Владислав Морозов - Охота на охотника

Дорогой господин Эрфрор продолжал возникать в нашем убежище раз в сутки, но ничего нового не говорил, лишь успокаивая и повторяя нам, что «все идет по плану». Похоже, что подготовка переброски ее высочества в будущие времена все-таки требовала времени.

Разумеется, про горемычного Жупишкина мы с ним сразу же договорились, хотя и в самых общих чертах. Рудольф пообещал, что, когда мы с графиней исчезнем, Вася останется у него и те, кого мой приблудный «коллега» искренне считал «местным антифашистским подпольем», обеспечат его уход. Правда, полной уверенности в том, что все будет именно так, как говорил Руди, у меня все-таки не было, как не было и возможности проследить за дальнейшими действиями данного агента. По здравому размышлению, ради сохранения секретности нашего Васю могли просто удавить брючным ремешком, а потом разобрать на запчасти и раскидать их по разным помойкам, утопив голову в канализации. Как знать – может быть, у герра Эрфрора тоже была завышенная планка по части конспирации и инстинкта самосохранения. Самому Жупишкину я об этих подозрениях, разумеется, не говорил – пусть, до поры до времени, надеется на лучшее. Вдруг действительно выкарабкается?

Наконец 13 августа, аж на пятый день нашего затянувшегося «тайм-аута», милейший господин Руди Эрфрор явился к нам рано утром, в совершенно неурочный по его меркам час, и, сияя, словно новенький червонец, прямо с порога доложил мне и графине, что все «в общем и целом готово» и вечером мы наконец поедем в интересующую нас лабораторию. Насчет несчастливого числа он был, похоже, не суеверен, и очень зря.

Он уточнил, что вечером на их объекте будут вестись плановые работы по проверке электрохозяйства и замене износившегося и вышедшего из строя электрооборудования, вплоть до лампочек и выключателей. Все необходимое для ремонтных работ завезут в лабораторию и будут разгружать. При этом наш друган Руди оказался в числе дежурных по объекту, то есть будет непосредственно руководить этим процессом – принимать привезенное, командовать грузчиками, заниматься подсчетами, складированием и прочими формальностями.

Вообще, весь его план был прост как мычание. Примерно в 19.30–20.00 у нашего дома остановится фургон, один из тех, что будут доставлять на объект оборудование. Шофер фургона свой и полностью в теме. Он же поможет нам с графиней погрузиться в кузов и спрячет нас за грузом. Осматривать фургон на въезде на территорию лаборатории местные охранники не должны. Машину с нами господин Эрфрор будет встречать лично. Далее он проведет нас в нужное помещение (к пресловутому «порталу для перехода» то есть). Ну и на этом, собственно говоря, и все. Мы исчезаем (мне при этом, видимо, все-таки придется пустить себе пулю в лоб), он остается. Вроде все выглядело более чем понятно и просто. Но более краткой, глупой и, главное, непонятной, миссии в прошлом у меня еще не было. Хотя, надо же когда-нибудь и начинать заниматься подобной рутиной…

Жупишкину предписывалось оставаться на месте, сидеть и ждать, пока следующим утром дорогой Руди не соизволит прийти или приехать за ним. Ну и далее все по договоренности. Изложив нам все это, наш агент ушел. Вообще, я уже заметил, что он всегда приходил пешком, игнорируя любой автотранспорт – городок был небольшой, и экономить в столь сложное время бензин явно имело смысл. Да и машина у дверей нашего дома была бы только лишним поводом для ненужных подозрений.

