Макс Мах - Времена не выбирают

«Это что, усталость и нервное напряжение?» – спросил он себя, не иначе как пытаясь заговорить себе зубы, но, может быть, все же был прав. Хотя бы отчасти.

Возраст недетский, и игры у военных разведчиков, известное дело, тоже недетские. Иди знай, когда обрушится нервная система, не способная уже держать стресс? Вот только, когда и если это случается, жалеть уже поздно, потому что психанувший боевик и себя угробит, и дело загубит. Иного не дано.

Урванцев курил медленно, маскируя этим нехитрым способом «релаксирующее дыхание», которое должно было, как он знал по опыту, помочь снять состояние тревоги. Да и повода особенно тревожиться вроде бы не было, потому что слежки за собой он по-прежнему не замечал, а «маршрут» – тьфу-тьфу-тьфу, конечно, – складывался у него вполне удачно. О лучшем даже «сценаристы» не заикались.

Вместо запланированной недели Кирилл провел в Южной Германии двенадцать дней. Нигде не задерживаясь надолго, но и не спеша, он переезжал из города в город на автобусах или поездах, останавливался на день-два в гостиницах не выше четырех звездочек, разумеется, осматривал достопримечательности и ехал дальше. Уже на третий день своего пребывания в Германии Урванцев добавил к списку правонарушений, совершенных им в этом, чужом для него мире, еще одно. На этот раз он записал в свой актив удачный – а по-другому и быть не могло, если честно, – экс, который провернул в Штутгарте, ограбив там наружный кассовый автомат, врезанный в стену районного отделения Дойче банк. Дело было непростое, но, к счастью, местная электроника развивалась, как уже выяснил Урванцев, теми же путями, что и у него дома, и соответственно прихваченный с собой – на всякий случай – хитрый прибор, как раз и предназначенный для взлома подобного рода и даже более сложных устройств, все-таки пригодился, еще раз продемонстрировав свою эффективность. Так что, подобравшись к кассе в ночное время, когда на улице не было ни души, и ослепив камеру наружного наблюдения, Кирилл за шесть минут вытащил из аппарата двадцать одну тысячу евро, обеспечив, таким образом, свою операцию на все три недели вперед.

Через день он покинул Штутгарт и на поезде через Фрейбург добрался до Базеля. Причем немецкие погранцы не появились в его вагоне вообще, а швейцарский – даже паспорта его открывать не стал, удовлетворившись беглым взглядом на обложку. В Базеле Урванцев совершенно спокойно, благо сумма была небольшая, всего пятнадцать тысяч евро, и, разумеется, абсолютно легально, так как у него имелся европейский паспорт, открыл себе в Швейцарском Народном банке текущий счет и даже получил клятвенные заверения клерка, что кредитная карточка герра Мюнца будет готова всего через неделю. Там же, в Швейцарии, Кирилл купил себе и лэптоп, хотя здесь они стоили значительно дороже, чем в соседней Германии. Так что теперь он мог подключаться к Интернету везде, где существовала такая возможность. А возможность эта, как Урванцев успел убедиться, имелась в любой, даже самой задрипанной гостинице, хотя и стоила недешево. Но не в деньгах счастье, ведь так?

Продолжая мирно перемещаться по Германии, Урванцев несколько усовершенствовал свой немецкий, приведя его в соответствие с местными нормами и обычаями, окончательно адаптировался к стилю жизни и формам поведения, бытовавшим в этом мире, выстроил непротиворечивую – во всяком случае, на первый взгляд – легенду, включавшую даже адрес постоянного проживания, и, наконец, основательно изучил обстановку в интересующих его регионах планеты, так же, как и общий технический уровень, имевший место в них быть.

Результаты его исследований еще раз подтвердили, что мир этот быть миром Хрусталя никак не мог, но бывал ли здесь Хрусталь в последнее время и находится ли он здесь теперь, выяснить, естественно, не удалось. Зато Урванцев утвердился в мысли, что возвращаться он будет через Иерусалим. Решение это как будто противоречило всему, что он узнал о Чехии и об Израиле. Чехия казалась местом тихим и спокойным, но именно это Кирилла и насторожило больше всего. Логика тех, кто его ищет, – а исходить следовало из худшего, – должна была направить их внимание на Прагу, если, конечно, они хоть что-нибудь знали о Зонах Перехода. А не знать они просто не могли, сами же ими пользовались. И, значит, про Прагу знали тоже. Да, тихо, спокойно, и… слишком близко от Виченцы. То есть в самый раз для нелегала, прорывающегося домой и боящегося путешествовать по чужому для него миру в силу слабого с ним знакомства и отсутствия документов. С другой стороны, Израиль – все-таки он оказался детищем именно сионистов, хотя обстоятельства возникновения еврейского государства едва не повергли Урванцева в шок, – должен был казаться этим гипотетическим контрразведчикам последним местом, куда он, Кирилл, направит свои стопы. В Израиле было неспокойно, нервно, и местные спецслужбы, о которых в Интернете отзывались с уважением, постоянно находились в напряжении. Ловили мышей, так сказать, а значит, пребывали в хорошей форме. Все это так, разумеется, и Урванцев хорошо знал разницу между «воюющей армией» и «армией мирного времени». Однако, внимательно изучив обстановку в Израиле, он пришел к выводу, что как раз немца евреи слишком сильно щупать не будут. Он как европеец, не засветившийся участием в радикальных движениях и группах, им просто неинтересен, особенно если приедет туда как турист. А туров в Израиль, несмотря ни на что – оказалось полно во всех туристических агентствах, на сайты которых Урванцев наведался. Поэтому, покрутив проблему так и эдак и рассмотрев все привходящие обстоятельства, Кирилл, в конце концов, остановил свой выбор на Иерусалиме, но ехать при этом решил не в сам Иерусалим, а на Красное море, которое вроде бы и недалеко, а все же в совсем другом месте. Приняв решение, Урванцев заказал себе номер в пятизвездочном отеле в Эйлате, приоделся, чтобы «соответствовать», и, заехав в Базель за своей «Визой», вечером тринадцатого дня вылетел из Цюриха в Тель-Авив.

Кирилл докурил сигарету, подавив в себе желание сразу же закурить следующую, достал из заднего кармана шорт пятидесятишекелевую [94]бумажку и отправился к бару. Идти было недалеко, но все равно движение всегда помогало Урванцеву успокоиться, так что, возвращаясь обратно с бутылкой колы, из которой он успел уже отхлебнуть, Кирилл чувствовал себя гораздо лучше. Он даже позволил себе – на радостях – закурить еще одну сигарету и, снова отхлебнув из бутылки, совершенно спокойно задал себе нормальный в его положении вопрос.

«Ну и кто же этот кто-то?» – спросил себя Урванцев, снова усаживаясь в шезлонг и принимая позу довольного жизнью человека. – Кто тут пришел по мою душу?»