Ральф Питерс - Поле битвы - Россия!

- Я плохо себя чувствую, - отозвалась Валя.

- Не веди себя, как ребенок.

- И мне действительно надо написать Юре. Он наверняка сейчас воюет где-то там.

- Не глупи. Юрий достаточно умен, чтобы сам о себе позаботиться. Не принимай всерьез болтовню о «долге», о «чести офицера» и так далее. Мужчины любят повыпендриваться. - Таня на миг замолчала, словно задохнувшись при воспоминании о всем том вранье, что ей довелось выслушать от мужчин. Потом безжалостно продолжала: - Могу поспорить, он о тебе даже и не вспоминает. Небось, спит вовсю с какой-нибудь медсестрой или с одной из местных шлюх. Все сибирячки такие бесстыдницы.

- Юра так не поступит, - уверенно отрезала Валя. Хотя бы в одном она ничуть не сомневалась. - Юра не такой. - «Возможно, было бы лучше, - подумала она про себя, - будь он как раз такой».

Таня громко, театрально рассмеялась:

- Милая моя, ты просто не знаешь мужиков. Они все такие. Нельзя судить мужчину по тому, как он ведет себя дома.

- Юра не такой, - упрямо повторила Валя.

Таня вздохнула:

- Что ж, время покажет. Но что мы обсуждаем Юру? Лучше поговорим о тебе. Валя, ты просто должна пойти сегодня, такую возможность грех упускать.

Валя попыталась спрятаться под маской показной невинности.

- Но я же не могу, - сказала она. Потом взглянула на экран телевизора. Мужчина с серебряной сединой призывал к новой эре самоограничения. Новая духовность народа поможет выиграть войну. Несколько минут обе женщины смотрели в телевизор, сохраняя на лицах абсолютно одинаковое выражение, позволившее им пересидеть сотни собраний, не услышав на них ни слова.

- Какие они? - тихо спросила Валя, не поворачивая головы. - Просто любопытно,

- Ну, во-первых, - ответила Таня, - они умеют обращаться с женщинами. И все, конечно, богаты. - На миг Таня задумалась. - Естественно, в этом они ничем не отличаются от других мужиков. Им нужно одно - залезть тебе под юбку. Но… уж если не с тобой, то с кем мне быть откровенной? Они, по крайней мере, не слезают, пару раз дернувшись.

- Таня!

- Да не строй ты из себя невинность. Я только говорю, что мне никогда не было так… так… - Наконец и Татьяна покраснела от своих мыслей. Даже в миг наивысшей откровенности она не могла преодолеть воспитанные с детства привычки. Не так уж и важно, что ты делаешь. Но следи за тем, что говоришь. - Наверное, они этому учатся в школе или еще гденибудь, - хихикнула она, словно время, как губкой, стерло последние десять лет и они снова стали девчонками-подростками.

Миг опасной открытости прошел, и Татьяна разгладила юбку на коленях.

- Но пришла я не за тем. Я только подумала - вдруг ты захочешь поговорить с ними. Попрактиковаться в английском. Ну, сама понимаешь. Узнаешь несколько новых выражений, свежие идиомы.

Валя посмотрела на пол у себя под ногами. Его тоже надо вымыть, и чем скорее, тем лучше.

- Я не знаю, о чем с ними разговаривать, - призналась она подруге. Но сама уже репетировала в голове словесные комбинации.

- О, они сами во всем разберутся. Они действительно очень дружелюбны. Прямо как в старых западных фильмах. Все вычищенные, вымытые и все время улыбаются. И не ведут себя, как неотесанная деревенщина. Словом, во всем прямая противоположность русским мужикам.

- Но… я слышала, они совсем некультурные.

Таня закрыла глаза с выражением крайнего презрения.

- Ну, знаешь, если ты собираешься в художественный музей, то всегда можешь сходить туда и одна. По мне, американцы великолепны. - для убедительности она выдавила из себя несколько слов по-английски. Несмотря на все старания, они прозвучали гораздо хуже, чем сказала бы их Валя: «То have fun. Always to have fun. Darling, it is very nice» ‹Веселиться. Всегда веселиться. Милашка, все очень неплохо.›.

- He думаю, что они мне понравятся, - протянула Валя, уже представляя себе бессмысленные американские улыбки, прочные башмаки и их жизнь, преисполненную непростительного материального благополучия.

- Ну и глупо. Сперва познакомься, а уж потом решай. Я уже рассказала Джиму о тебе. Он и его друзья хотели бы с тобой встретиться.

- Джи-им, - с отвращением протянула Валя. - Звучит, как имя героя из глупого фильма. Дурацкое имя.

Таня устало пожала плечами, словно опустошенность и безволие Вали вдруг стали заразными. Потом взглянула на часы.

- Уже поздно, - сказала она. - Я назначила Джиму свидание.

Валю охватил страх. Страх остаться одной в этих мрачных комнатах, наедине со своей мрачной жизнью. Кто знает, какие возможности может открыть знакомство с американцами? А от бокала-другого вина беды не случится. Может быть, в гостинице подают хорошую еду. Она почувствовала, как впервые после долгих недель растительного существования в ней вновь пробуждается интерес к жизни. Конечно же, там ее ждет чудесная пища, приготовленная специально для иностранцев. В ее сознании начали тесниться соблазнительные, хотя и не слишком отчетливые, видения.

- Ты права, - вдруг сказала Валя, - мне надо выйти на люди, вдохнуть свежего воздуха. Тогда я и спать стану лучше.

Таня вновь оживилась, и Валя поинтересовалась про себя, только ли из чувства давнишней привязанности упрашивала ее старая школьная подруга, или ей требовалась помощь при общении с богатыми иностранцами. А может, та выступала в качестве сводни? Впрочем, неважно.

- Они надолго в Москву? - поинтересовалась Валя, позволив одеялу соскользнуть с плеч. В глубине комнаты на экране телевизора мерцала карта далеких боев.

- Думаю, надолго, - ответила Таня. - Джим говорит, что сам точно не знает. Они здесь по делу. Какая-то торговая делегация, но ты не беспокойся. Они вовсе не такие скучные, какими ты представляешь себе американских бизнесменов. Они все друзья и постоянно рассказывают о том времени, когда вместе служили в армии.

Валентине вдруг показалось странным, почему так долго может находиться в Москве торговая делегация в то время, когда страна по уши увязла в войне. Но она быстро отбросила сомнения. Из тысяч статей, лекций и телепередач она вынесла стойкое убеждение, что американцы способны делать деньги на всем, даже на вспышках болезни и голода. К тому же Нарицкий наглядно продемонстрировал ей, насколько легко можно богатеть на войне. Возможно, именно из-за войны они здесь и торчат - торгуют орудиями смерти. Валя не стала забивать себе голову.

- Мне надо помыться и привести в порядок голову.

- Верно, - счастливым голосом подхватила Татьяна. - И смотри, мойся как следует. Они на это очень обращают внимание. - Она наморщила носик. - Пока ты собираешься, я маленько приберусь в твоей конюшне.

Валя поспешила в крошечную спальню и принялась копаться в груде сваленной кучей одежды. Что достаточно чисто, чтобы одеть? Ей надо тщательно продумать цветовую гамму - последнее время она очень бледна.