Уходя, Рудольф сказал, что непосредственно перед приездом означенного фургона, в момент, когда все будет готово, он нам позвонит. Благо городской телефон в доме был, хотя за все время нашего «заточения» мы им не воспользовались ни разу, не желая себя обнаруживать. Мало ли кто мог быть явно и нелегально подключен к местной линии…

Поскольку говорили мы с Эрфрором по-немецки, плохо подкованный по части знания вражеских языков Вася Жупишкин ничего не понял. Пришлось коротенько объяснить ему, что этим вечером наши дорожки, возможно, разойдутся навсегда. Он не то чтобы расстроился, но как-то напрягся. Как я уже понял, Германия и все, что с ней было связано, его явно напрягала. Как бы после нашего с графиней ухода он не надумал рвануть на восток самостоятельно – этим он не принесет ничего, кроме лишней головной боли, агенту Руди. Но предостерегать Васю от подобных шагов я не стал – мало ли, вдруг у него получится?

Затем мы пообедали чем бог послал, а ближе к вечеру мы с графиней начали собираться.

Примерно к 18.00 мы были готовы. Ката собрала волосы в пучок и переоделась в свободное черное платье, черные туфли без каблуков и темные чулки – видимо у нее были такие любопытные представления о маскировке в ночное время. При этом она, что характерно, не забыла о золотых сережках. Подготовившись подобным образом, она засела читать в своей комнате, опустившись в привычное кресло. Я успел заметить заголовок книги – на сей раз это были «Die Protokole der Weisen von Zion und die judische Weltpolitik», авторство A. Rosenberga. Ну-ну, самое то чтение, особенно на ночь глядя…

Я облачился в дежурный костюм, положив заряженный пистолет в правый, боковой карман пиджака. Дальше мы сидели и ждали, не зажигая света и стараясь не шуметь. При этом я устроился с биноклем у окна второго этажа, ожидая телефонного звонка герра Эрфрора. Графиня при свете тусклого ночника (в ее комнате, видимо, исключительно ради светомаскировки, были всегда плотно закрыты оконные ставни и шторы) продолжала, как мне показалось, внимательно изучать розенберговскую муру о протоколах сионских мудрецов, не выходя из все той же спальни, расположенной практически за моей спиной, а Вася, как обычно, отирался на первом этаже, как и положено настоящему русскому солдату – подальше от начальства и поближе к кухне.

В августе дни уже укорачиваются, и к моменту, когда мы с ее высочеством были готовы, и без того тусклое в этот день солнце ушло за горизонт и улицы Каффштайна затянуло вечерней дымкой. Телефон безмолвствовал, и возникшая пауза начинала нервировать. Мне даже казалось, что я начинаю слышать, как тикают ходики, висевшие на стене примыкавшей к кухне столовой, на первом этаже – их звук начинал, чем дальше, тем больше, напоминать, как минимум, кремлевские куранты. Я посмотрел на наручные часы, было уже 19.56. Что-то наш дорогой Руди не торопился звонить, да и обещанный им фургон в пределах видимости тоже не появлялся. То есть пару раз за все время по соседним улицам проезжали какие-то машины, но в нашу сторону они не сворачивали. Как говорили в мультфильме про ведущих следствие Колобков – или что-то случилось, или одно из двух.

И только я об этом подумал, как неожиданно услышал выстрелы и глухой взрыв примерно в той стороне, где был расположен интересующий нас объект. В мой бинокль стали видны сполохи огня (одно из зданий явно загорелось), а над крышами в темнеющее небо потянулся дым. Потом бабахнуло еще несколько тихих одиночных выстрелов. При этом сигналов воздушной тревоги никто не подавал. Блин, что это за дела? Неужели всего в полусотне километров от того самого бункера, где резвился со своей Евой Браун один всемирно известный бесноватый брюнет, неожиданно объявились какие-нибудь партизаны или подпольщики? А если все же объявились – почему этот сраный «резистанс» вдруг начал свое сопротивление именно сейчас и именно здесь? Или в местных лабораториях, по обычной нацистской практике, работали военнопленные, которым именно в этот вечер отчего-то вздумалось сбросить оковы и взбунтоваться? Черт возьми, ну не бывает таких совпадений!! Сказать, что мне все это показалось странным, – значит, ничего не сказать. Скорее я уж был бы готов поверить, что на объекте произошла какая-нибудь авария – короткое замыкание или, скажем, утечка газа. Но какого хрена тогда стреляли?