Станислав Стаховский - Инфоклонч Братья

– Да чёрт с ним с этим писком, я работать люблю, а не шарахаться от всех этих… – и, как всегда не договорив, отвлекся на чтение распечатанной информации. Что–то поправляя и вычеркивая.

– На, посмотри, это по твоей части. Что скажешь? – повернулся он Джаеву и протянул большую часть листков.

Прочитав одиннадцать страниц, Джаев называл их про себя – Листки к действию – в очередной раз убедился в том, что перед ним самый совершенный мозг: Жилов за семнадцать минут распланировал и расписал по пунктам очередную грандиозную операцию, на разработку которой самым современным отделам логической проработки пришлось бы потратить не одну неделю.

– Кратко, логично, как всегда совершенно. Успех нам обеспечен.

– И ничего более?

– Всё.

И они громко и заразительно расхохотались. Сами не зная почему.

– К вам дочь, Элонна, – прозвучавшее сообщение прервало смех.

Они посмотрели друг на друга. И в который раз Джаев неожиданно смутился.

– Да, конечно же, сейчас я подойду в гостиную, – произнёс Жилов и стал одеваться. – Ты не пойдёшь со мной? – неожиданно спросил он, сделав вид, что не заметил его мимолётного смущения.

Джаев замер: он оказался застигнутым врасплох этим предложением.

– Да я… вот… да, может не надо, хотя…

Так и не дождавшись вразумительного ответа от помощника, Жилов усмехнулся и вышел из кабинета, бросив на ходу: «Завтра в восемь, как обычно».

– Уф! – только и произнёс Джаев, оставшись один в кабинете.

Он подошёл к зеркалу, посмотрел на себя, и стал мысленно разговаривать с отражением. «Что, нацепил цивильный костюмчик и всё? Нет, ты не герой её романа. Старых девушки уже не любят. Просто маленький капризный флирт и ничего более. Ты же знаешь это. Хоть бы бриться не забывал, раз отказался от операции. Вон щетина уже трёхдневная, скоро всё в бороду превратится. А вообще вроде и ничего костюмчик? Да, хорошо сидит костюмчик». – и медленно покрутился возле зеркала.

– А что, и правда, костюмчик хорошо сидит. Где сшил? По заказу? – Джаев услышал знакомый голос и замер, не зная, как ответить на расспросы.

– Вот и я т–то-то же д- думаю, неплохо сидит, – вдруг заикаясь, произнёс он, рассматривая внезапно возникшую в проеме двери Элонну, единственную дочь Зина.

Когда он впервые увидел её, ей было лет восемь. Она недавно потеряла мать в авиакатастрофе, и никого не хотела видеть, даже отца.

Жилов перед трагедией почувствовал что–то плохое и не хотел отпускать жену в роковой полет. Но Оксана, как всегда, настояла на своем, и они даже немного повздорили перед полётом.

Жилов после катастрофы сильно сдал, и чуть было не спился.

Но ради дочери смог взять себя в руки. А когда она, внезапно заболела, так и не сумев перенести горькую утрату, постарался вернуть её к жизни. Все известные доктора и светила от медицины, которых Зин смог найти, опускали руки перед неизвестной болезнью. И его любимица медленно угасала. Жилов пытался договориться с одним отшельником на Австралийских островах, которого ему посоветовал знакомый врач. Тогда-то его и захватили пираты.

И впервые познакомившись с Зином и узнав о его беде, Джаев, несмотря на категорический приказ от командования – не светиться – сделал всё возможное и невозможное для того, чтобы бизнесмен вернулся домой вместе со знаменитым лекарем- отшельником.

Но всё оказалось зря: древние методы не помогли. Девочка медленно угасала.

И когда Джаев по воле судьбы появился у них дома, он постарался помочь. Несколько минут, побыв у постели бедной девочки, быстро подошёл к безутешному отцу и спросил: «Ты хочешь, чтобы твоя дочь выздоровела?» И увидел, как у измученного Жилова побежали слёзы ручьём, и он закивал в ответ. Тогда Джаев, как буря, ворвался обратно в спальню, сгрёб девочку в охапку и осторожно понёс драгоценный сверток вон из дома.

Расступившиеся охранники и доктора только изумленно поглядели ему в след.

Джаев, как только увидел глаза девочки, сразу понял – она просто не хочет жить! Вот и вся её неизвестная болезнь. Он иногда видел такое у своих друзей, измученных, уставших от бесконечной борьбы, которым медицина, даже такая современная, уже не могла помочь, и только поддерживала их жизнь в изувеченных телах. И он решил попробовать пробудить, не совсем угасшее желание, когда увидел, что где–то там, в глубине этих красивых зеленовато– серых глаз оно ещё искрилось. Несмотря ни на что, в ней ещё шла извечная борьба света и тьмы, и Джаев почувствовал это. А когда она лишь мельком взглянула на него, он решил, во что бы то ни стало помочь бедному ребёнку. В его уже зачерствевшей душе она пробудила дремавшие струны сострадания.

Джаев соорудил из содранной шторы простейшую люльку, в которых раньше женщины носили своих младенцев и аккуратно поместил её у себя на груди. Она почти ничего не весила – и он понял, что у него осталось совсем мало времени. Он точно знал, куда хотел отвезти свою пациентку: после одного неудавшегося задания, он был сильно ранен, потерял сознание и его автоматическая капсула сбившись с курса приземлилась в маленьком селение в горах Тибета. Его, тогда совсем разбитого и умирающего, выходил один старик. Конечно, он вряд ли был ещё жив, но Джаев помнил этот долгий путь к источнику и молил лишь о том, чтобы у Ириночки, так тогда звали дочь Жилова, хватило сил на трудный переход.

Долетев на самолете максимально ближе к цели, он дальше пошёл пешком. В дороге он кормил её питательными таблетками, которые ему выдали врачи, насильно раскрывая её рот, следя только за тем, чтобы они не запали за язык, и делал инъекции, поддерживающие её слабеющие силы. За четыре дня они смогли совершить этот сложный переход и утром на пятые сутки вышли на уступ.

С этого места открылся самый великолепный вид, из всех, что Джаев, боевой космодесантник, когда-либо видел. А за двадцать лет, воюя в многочисленных местечках Галактики, успел повидать не мало. Горы, словно стражи стояли по бокам, одетые в зеленые доспехи лесов, а вдалеке, почти на горизонте, глубокое ущелье словно ступеньками поднималось к белеющему в дымке Солнцу. И вся эта картина была словно накрыта мягким белым покрывалом. И сквозь него пробивались сверкающие лучи ослепляющего света.

Он довольно часто вспоминал этот прекрасный пейзаж и мысленно обращался к нему, когда ему вдруг становилось плохо. И тут он заметил, что Ирина не спит и тоже смотрит на эту божественную красоту. «Теперь всё будет хорошо», – почему–то подумал Джаев, и стал спускаться к уже видневшейся хижине отшельника.

Он устроил её на вполне приличном гамаке, которого время почти не затронуло, а сам пошёл собирать необходимые травы. Когда Джаев вернулся, Ирина всё ещё смотрела вдаль, на величественные пики гор, покрытых снежными шапками. И тут он заметил маленькую слезинку, которая быстро прокатилась по впалой щеке и исчезла.