Саша Горячко - Мистер вор

Когда с плечом было покончено, Люциус бережно, чтобы не повредить живые ткани, отсоединил протез от ноги. Друг тихо охнул во сне, но боль быстро отступила.

Карсвен потушил в себе сострадание. Он не желал причинять Киму боль, но не мог опустить руки теперь, так близко от своей мечты.

Когда вор соглашался на эксперимент, он видел в искусственной плоти свое спасение. Но все требовало свою плату. Люциус делал все возможное, чтобы стабилизировать болевой порог, но пока ему удалось добиться только того, чтобы при повреждениях нервные окончания замораживались, давая Киму время отсоединить протез. Карсвен-младший знал, что в тот момент, когда друг не успеет избавиться от протеза, боль перелома, усиленная в тысячу раз, просто убьет его.

Это знание не приносило радости. Но Люциус не собирался бросать дело на полдороге. Ему нужен был результат – искусственно созданный организм человека, который будет полностью копировать «живой» аналог.

Ким поддерживал его стремления и терпел. Может, в знак благодарности, а может, действительно понимал важность этого открытия для мира или верил в то, что работа друга сможет спасти и продлить множество жизней.

Или даже подарит бессмертие целому миру. В любом случае, Ким совершенно спокойно принимал то, что остается для Карсвена экспериментом. Близким, дорогим, но экспериментом.

И Люциус был благодарен ему за это.

Кожа на ноге вора была изорвана, под полупрозрачным покрытием мигал красным цветом индикатор, требующий замены сустава. Лютик отключил его и положил протез на специальную подставку. Сегодня у него не было ни сил, ни желания заниматься ремонтом.

Ким, почти белый из-за потери крови, спал глубоким сном, в который ввел его стимулятор искусственной жизни. Теперь о парне можно было не беспокоиться, жизни его ничего не угрожало.

И только сейчас, когда с опасностью было покончено, Люциус позволил себе вспомнить о мальчишке, которого Ким притащил с собой.

Гость нашелся в спальне.

Лютик щелкнул выключателем, и паренек вскинул руку к глазам, защищаясь от яркого света.

– В общем, так, – Карсвен устало опустился на нары. – Я понятия не имею, кто ты, но пока не стану ничего спрашивать. Подождем, пока Ким придет в себя, думаю, у него были причины привести тебя сюда.

Лана кивнула, незаметно заправляя под повязку выбившуюся прядку волос.

– Душ дальше по коридору, кухня в твоем распоряжении, – парень поднял взгляд, и в его глазах цвета старого льда промелькнула усмешка, – похоже, тебе тоже несладко пришлось.

От недавнего гнева не осталось и следа, только усталость и грустная ирония. Лютик не мог позволить себе расслабиться при постороннем, но по нему было видно, что впервые за последние часы он вздохнул с облегчением.

– Не буди меня, – напоследок бросил он, заваливаясь на лежак.

Девушка бесшумно проскочила мимо и задернула за собой тяжелую штору, заменявшую дверь.

Через несколько минут из ванной долетел звук льющейся воды, но Люциус уже не услышал его. Он спал.

Лана стояла под шелестящим потоком и улыбалась. Капли стекали по волосам, попадали в глаза и затекали в рот. Она уже и забыла, какое это наслаждение – принимать душ.

Девушка понимала, что еще не время расслабляться. Но она верила данному слову и потому решила позволить себе хотя бы час ничего не бояться. Она не раз думала, что повезло бы ей родиться мальчиком, все повернулось бы иначе. Был бы дом и любящая семья, папа, может, слуги, достаток и спокойствие. Но Слепая Удача, видимо, решила поиграть с ней.

Фирс не отличался особой жестокостью по отношению к женщинам, но он ничуть не ослаблял той хватки патриархата, что царила во всем мире. Иногда казалось, что он рухнет, если женщина станет жить наравне с мужчиной. Возможно, именно поэтому никто не стремился уравнять права полов и придерживался давнего порядка.

Рождение Ланы было позором для ее семьи, поэтому никто никогда не узнает, что у одного из прошлых правителей столицы первенцем была дочь.

Девушку пробила мелкая дрожь: может, замерзла, может, так откликнулись на воспоминания старые раны. Лана с усилием отогнала от себя невеселые мысли и добавила горячей воды.

***

Ким проснулся только на следующее утро. К своему удивлению, он не чувствовал ни боли, ни усталости. Только голова начала кружиться, когда вор попытался встать.

– Доброе, – из-за стола кивнул Люциус и отставил чашку с кофе, – как самочувствие?

– Бывало и хуже, – улыбнулся в ответ Ким. – Спасибо.

– Ты слишком дорого мне обходишься, – беззлобно бросил друг, и в его глазах заискрились знакомые искорки ехидства.

– Буду должен.

Вор, насколько мог, осмотрел себя. Плечо опухло и переливалось оттенками синего и бардового. Но синяк не болел, а раны под повязкой как будто и вовсе не существовало. Лютик не пожалел обезболивающего. И парень надеялся, что лекарство будет действовать еще долго.

– Завтракать будешь?

Ким прислушался к себе. Аромат кофе, наполнявший комнату, скорее душил, чем радовал.

– Пока нет, – вор покачал головой и вдруг вспомнил, что с момента своего пробуждения ни разу не видел девушку. – А где? – он запнулся, подбирая нужное слово.

– Спит еще, – моментально отозвался Люциус.

Он унес недопитый кофе на кухню, а на обратном пути задержался в коридоре, и Киму было слышно только, как друг достает что-то из шкафа. Он не обманывал себя в том, что сейчас увидит.

Пока Карсвен не вернулся, вор отпахнул простынь и критически осмотрел свою ногу. Каждый раз он уверял себя, что уже привык, и каждый раз, глядя на культю, испытывал все тоже отвращение и ужас, что и впервые.

Когда Лютик, наконец, вернулся, Ким непроизвольно поморщился.

– На руках носить не буду, – без обиняков сказал друг и принялся раскладывать кресло-коляску. Хотел было помочь вору пересесть, но тот только покачал головой. Подтянувшись на руках, перекинул ногу через перильце и тяжело опустился в кресло. Он ненавидел его. Ненавидел свою беспомощность. Не хотел быть обязанным.

Парень вскинул голову и с вызовом посмотрел в холодные серые глаза. В них не было ни жалости, ни превосходства. Люциус все понимал.

За их спинами еле-слышно шелохнулась ткань. Оба обернулись – в комнату выбралась заспанная Лана.

Девушка сняла повязку, и теперь волосы соломенным покрывалом укрывали ее плечи.

Карсвен отреагировал мгновенно.

– Стой! – крикнул Ким и рванулся вперед. В последний момент он успел вцепиться в руку друга – и стилет замер, готовый сорваться в бросок в любую секунду.

– Ты? – Люциус как будто оставался спокоен, но в глубине его глаз плясал огонь. И гнев этот был страшнее криков или скандалов. Вор почувствовал себя на склоне горы под просыпающейся лавиной. Одно неверное движение или слово, и тебя сметет.