Ню Бейли - К'ахана. Племя изгоев

– Хорошо, что мы остановились у воды, – рассуждала вслух мудрейшая. – Сюда будут приходить пить животные. Здесь мы и построим новые жилища.

– Зря мы ушли… – зло высказался Кириак. – Здесь нет достойного убежища. Еще не поздно вернуться!

– Исключено! —оборвала его Ва’ан. – Думай, прежде чем говорить!

– Демоны навлекли на нас необъятного, теперь то место проклято, – объяснил Ак’штар, покраснев от раздражения. – Небесные силы вели нас прочь не просто так.

– Нас вел прочь страх! – запротестовал Кириак. – Савва, ну хоть ты скажи им!

– Они правы, – вмешался Савва, положив руку Кириаку на плечо. – Даже если то племя и остановилось на нашем месте, они вполне могут оказаться очередными жертвами богов.

Кириаку ничего не оставалось, кроме как согласиться с остальными. Отогревшись, охотники отправились в лес за жердями 16 16 Жердь – тонкий длинный ствол дерева, очищенный от сучьев и ветвей, который используется при строительстве крыш, навесов. . Женщины собирали плоды и ягоды, делали травяные настои для пострадавших. Савве удалось забить копьем дугорога, из шкуры которого сделали небольшой навес. Важно было, чтобы ветки оставались сухими, иначе было трудно поддерживать тепло костра. Постепенно все приходили в себя. Племя к’ахана начало обустраиваться на новом месте.

– Пришло время для ритуала прощения, – объявила Ва’ан. – Кто-то должен пойти назад. Нужно забрать останки. Боги благословят нас на новый путь, если мы отпустим души погибших.

– Я пойду, – одновременно сказали Кириак и Савва.

Ва’ан вручила им копья. Тиана заботливо накинула на Кириака высохшую у костра шкуру и поцеловала в щеку. Ак’штар вызывающе присвистнул, чем оживил остальных охотников. На щеках девушки вспыхнул румянец.

Всю дорогу Кириак молчал. Гордость не позволяла ему открыть свои переживания Савве. Как погиб его отец, успел ли он сказать что-то напоследок, жалел ли он, что был так строг с ним? Вопросы терзали изнутри словно окулусы 17 17 Окулус – личинка насекомого, поедающая фруктовые плоды изнутри, а также мертвую плоть. В племени к’ахана издревле считается, что окулусы являются к умирающим, удерживая их душу на земле, поэтому погибших важно сжечь, чтобы окулусы не успели осквернить душу мертвого. Только огонь дарит усопшим вечный покой. внутри сочного плода.

– Он погиб быстро и безболезненно, – нарушил наконец молчание Савва. – Я буду молиться за покой его души. Да пребудет с ним Вейна.

– Да примет богиня в свои объятия, – с надрывом прошептал Кириак.

Когда они добрались до цели, их никто не ждал. Здесь не было ни единой живой души. Место, где Кириак вырос, при свете дня вызывало лишь боль. Запах крови уже не был таким резким, как в ту роковую ночь, но багровые пятна будто намертво въелись в почву. В землю, на которой он еще недавно чувствовал себя в безопасности.

– Разрешения спрашивать не у кого, – с равнодушием заключил Савва. – Пора звать остальных.

– Нужно позаботиться об усопших, – резко развернулся Кириак, ему было трудно смотреть на останки, – нам всем.

Люди бросились к телам погибшим, с ужасом всматриваясь в лица. Матери закрывали глаза своим детям, но Ва'ан настаивала, чтобы те смотрели. «Смерть так же важна, как и жизнь», – повторяла она каждому, глядя в полные страдания глаза. Целительница и сама не могла сдержать слез. Огромная туша танома возвышалась над ними, образуя в душе не меньшую пустоту, чем смерть сородичей.

– Их тела нужно предать матери-природе, иначе души так и будут метаться по земле, – напомнила Ва’ан. – Лучше не задерживаться на проклятом месте, иначе они заберут нас с собой.

От ее слов люди вздрогнули и будто пришли в себя. Племя к’ахана собирало останки своих родных по частям. Головы усопших расположили строго на восток, где вставало солнце. Вблизи тел погибших положили кремневые орудия и несколько обожженных звериных костей: они были даны мертвым на дорогу в вечность. Затем женщины забросали тела погибших охапками цветов, собранных на склоне горы. Охотники разожгли ритуальные костры.

– А что делать с таномом? – вдруг спросил Ак’штар.

– Жечь зверя такой величины слишком опасно, огонь может переползти и на деревья, – поспешно вмешался Кириак, а потом добавил, чуть подумав: – Вейна бы не одобрила уничтожение леса и его жителей.

– Даже в такое время не можешь помолчать! – прошипел Валар, пнув его в живот.

– Священный таном останется нетронутым, – жестко осекла мужчин Ва’ан. – В него вселилась Вейна, а это значит, что душе животного ничего не угрожает.

Убедившись, что все притихли, Ва'ан вскинула руки к небу и принялась говорить нараспев:

– Земля и небо. Лед и пламя. Тень и свет. День и ночь. Да пребудет с вами Солнце. Да пребудет с вами Луна. Да пребудет с вами мать природы. Вейна, прими их души, забери в свои объятья, да наставь наши на путь истинный. Да будет так!

Закончив молитву, мудрейшая сделала глубокий поклон, а охотники запустили огненные стрелы в тела погибших. Сгорели их тела, сгорели цветы, сгорела боль. Они больше не будут страдать, им больше не придется бороться. Их путь боли и страха закончился здесь, на этой земле, с этим пламенем.

Постепенно племя освоилось на новом месте. Всего несколько недель им понадобилось для того, чтобы построить себе жилища из деревьев и костей. Зазоры заполнялись мхом и ветками кустарников, а сверху обтягивались шкурами. Мужчины с раннего утра отправлялись на охоту, восполняя запасы еды, женщины до самой ночи выделывали шкуры, ухаживали за ранеными.

Дети кричали по ночам от страха, не в силах заснуть. Родители же отвлекали их работой: тренировали в разделке на ненужных частях туш, посылали за травами, кореньями, плодами. Но те боялись и шагу ступить за пределы шатров, прижимаясь к ногам матерей.

Траур оставил свой отпечаток и на взрослых: каждую ночь родственники погибших жгли поминальные костры. Недалеко от реки возвышалась скала Хастар, вблизи которой были воздвигнуты тотемы в память о предках. Возле них регулярно появлялась Ва’ан. Говорили, что она общается с шри’а, советуясь с ними о будущем.

Измученное горем потери, племя к’ахана нуждалось в поддержке. В сильном человеке, внушающем доверие и спокойствие. Племя нуждалось в вожаке. Необходимо было жить дальше. Все понимали это, но терпеливо ждали, пока Ва’ан спросит разрешения у богов. И вот однажды этот день настал.

– Велико наше горе, велики потери, – шершавым голосом начала свою речь Ва’ан. – Боги слышат нас, боги скорбят с нами.

Все замерли. Ва'ан осмотрела каждого. Кириак внимательно наблюдал за тем, как эта хрупкая старая женщина руководит целым племенем. Он не понимал, что чувствовать: гордость или пренебрежение? Страх или гнев? Разочарование или безразличие?