Константин Костин - Пленник

Мужчина открыл глаза и, ослепленный ярким светом, сразу сомкнул веки. Даже от такого, казалось бы, ничтожно крохотного усилия, голова поплыла. Затылок отозвался тупой болью. Терпимой, но неприятной. Еще постанывало левое плечо. И нога ниже колена. Но если болит – это хорошо, значит, все на месте. Приснилось, что ли? Он… черт побери, кто же он? Пациенту пришлось напрячь память, выуживая информацию из ее уголков.

– Я – гвардеец Лунной Империи. Лейтенант Смирнов. Александр, – тихо произнес военный.

И мужчину ничуть не удивило, что сперва он вспомнил гвардию, затем – свое звание, и лишь после – имя. Он – верный поданный Империи. Пес войны, голодный до соленой крови врагов. Гвардеец! Элита! Разящий Кулак Императора. Смерть республиканским отбросам – вот его имя!

Только теперь лейтенант осмотрелся. Александр никак не мог понять, где он находится. Стены бледно-зеленого цвета. Белый потолок. Стойка с капельницей, от которой до вены протянулась прозрачная трубка. Слева – попискивающий прибор с гирляндой огоньков. Справа – тумбочка. И запах… этот тусклый, едва уловимый запах, который ни с чем нельзя спутать… сомнений нет – Смирнов в больничной палате. Только, как он ни силился, гвардеец не мог припомнить такой чистой, опрятной палаты во всей медсанчасти корпуса.

Что же случилось? Военный прикрыл глаза и наморщил лоб, вспоминая. Боль в висках усилилась, но память начала возвращаться. Картинка встала перед глазами, как живая.

Кажется, это было вчера. Лейтенант, нервно смоля сигарету, переминаясь с ноги на ногу, стоял возле ресторана. В парадном белом мундире с золотыми галунами, сверкающими на погонах скрещенными саблями. И букетом алых роз. Сколько Смирнов за них отдал – подумать страшно! Целое состояние! Этих денег хватило бы на недельный белковый рацион для семьи из трех человек! На Луне с растениями плохо. Едва ли не единственная культура, которая растет без проблем – это кукуруза. Потому что с кислородом плохо. С гравитацией -хорошо. С верностью Императору – тоже хорошо. А вот с кислородом – плохо.

Немногие на спутнике Земли могли позволить себе такую роскошь, как настоящие, живые цветы. Александр мог. Гвардия, Разящий Кулак Императора, состояла на хорошем довольствии, но и попасть в гвардию мог не только не каждый, но и не все. Одной чистоты крови недостаточно. Но именно с этого и начинался отбор на службу. Доказал происхождение до четвертого колена – допустили к экзамену по идеологическим основам империализма. Кто из тебя солдат без идеологии? Не более, чем простой наемник, которому все равно, чьи кишки наматывать на штык. Лишь бы платили.

Сто вопросов в билете и даже единственная ошибка ведет к провалу. Гвардеец не имеет права на ошибку. Разволновался? Не оправдание. Гвардеец не может давать волю чувствам. Засомневался в верности ответа? Гвардеец не имеет право на сомнения. Сегодня сомневаешься в себе, а завтра – в мудрости Императора? Так и до измены недолго докатиться!

После – нормативы по физической подготовке. Поле битвы гвардейца – Земля. Родина человечества, оккупированная этими… республиканцами. Жрущими друг друга полузверями. А там, на Земле, сила тяжести вшестеро превышает лунную. Вшестеро! Это не шутки! Это все равно, что взять шесть автоматов вместо одного. И не важно, из железа автомат, или из пуха. На Земле он будет весить в шесть раз больше, чем на Луне.

Но гвардеец обязан исполнить поставленную задачу в любых условиях, даже на отравленной радиацией планете. Если из Разящего Кулака Императора вынуть все жилы и заменить их титаном, слить всю кровь и заменить ртутью – и то не получится более совершенной машины смерти.

Раньше сдавали еще один экзамен – крещение кровью. Кандидат на звание должен был ликвидировать бунтовщика. Но этот тест упразднили еще до рождения Смирнова. С бунтовщиками случился дефицит. Нет, смутьянов хватало, но живыми они сдавались крайне редко. Проклятые изменники стояли до последнего. Безумные фанатики, что с них взять? Кто еще, кроме сумасшедшего, усомнится в верности решений, принимаемых Императором?

Прохожие девушки завистливо вздыхали, глядя на гвардейца в белоснежном кителе с блестящими пуговицами. Букет цветов недвусмысленно указывал на цель его визита в ресторан. Любая с радостью легла бы под молодого офицера – стоит поманить. Но Александр ждал ее. Единственную. А она, как обычно, опаздывала.

Вот не может без опозданий! Порой Смирнову казалось, что Родионова намеренно издевается. Но нет… она всего лишь женщина. Что там творится у них в голове? В академиях такому не учат. Стрелять, убивать – это пожалуйста. А понимать женщин – это совсем другое. Даже мудрости Императора, в которой военный не сомневался, вряд ли хватит, чтобы проникнуть в то, что на уме у прекрасной половины человечества.

Отбросив щелчком сигарету, лейтенант закурил снова… и, стоило погаснуть огоньку зажигалки, к ресторану подкатило такси, из которого выпорхнула она – Анна! В туфлях на шпильке, с ножками невероятной длины, обтянутыми чулками в мелкую сетку, резинка которых соблазнительно мелькнула в разрезе платья, белых перчатках выше локтя, красными, как розы в букете гвардейца губами и черными, подобно самым темным глубинам космоса, волосами, собранными в пучок на затылке.

Гвардеец выкинул едва начатую сигарету, за которую сразу же устроили битву вечно ошивающиеся в городе оборванцы, и поспешил к машине, на ходу стряхивая пепел с лацкана кителя. Девушка, одарив кавалера обворожительной улыбкой, снисходительно протянула руку для поцелуя.

– Ой, это мне? – колыхнула бровями Анна.

– Что? – растерялся Смирнов. – А, цветы… конечно, тебе, моя дорогая!

И, произнося это, офицер ничуть не покривил душой. Красотка вставала в копеечку…

– Как это мило!

Сложив губы бантиком, Родионова чмокнула мужчину в щеку и тут же стерла след от помады невесть откуда появившимся кружевным платочком.

– Тебе идет парадная форма. Сегодня какой-то повод?

– Пойдем-пойдем, все узнаешь, – таинственно пообещал Александр, подмигнув.

Взяв девушку под локоть, лейтенант потянул ее за собой, вверх по ступенькам, в ресторан. Швейцар, учтиво склонившись, открыл перед гостями дверь и в стекле на долю секунды отразилась голубая Земля, витающая в бесконечном мраке над головой…

Земля!

Внезапно гвардейца осенило. Он на Земле! А, стало быть, в руках республиканцев. Попросту говоря – в плену!

Пораженный догадкой, имперец вскочил с кровати. Игла капельницы выпала из вены и неизвестный раствор потек на кафельный пол. На тело сразу навалилась непривычная тяжесть. Да, гравитация. Здесь она шестикратно превышает лунную. Покачнувшись, Смирнов ухватился за стойку и, используя ее вместо костыля, доковылял до окна.