Константин Костин - Пленник

А, может, удовольствие того стоит? Александр хрустнул костяшками пальцев, прикидывая. Нет. Эта шваль того не стоит.

Офицер молча встал из-за стола и направился к выходу. По пути схватил с подноса официанта бутылку маисовой водки. Тот едва открыл рот, чтобы попытаться что-то возразить, но имперец так зыркнул на холуя, что он счел за лучшее не связываться. На прощание лейтенант швырнул на поднос пачку банкнот.

– Здесь должно хватить, – процедил сквозь зубы Смирнов.

Может, ему морду набить? Хотя – тоже нет. Мужик-то в чем виноват?

Выбежав на улицу, гвардеец зубами выдернул пробку из бутылки, громко сплюнул ее, сделал пять больших глотков и утер губы рукавом кителя. Вот же тварь! Просто погонять…

В душе военного клокотала звериная ярость, требующего немедленного выхода. Вот сейчас бы туда, на Землю, в самую гущу республиканских нелюдей, можно и без автомата. Лейтенант сотню-другую варваров растерзал бы голыми руками.

Прохожие, словно чуя настроение Смирнова, обходили Разящего Кулака Императора стороной.

И тут глаза попался нищий, трясущий гремящей мелочью банкой, выпрашивая милостыню. Или от голода, или от слабоумия, инстинкт самосохранения у попрошайки притупился и бедняк имел неосторожность подойти слишком близко к разгневанному мужчине.

Вот его-то не жалко! Александр, не говоря ни слова, с разбегу припечатал оборванца подошвой ботинка по спине, и, когда тот растянулся на мостовой, принялся избивать попрошайку. От души, широко размахивая ногами, вкладывая в каждый удар всю ненависть, что чувствовал к Родионовой. Тот даже не думал сопротивляться, безмолвно снося побои. Лишь свернулся в клубок, закрыв руками голову. Если офицер бьет – значит, так надо. Господину виднее.

Прохожие скользили по гвардейцу безразличным взглядом и спешили пройти мимо. Только закладывали широкую дугу, чтобы не попасть под ногу или руку Смирнова.

– Господин лейтенант!

Единственным, кто решился вмешаться, оказался жандарм. Уже в годах – с седыми бакенбардами. Если бы не белая лакированная портупея, Александр и не заметил стража порядка в одноликой серой толпе.

– Господин лейтенант, – жандарм схватил военного за руку. – Вы же его убьете!

– Да и черт с ним, – огрызнулся мужчина. – Какая от него польза?

– С ним-то черт, – согласился постовой. – Форму измараете. Ботиночки-то – вон, уже в кровище!

Гвардеец замер. На форменных ботинках, еще несколько минут назад идеально чистых, в самом деле потекли сгустки крови. Еще несколько капель попало на белоснежный китель. Переведя дыхание, Смирнов еще отглотнул из бутылки.

– Можно идти, господин офицер? – осторожно спросил, сплюнув выбитый зуб, оборванец.

– Да, катись отсюда, – разрешил Александр. – Впрочем, постой…

Покопавшись в кармане, лейтенант бросил на пластиковое покрытие пару мелких монет.

– Благодарю, господин офицер, – заискивающе пролепетал попрошайка. – Дай вам Бог здоровья!

Схватив подаяние, беспрестанно кланяясь, не решаясь повернуться к Смирнову спиной, нищий поспешно попятился прочь, прижимая локоть к сломанным ребрам.

– У меня тут машина патрульная за углом, – напомнил о своем присутствии жандарм. – Если желаете – до казармы моментом докачу!

– Не надо, – отмахнулся гвардеец.

Встряхнув бутылку, военный поднял ее на свет и прикинул, сколько еще осталось. До дна еще далеко. На пешую прогулку до корпуса должно хватить. Коротко кивнув городовому, лейтенант поплелся в казармы.

Враг не достоин жалости. Будь то мужчина или женщина. Да хоть ребенок! Пленнику достаточно чуть сильнее сжать руку, перекрывая доступ кислорода в легкие, и Ольга останется остывать в палате.

А после – будь, что будет. Ворвется конвой и отмутузит Смирнова. Да хоть до смерти изобьют. Разящего Кулака Императора не испугать болью или смертью. Гвардеец без колебания расстанется с жизнью на благо Луны.

Не страх смерти удержал Александра. Он ожидал увидеть варваров-каннибалов с каменными топорами, одетых в лохмотья, а встретил красивую девушку. Девушку, чем-то напомнившую Анну. Чем-то похожую на нее. Только если от Родионовой, которую Смирнов считал близким, почти родным человеком, всегда веяло льдом, то тюремщица светилась подобно солнцу.

Лейтенант понял, что не сможет оборвать эту жизнь. Во всяком случае – не сейчас. И попросту двинул кулаком в подбородок республиканке, вырубая Ольгу.

– Травма челюсти! – заверещал виртуальный доктор. – Потеря сознания! Персоналу срочно явиться в палату номер триста пятнадцать!

– Черт побери! – выругался гвардеец.

Как же он мог забыть, что находится под неусыпным наблюдением? Кажется, побег закончился так и не начавшись толком. Сейчас набегут архаровцы и повяжут офицера.

Напрягшись, почти теряя сознание от усилия, Смирнов подвинул кровать к двери, блокируя вход. Прислушался, пытаясь различить шаги за стенкой. Но этот проклятый компьютерный медик так орал, что собственных мыслей не слышно!

Выдернув из-под лежащей на койки девушки простыню, лейтенант разорвал ее пополам, связал концы. До земли не хватит, но хоть с меньшей высоты лететь. Возле окна имперец задумался. Здесь не было ничего, за что закрепиться. Никакого намека на трубы отопления или еще чего-то такого.

– Черт побери! – повторил Александр.

Думать нужно быстрее. С той стороны двери раздался глухой удар, от которого кровать подпрыгнула и сдвинулась на дюйм. Вот-вот, еще минута и ворвется охрана.

На помощь пришла все та же стойка капельницы. Пленник затянул узел на пластиковой трубке, поставил ее поперек окна и скинул второй конец простыни. Импровизированная веревка достигала нижней кромки оконного проема второго этажа. В условиях земной гравитации все равно высоко, но медлить больше нельзя. Удары градом сыпались на дверь. Кровать отошла уже на треть фута.

Выругавшись, на всякий случай, еще раз, подбадривая себя, имперец забрался на подоконник. Поплевал на ладони, потер друг об друга и начал спуск. Судя по грохоту сверху, баррикада сдалась, когда беглец нащупал узел, связывающий две части простыни. Половина пути пройдена.

Еще немного и ноги потеряли опору. Дальше спускался только на руках. Еще чуток и лейтенант уже болтался, уцепившись за конец трапа. От босых ступней до земли оставалось семь-восемь футов.

Смирнов бросил взгляд на окно своей палаты, ожидая увидеть перекошенное злобой лицо тюремщика и автоматный ствол… только там никто не появился. Пока везло. Похоже, занимаются Ольгой.

Александр разжал кулаки и тяжело приземлился на отмостку, сразу перекатившись, гася инерцию. Будь ты проклята, гравитация! Раненая нога заболела еще больше, кисть левой руки просто отваливалась. Прижимаясь к стене, поглядывая наверх, пленник захромал к углу здания.