Сергей Соболев - Знамена Князя

– Лучше всего приезжать в Йосемиты в конце февраля или в самом начале марта. – Сатер тоже облокотился о поручни, а его взгляд, как и взор Элизабет, был устремлен в какие-то неведомые дали. – На вершинах еще лежит снег, но на склонах с приближением весны уже расцветают чудные ярко-желтые цветы…

Колхауэр вдруг подумала, что сегодня впервые за всю последнюю декаду выдался наконец ясный и солнечный день. Она стояла на почти километровой высоты обрыве, на самом краю обзорной площадки, в плаще, расстегнутом на груди, длинные полы которого шевелил легкий бриз, долетающий сюда с океанских просторов; она видела перед собой огромные дали и самой себе казалась существом с крыльями, которому ничего не стоит воспарить над этой грешной землей…

– Я хочу поблагодарить вас, Эндрю, за то, что вы пришли мне на выручку, – сказала она, раздельно произнося слова. – Там, на объекте, я как-то не решилась к вам подойти… Мне показалось, что вы очень заняты, а я не хочу отвлекать вас от важных и срочных дел.

– Я всегда к вашим услугам, Элизабет. Но нужно было выждать какое-то время, чтобы вы смогли отдохнуть и прийти в себя после всех этих треволнений… Кстати, как ваше самочувствие?

– Я в полном порядке, Эндрю. Не помню даже, когда еще я чувствовала себя так превосходно, как сейчас.

– Ну вот и отлично. – Когда Сатер повернул к ней голову, его лицо словно светилось изнутри. – Вы и вправду выглядите отлично, Элизабет… Но я вижу, что у вас на языке уйма вопросов?

Легонько вздохнув, Колхауэр утвердительно кивнула головой.

– Ну что ж, спрашивайте.

Элизабет задумалась. В той истории, что произошла с ней в начале сентября, ей было все или же почти все ясно, тем более что Сатер и Малколм уже дали ей все необходимые разъяснения. Поэтому она решилась спросить о другом.

– Эндрю, что за история случилась двадцать седьмого ноября? Я имею в виду наши, лос-анджелесские события. Тот самый инцидент, когда полиция и спецназ ДЕА обложили одно из домовладений в районе Семидесятой улицы, а тот коттедж… сгорел вместе с его обитателями?!

– Вы спрашиваете меня о событиях, очевидцем которых вы сами являетесь, – хмыкнул Сатер. – А что, собственно, вам непонятно, Элизабет?

– Да решительно все!

Когда журналистка поделилась с ним своими впечатлениями о тех странных событиях, не забыв упомянуть о леденящем кровь ужасе, который она испытала в какие-то мгновения, Сатер понимающе покивал головой.

– Мы у себя в агентстве смоделировали те события и во всем разобрались, – сказал он. – Уитмор и его спецназ прошляпили парочку гостей, что наведались к ним с «приветом» от Аваддона… Это были «суперы»…

– Кто? – наморщив носик, переспросила журналистка. – Какие еще «суперы»?

– Специально обученные боевики, экипированные по разряду «стелс». Они действовали при поддержке «матрицы», причем генератор работал на излучение не более трех-четырех минут.

– Я по-прежнему ничего не понимаю, – покачала головой Колхауэр. – Хотя… «Невидимки», говорите? Я, возможно, заподозрила бы, что вы разыгрываете меня, сочиняете невесть зачем все эти небылицы, но есть одна деталь… Похоже, что вы не врете, потому что одного из этих… «призраков» учуял полицейский пес. Я тоже ощутила чье-то присутствие в этот момент и, знаете, перепугалась буквально до смерти!

– Вот видите, – усмехнулся Сатер. – А вы не хотите мне верить.

– Что такое «матрица», Эндрю?

– Генератор латентных полей, если уж совсем просто…

– Нет, не понимаю.

