Александр Верт - Пекло. Восставший из мертвых

Вот уже неделю они буквально воевали с Оливером Финрером. Ему вводили огромные дозы препаратов. Его пытались ввести в искусственную кому. Ему кололи такие вещества, которые должны были полностью отключить его мышцы, расслабить его до состояния тряпочки, которая будет мочиться под себя, но его тело не просто не расслаблялось, оно напрягалось. Его мышцы на животе и груди были такими каменными, что швы после операций лопались, при этом он ломал кровать, к которой его приковывали, выкручивал наручники, сломал два аппарата по контролю жизнедеятельности, перепугал весь мед персонал, и вот сегодня, словно стараясь добить Рональда, он пришел в себя прямо на операционном столе под крик анестезиолога, который опасался давать наркоз в принципе, изучив перечень уже введенных препаратов.

– Странно, что он у вас жив, с таким-то лечением, – сказал сначала анестезиолог, потом озадаченно посмотрел на пациента, ужаснулся напряженному сильному телу, обругал вскрытый живот, из которого снова наружу вываливались кишки, сделал все как положено, а потом едва не плакал, понимая, что ввел ему столько всего, что нормальный человек бы умер там на столе, а этот только немного расслабился и отключился.

Рональд сломал о его живот три иглы, и ему тоже хотелось плакать, но он не мог просто взять и отказаться от пациента, особенно если ему выставили гриф максимальной важности. Он должен был выжить и пройти психиатрическую экспертизу. Так решили в самых верхних структурах ЗАП. Почему именно так, Рональд не знал и, в сущности, знать не хотел. Вопрос был в другом: как ему вылечить пациента, который вредит сам себе и вообще не подчиняется современной медицине.

– Ну он же генетически просто человек, так какого хрена? – простонал Рональд, жестом отключил воду и активировал стерилизатор. Обычно при активации умывальник покрывался особым полем, а руки перед операцией обрабатывались сначала специальным аэрозолем, а затем веществом, что образовывало пленку. Последняя заменяла перчатки и позволяла действовать в операционной, чувствуя руками все без малейших искажений, и даже на сложных бесконтактных операциях, когда поверх одевались специальные сенсоры, управляющие маленькими нано-роботами, руки покрывались этой самой пленкой. Этот жест был привычкой, но искусственный интеллект госпиталя не забывал контролировать все.

– На данный момент операций не запланировано, – сообщил он и тут же услужливо уточнил: – Хотите продолжить?

– Нет, – выдохнув, сказал Рональд и провел холодной рукой по лбу.

Он действительно не знал, что делать. Тело его пациента очень быстро выводило препараты. Это било по почкам и без того пострадавшим от радиации и еще каких-то неизвестных токсинов. Печень уже подавала свои сигналы бедствия и грозилась отказать, то и дело поднимая уровень то одних, то других ферментов. Пока корректировки извне хватало, но это будет длиться недолго.

– Я его убиваю, – с болью думал Рональд, потирая виски.

Ему говорили, что не стоит переживать. Пациент изначально тяжелый: потерявший много крови, с поражением всех органов, тремя пулевыми ранениями, неверно работающей гормональной системой, переживший явное облучение, но почему-то невероятно живучий. В его дикой, пугающей жажде жить было что-то пьянящее.

Рональд действительно с трудом видел в пациенте человека, скорее дикаря, но он хотел ему помочь куда больше, чем все остальные врачи, что могли влиять на его лечение. Ломать голову никто не хотел, все как-то пожимали плечами – мол, не знаю, как так, а Рональд ругался, рычал, но, выходя из опер блока, снова открывал голографическую панель с медицинской картой подростка четырнадцати лет.

«Оливер Финрер. Рост выше среднего. Телосложение спортивное. Вес соответствует телосложению. Интеллект незаурядный, высокоразвитый. Иммунный чип высшего класса. Хронических заболеваний нет. Повышенный риск психических расстройств. Нуждается в наблюдении. Необходимости в корректировке не выявлено», – гласили основные данные карты.

Рональд перечитал ее сотни раз, но так и не нашел лазейки. Восемнадцать лет без наблюдения явно давали о себе знать.

– Так, – в итоге сказал Рональд, выключая панель. – Предположим, что я не знаю ничего. Если бы у меня не было никакой информации о пациенте, что бы я делал?

Он спросил и его внезапно осенило.

– Антитоксический чип! – воскликнул он и бросился не в палату интенсивной терапии, а к себе в ординаторскую, потому что ему срочно нужно было сделать запрос, выяснить, есть ли в теле его пациента законные дополнительные иммунные чипы, не внесенные в карту, и что делать, если чип введен незаконно.

«Не знаю как, но, видимо, введен», – думал Рональд, стоя у компьютерной панели и лихорадочно набирая свой запрос. От нетерпения он не мог сесть. Его колотило, окатывало холодным потом и словно током било возбуждением от внезапной догадки. Если он прав, то все очень легко можно исправить, особенно если чип законен, если к нему есть доступ, если его можно отключить, зная номер.

«Ваш запрос будет обработан в течение двух недель. Ожидайте», – сообщила ему система ровными идеальными синими буквами на прозрачном экране.

– Блять, да через две недели мне это уже не поможет! – взвыл Рональд и помчался к заведующему своего госпитального блока: тому должно было хватать влияния, чтобы ускорить процесс анализа, поднять запрос в очереди, раз уж от скорости зависела человеческая жизнь.

– Ну да, человеческая, – с неожиданным сарказмом сказал заведующий, выслушав Рональда. – Я не буду ни с кем связываться, и просить за это существо я не буду. Он убийца, и если в зонах отселения промышляют незаконными антитоксическими иммунными чипами, то это не наша вина. Ступайте, доктор Гранд, у вас не один пациент, так что вам наверняка есть чем заняться. У его палаты выставлен караул.

– Караул не спасет ему жизнь, – возмутился Рональд, но заведующий только плечами пожал, давая понять, что ему просто все равно, или не просто – по крайней мере, такое равнодушие было пугающим, особенно после отключения кислорода еще там на военном корабле, где Рональд взялся лечить Оливера Финрера – слабого и едва живого, потерявшего половину своей крови, еще и внезапно оставленного без кислорода прямо во время операции. Потом выяснилось, что где-то в системе какая-то трубка перегнулась, нарушив баланс давления, что привело к аварийному отключению подачи кислорода. Тогда Рональд не обратил на это внимание. Персонал быстро исправил ошибку, а теперь ему казалось, что его пациента просто пытаются убить, и не кто-нибудь, а сама система, которая один раз уже по ошибке сбросила его на планету преступников, вместо того чтобы увезти на рудники и позволить хотя бы закончить школу, а быть может даже получить какое-нибудь образование.