Владислав Морозов - Охота на охотника

Самое интересное было в том, что герр Эрфрор много и вежливо улыбался, но решительно ничего не спрашивал о сути предстоящего дела ни у графини, ни у меня. То ли он все уже знал заранее (а значит, его подробно проинструктировали), то ли графиня успела с ним о чем-то договориться, не поставив меня в известность – контролировать ее ежеминутно я все-таки не мог.

В общем, мы просидели в этом съемном доме четверо суток. И при этом не делали практически ничего. В основном спали и ели. Ката, как и положено классической барыне, волею судьбы оказавшейся в компании провонявших кожухами и онучами холопов, держалась по отношению к нам довольно обособленно, занимала отдельную спальню и в основном читала книги из имевшейся в доме крайне небольшой библиотеки. С нами она почти не разговаривала.

Я, как человек, самоуверенно полагающий себя грамотным, как-то попытался оценить содержимое местных книжных шкафов и, надо признаться, тихо офигел, прочитав названия на корешках некоторых томов.

Ладно, допустим, насчет каких-нибудь «Schopenhauer als Erzihen», «Vermischte Meinungen und Spruche», «Аlso sprach Zaratustra» или там «Gedanken uber die Zukunf unsere Bildungstalten uber Warheit und Luge im ausermoralischen Sinn» от Friedrich Wilhelm Nietzsche (знаете такого автора?), я еще могу понять. Но ведь там же стояли и печально известный «бестселлер» «Main Kampf» от A. Hitlerа и разные там «Die spur der Juden in Wandel der Zeiten», «Das Verbrechen der Freimaurerei» и «Borser und Marxismus» от другого, аналогичного «литератора», A. Rosenbergа, а также и вовсе непонятные мне книги какого-то Waltera Wusta, вроде «Indohermanisches Bekentniss» или «Тod und Unsterblichkeit in Weltbild indohermanisnischer Denker». Я потом долго думал, что за хрен с бугра этот Вальтер Вюст и за что это ему такой почет (стоять в шкафу рядом с трудами фюрера и его первого «апостола» Розенберга)? Но потом вдруг, невзначай вспомнил, что это вроде один из руководителей пресловутой «Аненербе». Так что, принимая во внимание специфику трудовой деятельности дорогого Руди Эрфрора, библиотека, видимо, была вполне подходящая. При этом я боюсь даже предположить на тему того, что творилось в голове у человека, набивающего шкафы такой вот литературой. Хотя, с другой стороны, раз дом быдл съемным, вся эта макулатура могла принадлежать неведомым нам прежним хозяевам жилища и не иметь вообще никакого отношения к агенту Руди.

Лично я читать всю эту напечатанную готическим шрифтом лабуду не собирался, поскольку для меня проку от данных книг точно не было никакого. Тем страннее для меня было видеть, как наша дорогая графинюшка каждый вечер внимательно читает что-нибудь вроде «Zur Genealogie der Moral» или «Der Antichrist» F. W. Nietzsche.

Поскольку телевидения в нашем понимании этого слова в те времена не было, а шнапса и прочего бухла хитрый Руди в нашем временном обиталище не держал, мне оставалось вести наблюдение за округой, благо армейский бинокль в доме нашелся. Но это не давало ничего, кроме осознания лишний раз того упрямого факта, что Каффштайн – на редкость малолюдный городок, в котором не происходит вообще ничего. И, видимо, так будет продолжаться вплоть до весны будущего года, когда сюда заявится 1-й Украинский фронт со всеми своими танками. А уж если нас, при нынешнем раскладе, захотят взять «тепленькими», мы обнаружим врагов не ранее чем в момент, когда они уже будут в доме. И из своего «люгера» я в этом случае не успею даже застрелиться.

В общем, из окон второго этажа и даже с нереально чистенького чердака нашего дома я раз за разом видел в бинокль только редких прохожих и еще более редкие автомашины. Так что, фактически, единственным «разлечением» можно было считать лишь все те же авианалеты.

Васе Жупишкину, который был во всем этом человеком случайным и не имел понятия о конечных целях нашей миссии, было еще хуже. Разумеется, при первом же удобном случае он расспросил меня насчет состояния нашей графини и, как и полагается русскому человеку, даже искренне пожалел ее. Вот, дескать, бедная, влипла на тайной службе по самое не могу.

Я ему на это ничего не сказал, хотя сам, чем дальше, тем больше, понимал, что история этой очередной липовой «радистки Кэт» выглядит как-то, мягко говоря, не очень достоверно. Нет, то есть понятно, что такие явления, как любовь, смерть и рождение детей происходят постоянно и вне зависимости от любых внешних факторов, тут даже и войны с революциями и прочие стихийные бедствия не помеха. Детей, было дело, и прямо на переднем крае рожали, примеры известны. Но все же, надо признать, что маститый Юлиан Семенов все-таки изрядно хватил через край, написав в столь успешно экранизированных «Семнадцати мгновениях весны» о беременности упомянутой выше радистки. Не знаю, как там обстояло в этом вопросе за бугром, у разных там врагов и временных союзников, но в спецслужбах СССР в те годы всем отправляемым на нелегальную работу женщинам делали, по стандартной методике, несложную операцию по перевязке маточных труб. Именно для того, чтобы исключить всякие последующие неприятности, вроде злыдня Рольфа с его открытым окном и прочими некорректными методами допроса. Или они там, в этом своем будущем, настолько поглупели? Хотя, ответов на это у меня все равно не было.

В остальном Жупишкин целыми днями дрых, подъедал разную не слишком питательную пайковую сухомятку, найденную в кухонных шкафах, или настраивал стоявший в доме радиоприемник на Москву, слушая русскую музыку и победные сводки Совинформбюро, и искренне радовался. Естественно, я постоянно капал ему на мозги насчет громкости звука и прочих законов подпольно-партизанской борьбы – не хватало еще, чтобы нас обнаружили раньше времени. Да еще из-за того, что ему приспичило лишний раз послушать какой-нибудь нетленный хит Клавдии Шульженко. Жупишкин дисциплинированно внимал, но с моей стороны это было явной перестраховкой – никакой активности в соседних с нами строениях я за четыре дня так и не обнаружил – там были плотно закрыты оконные ставни-жалюзи и заперты входные двери. Похоже, дальновидный герр Руди снял нам апартаменты в окружении домов, где в данный момент особо не жили. С его стороны это было умно.

Ну а наша графиня не обращала внимания ни на что и все так же читала книжки. Выглядело это прямо как какое-нибудь рекламное фото – в отделанной в персиково-фисташковых тонах комнате сидит в старинного вида кресле грамотно причесанная и накрашенная женщина в красивом платье свободного покроя и, вытянув ноги в модельных туфлях, читает какой-нибудь толстый том, вроде «Der Wille zur Macht» все того же F. W. Nietzsche. Это прямо-таки просилось на страницы какого-нибудь женского журнала, тем более что графинюшка меняла наряды чуть ли не по два раза на дню, каждое утро появляясь в новом платье, а вечером – в какой-нибудь элегантной ночнушке или халате с кружевами. Возникало ощущение, будто она не сидела в погребе, ожидая «урочного часа», а собиралась как минимум в театр…