и оставленное пустое пространство звучало, как приглашение.

Матиуш вошёл в комнату, Селита следила за ним из-под ресниц. Что-то было в руках рыцаря. Что-то продолговатое… Это был меч!

Она хотела вскочить, но не могла нарушить правила своей игры – ведь она изображала спящую. Сердце девушки бешено забилось. Лорд Хеспенский опустился на свою половину и положил между собой и леди Хеспенской обнажённый клинок.

Что это означало!?

Это повторилось следующей ночью и следующей, и стало привычным ритуалом. Матиуш Ардо приходил к ней и клал между ними на ложе свой сверкающий меч.

Может, ей нечего было опасаться? Её честь останется при ней потому, что она совсем не понравилась рыцарю? Во всём виноваты отцовский курносый нос и веснушки. Здесь под южным солнцем они стали ещё ярче! Не могла же Селита спросить его… Ведь с того дня, как судьба свела их, она ни разу первая не обратилась к Ардо. А когда он сам заговаривал с ней, отвечала только по необходимости. А чаще отводила глаза и молчала.

А ведь Ардо умел её развлечь. Сколько забавных историй он успел рассказать, пока король Стевариус бежал со своей армией от уруктаев. Селита смотрела в сторону на проплывающие мимо пейзажи, но не могла не увлечься перипетиями, происходившими с лордом Хеспенским в Узких Землях. Когда он стал рассказывать о своих злоключениях после побега из Весёлой башни в Эдинси-Орте, о встрече с богом рисоедов Девусом и о том, как он сражался против разбойника Борислава, принцесса забылась и перестала изображать равнодушие. Она стала часто посматривать на рыцаря, потому что не хотела ничего упустить. Конечно, не следовало верить всему: может быть Ардо был прирождённым выдумщиком, и его истории ― только вид салонного искусства. Селита слышала, что при дворе короля Винна это было очень важное умение, а ведь лорд Хеспенский, по его словам, успел пошаркать по мрамору полов королевских залов.

Но когда Ардо поведал, как терял своих товарищей на берегах речки Рожайки: славного рыцаря и чемпиона Раймондо Сигаса, справедливого и мечтательного Казимира Коча, затем весельчака Кадди Берна (а она слышала ранее о гибели эрла медведей), голос Матиуша был наполнен глубокой грустью. Нельзя было не поверить ему.

Большого труда стоило Селите удержаться от проявления сочувствия его потерям. Но она смогла…

И может поэтому лорд Хеспенский не предпринимал более попыток стать ближе к принцессе. И может поэтому по ночам на супружеском ложе между ними лежал обнажённый меч. А её веснушки и курносость были ни причём.

Наступил день, и их, ненастоящих супругов, потребовал к себе король Стевариус. У Сонетра было новое дело для своего бастарда.

Железные бароны в Эдинси-Орте осознали, что с востока на них надвигается стена всепожирающих уруктаев и искали союзников. Это известие в Эваг принесли почтовые птицы. На берегу Урбанта ещё довольно оставалось ушей и глаз короля Стевариуса.