Дэвид Джерролд - День проклятия

- Дьюку стало лучше! - поспешил я порадовать Лиз.

- Откуда вам известно?

- Он велел мне заткнуться. Лиз улыбнулась:

- Хороший совет. Вот… - Она сунула мне в руки канистру. - Уязвимые места находятся под палубой, там, где мы проломили днище. Освобождайте все грузовые отсеки и заливайте их пенобетоном. Для этого нужно опустить раструб вниз и нажать на клапан.

- Он не парит?

- Нет, обычный пеностирол, абсолютно безвредный. Вы возьмете на себя салон, а я нижние отсеки. Нужно вскрыть палубу и залезть в носовой рулевой отсек. Если насекомые попадут туда, то они могут проникнуть в са лон через отверстия для проводки и систему гидравлики. Вы когда-нибудь морили тараканов? - Да.

- Тогда справитесь. - Лиз заглянула мне через плечо и понизила голос: - Особое внимание обратите на хвост. Может быть, следует сделать большой герметичный кокон.

Я проследил за ее взглядом. Речь шла о Дьюке. Он ведь совсем беспомощен.

- Вопросы есть? - Нет.

- Тогда за работу. - Э…

Она остановилась.

- Что еще?

- Я просто подумал, полковник… Она терпеливо ждала продолжения. -… А если эти личинки жрут и пенобетон?

- Отставить думать! - приказала она. - Когда-нибудь мое терпение лопнет.

В. Как хторране называют автомобиль с пьяными пассажирами?

О. Банка маринованных огурчиков.

Энтропия во Вселенной остается постоянной - когда не увеличивается.

Соломон Краткий

Работа отняла у нас почти все утро. Лиз ненадолго отвлеклась, чтобы связаться с Оклендом и передать им абракадабру, которую выдавал медицинский компьютер, а затем снова принялась за дело. Она вскрыла пол, залила отсеки пеностиролом, закрыла их снова.

Я залил боковые грузовые камеры и занялся швами внутренней обшивки. Лиз стала мне помогать. Мы настроили разбрызгиватели на самую тонкую струю и опрыскали каждый уголок, каждую трещинку, каждый шов и каждую перемычку внутри корабля. Под конец внутренность вертушки напоминала свадебный торт.

Тем временем солнце поднялось уже высоко. Вертолет стал нагреваться. Если само светило лишь смутно проглядывало сквозь перину бледно-розовой пудры, то тепло его ощущалось прилично. Я почувствовал себя в ловушке.

Тело болело еще сильнее. Легкие горели как в огне. Я держал под рукой кислородную маску и часто прикладывался к ней. Это как будто помогало. Чутьчуть.

Кожа у меня покраснела и чесалась. Должно быть, разыгралась аллергия. Я покрылся сыпью. Ощущение было такое, словно меня посадили в мешок с шерстью ангорской кошки. Я непрерывно чесался, размазывая пот, грязь, какой-то пух.

Я попытался сосредоточиться. Переднее стекло сверкало ярко-розовыми отблесками. На нем, переливаясь, мерцали миллионы крошечных телец. Они ползали по всей поверхности, но больше всего - внизу, где еще лежал кучками розовый пух. Меня тошнило от одного только вида насекомых. Пришла мысль о горячей ванне с сотней маленьких пульсирующих струек водного массажа. Поделиться этой мыслью с полковником Тирелли я не Решился.

- Бр-р! - с отвращением сказала она. - Не могу видеть их. Кстати, вы не знаете, что это такое?

- Может быть, хторранская разновидность наших муравьев? - предположил я. - Впрочем, спорить не стану. Мы ведь даже близко не подошли к пониманию их экологии. Помните аналогию доктора Зимф с головоломкой?

- Нет. Напомните, пожалуйста.

- Доктор Зимф считает, что пока мы только открыли коробку с головоломкой, но еще не вынимали и не разбирали ее. Мы даже не знаем, сколько в ней составных частей. Известно только, что их много и ни одна не укладывается в рамки наших представлений.

Я приник к бутылке с водой, поглядывая на кипящую массу насекомых.

- Мне не нравится такая аналогия, - заявила Лиз. - В ней слишком много «не знаю» и «не могу».

- Что верно, то верно, - согласился я.

Она надела наушники и включила передатчик.

- Окленд?

- Вас слушают, - ответило радио.

- Говорит «Банши-6». Проверка связи. У нас без изменений, разве что насекомые подбираются все ближе.

- Вас понял, полковник.

- Можете хоть приблизительно сказать, когда нас вытащат отсюда?

- Нет. Виноват, полковник. По данным спутника, над всем районом попрежнему стоит дымка. Единственное, что мы можем сделать, - вызвать дирижабль из Портленда.

- Звучит не слишком вдохновляюще, согласитесь.

- Хотите ждать еше неделю? Лиз закатила глаза.

- Ладно, давайте дирижабль.

- О, есть хорошие новости. - Да?

- Состояние вашего пациента устойчивое.

- Замечательно, только вы от меня что-то скрываете.

- Не понял.

- «Устойчивое» можно понимать по-разному. Насколько серьезны его травмы?

- Нас никто не слышит?

Лиз посмотрела на меня, потом оглянулась на Дьюка.

- Он по-прежнему спит? - шепнула она. Я кивнул. Лиз ответила в микрофон:

- Говорите.

- Мы получили довольно странные данные о состоянии его ног. Похоже, датчики испытывают наведенные помехи. Но дело не в заражении: уровень антибиотиков в крови не снижается. Вероятно, это какое-то побочное действие пыли, но наверняка можно будет выяснить только в стационаре. В остальном самочувствие удовлетворительное. Только постарайтесь не трогать его. Мы пошлем со спасателями военврача.

- Вас поняла, - сказала Лиз. - Есть еще хорошие новости?

- Ну, остались только официальные сообщения из десятичасового выпуска. Президент снова собирается выставить свою кандидатуру.

- Спасибо. А результаты бейсбольных матчей?

- «Доджеры» ведут в матче с «Брейвисами», идет середина третьего иннинга, первые два «Доджеры» выиграли.

- Вас поняла. Конец связи. - Она выпрямилась и посмотрела на меня, - Что вы так расстроились? Болеете за Атланту?

- Нет, боюсь за Дьюка. - Я отправился в хвост вертолета.

- Разве вы не слышали? Окленд говорит, что он в порядке.

- Да, я слышал. Еще они сказали, что «Доджеры» выигрывают.

Я присел возле Дьюка. Он не просыпался целый день, и я не знал, хорошо это или плохо. Что лучше: держать его в забытьи или в сознании, пусть даже мучительном? Если помощь не придет в ближайшее время, то и такого выбора не будет - запас медикаментов подходил к концу.

Я посмотрел на дисплей. Пора менять ампулы в капельнице. Антибиотиков оставалась еще целая куча - они были в голубых ампулах, а глюкозы - два последних пузырька. Я не представлял, как выйти из положения. Вертушки не готовились для оказания настоящей медицинской помощи. На них предполагалась лишь эвакуация раненых.

Но главная проблема заключалась в красных ампулах с обезболивающим - осталась только одна, а боль от ожогов, говорят, самая страшная…

Я взялся за одеяло, поколебался - и открыл ноги Дьюка. Они были обожжены, кожа сходила лохмотьями. Мясо покрылось волдырями и гнойными корками. Я невольно отвернулся, потом посмотрел снова. Ноги Дьюка были… в пудре. Нет, покрыты легким розовым пухом. Что за наваждение?.. Я осторожно потрогал его.