– Тогда скажу по-другому: такого рода генераторы, из числа новейших, засекреченных образцов, могут использоваться в качестве технотронного оружия, способного деструктивно влиять на человеческую психику. Я вижу, вы удивлены, что я раскрываю перед вами, перед журналисткой, все эти «страшные» секреты?

– Конечно, удивлена, Эндрю… Но меня сейчас больше беспокоит та угроза, источник которой мне пока не очень понятен.

– Расслабьтесь, Элизабет, вы в безопасности, – спокойным тоном сказал Сатер, но уже через секунду на его лице появилась широкая улыбка. – Все, о серьезных делах более ни слова! Потом, потом обо всем переговорим… Не возражаешь, если мы перейдем на «ты»? Прекрасно… Пойдем со мной, Лиз, я покажу тебе кое-что…

Как Сатер нашел эту поляну, для Элизабет так и осталось великой загадкой. Удивительно, что туристы не обнаружили это место и не вытоптали здесь всю красоту…

На поляне среди изумрудной влажной травы росли чудные ярко-желтые цветы.

– Эндрю, я не понимаю… – Элизабет, изумленная и одновременно восхищенная этим диковинным зрелищем, широко распахнув глаза, посмотрела на своего спутника. – Откуда в эту декабрьскую пору здесь взялись цветы?!

– Я ведь в какой-то степени волшебник, хотя и не афиширую этого, – сказал Сатер, вручая девушке пышный букет цветов. – Кстати, Лиз, какие у тебя планы на сегодняшний вечер?

Их глаза встретились, и оба они улыбались.

– Мои разбирательства с адептами Новой Церкви можно отложить на денек-другой, – заметила она. – А вот у тебя, Эндрю, наверное, полно дел?

– Я свободен, Элизабет. Поэтому повторю свой вопрос еще раз: «Чем вы намерены заняться этим вечером, леди?»

– А разве я еще не сказала, Эндрю? – Она по-прежнему смотрела ему прямо в глаза. – У меня запланирован ужин при свечах в компании одного моего нового знакомого…

Клиника профессора Ройзмана, располагавшаяся в укромном местечке в одном из пригородов Балтимора, штат Мэриленд, всего в сорока милях от столицы, принадлежала к разряду медучреждений, сочетающих в себе также функции социальной опеки, целиком финансируемых из частных благотворительных фондов. В этом заведении абсолютно оторванные от внешнего мира, давно уже безучастные ко всему, что их окружает, коротали свой век пациенты профессора Ройзмана, каковых здесь на данный момент было всего четырнадцать человек. Все они страдали неизлечимыми психическими заболеваниями, и если чье-то состояние все же улучшалось в результате лечения, то не настолько, чтобы бедняга мог вспомнить собственное имя или же какие-то существенные детали своей биографии, ну а о том, чтобы добиться полной аутентичности, даже и говорить не приходится.

Близким этих несчастных людей, кто еще целиком не вычеркнул их из своей жизни, позволялось наведываться сюда не чаще одного раза в квартал. Поэтому, учитывая специфику подобных учреждений, гости из внешнего мира бывали здесь чрезвычайно редко, настолько редко, что впору было говорить о полной изоляции пациентов, находящихся под неусыпным присмотром владельца клиники и немногочисленного, но вышколенного, высококвалифицированного персонала.

Многие из людей, проживающих по соседству с владениями профессора Ройзмана, толком даже не представляли себе, что именно скрывается за высокими стенами лечебницы, из-за которых видны были лишь верхушки деревьев небольшого парка и ярко-рыжая черепичная крыша сравнительно небольшого, в два с «половинкой» этажа здания. На узкой асфальтированной дороге, упирающейся в ворота, почти незаметные на фоне серой бетонной стены, были выставлены щиты с надписями, предупреждающими о том, что землица, на которой расположилась клиника, является частной собственностью, а потому проезд для посторонних лиц «категорически воспрещен».