Федор Березин - Покушение на Еву

Он продирался через чащобу, внимательно смотря под ноги. Несмотря на то, что теперь он вел боевую кампанию против опаснейших в этом мире хищников – централизованно управляемых человекообразных, нельзя было забывать и об обыкновенных: обуви еще не изобрели, а потому наступить на змею значило проиграть только разворачивающееся сражение. Он воевал один, а значит, всякие происшествия были менее вероятны, чем в большой массе, но зато в случае своей реализации в этом представителе большого теоретического множества обитаемых миров имели однозначно роковые последствия. Вот уже две недели он наблюдал за этими существами, он назвал их «гоблинами» для порядка, слово «чу» было слишком коротким и ему не нравилось. Он привык давать имена всему окружающему его в этом молодом мире, хотя употреблял он их в одиночку и в основном про себя. Новое название этих агрессоров он считал более благозвучным и с мистическим уклоном, данный вид не дожил до специалистов-этнологов, а потому он был волен называть их как душе угодно, по праву первооткрывателя. Выяснил он пока очень немного, но главное, пожалуй, понял: все эти новоиспеченные рекруты, ведущие чуждую этому времени войну на истребление, напоминающую крестовые походы первой волны, действовали не по своей воле, хотя на первый взгляд все выглядело естественно. Но вопрос о первопричине данного природного катаклизма являлся, конечно, важным, хотя не приоритетным, да и дискуссировать в течение ближайших десятков тысячелетий было не с кем, а потому в этом походе он занимался главной задачей: он искал центр, ведущий направленную агрессию. Он пришел к предположению о его существовании после того, как выявил, что после своих опустошительных рейдов отряды «чу-гоблинов» возвращаются назад по тем же направлениям, буквально по тем же тропам, и на его схеме все эти направления сходились где-то далеко, он надеялся, что это не ложное представление, подобное ощущению соединения рельсов на горизонте. Хотя у него не было карты, он два раза успешно использовал свои знания-догадки при создании засад, и оба раза получилось, но он не мог и далее рассчитывать на везение и на то, что он по-прежнему будет всегда выходить сухим из воды в этих неравных схватках: на их стороне был количественный перевес и централизованное управление. Он даже не пытался планировать создание противовеса в виде некоего организованного военного отпора, неизвестно, что для будущей истории было бы хуже, чем создание предгосударственной аномалии более чем на восемь тысяч поколений ранее срока, да еще имеющей воинственную направленность. Он рассчитывал только на себя, хотя после истории с саблезубым он перестал относиться к своим соплеменникам как к детям малым, он стал их уважать, но втягивать их в этот неизвестный катаклизм было очень рискованно, его задача была уберечь их, а не обучать ратному делу.

Он не разводил костра, хотя без огня чувствовал себя неуютно на этом скалистом плато. Он попросту не умел этого делать без инструмента, а тащить с собой еще и палку-терку, и доску-основание в далекий поход он не захотел. Теперь он жалел о совершенном, но откуда он мог знать, что его разведывательно-диверсионная миссия так затянется? А ведь надо было предвидеть все, необходимо было взвалить на себя принадлежности на все случаи жизни, а он снова понадеялся на авось и на свой опыт двухсоттысячелетней давности наоборот. «Вот и расплачивайся теперь за дурость, осел!» – говорил он сам себе, но это мало помогало. Он не мог заснуть, было зябко, и еще он боялся ночных хищников: двуногих, безногих, четвероногих и многоногих. Он защитил тыл, почти вплотную подвинувшись к скале, но это внесло еще более неудобств: от скалы тянуло бодрящей прохладой, а ему надо было спать, вздремнуть хоть часик-другой, неизвестно, что готовил ему грядущий денек. Он вспомнил книжку о древнем путешественнике из будущего – Туре Хейердале, вот у того была выдержка: когда ночью на скале его разбудили непонятные шорохи, он в свете фонаря обнаружил неисчислимые полчища огромных пятисантиметровых тараканов, опоясавших его площадку, и что, вы думаете, он предпринял? Он быстренько внушил себе, что любое животное по-своему прекрасно, и спокойнехонько откинулся до утра, и даже кошмары ему не снились. Александр начал перебирать в памяти еще и другие подобные уникальные случаи людского геройства и занимался этим довольно долгое время, намеренно гоня мысли о текущих заботах, и этот психотренинг сделал невозможное: он задремал.

Ему снился Курман: они неслись на летающем танке на совсем малой высоте, наверное, направлялись громить каких-то врагов человечества. Курман все время что-то говорил, а он кивал и до боли сжимал магазин плазменной автоматической винтовки. И где-то рвались бомбы, и боевая машина огибала деревья и все ускоряла ход, а он водил стволом в стрелковой ячейке и все не мог найти достойную цель. И холодный ветер дул в спину, а потом пошел снег, и он сообразил, что наступает ледниковый период. И в конце концов главенствующее во сне полушарие, видимо, не смогло решить все накопившиеся в сновидениях проблемы и пасовало в панике, как обычно, будя главное логическое – левое, и оно, перехватывая власть, не стало долго возиться с этими переплетениями гордиевых узлов, не им сварганенных, а с ходу протаранило их дамокловым мечом реализма – и, понятное дело, Александр проснулся. Было очень темно, и на голову лил дождь. Он принюхался: никаких посторонних запахов не было, кроме озона, а когда сверкнула молния, он убедился, что по-прежнему один. Он подставил большущим падающим каплям лицо, растер эту воду по щекам и сказал себе: «С добрым утром!» – хотя была еще ночь.

Сегодня ему крайне не везло. Вначале он напоролся на громадное осиное гнездо. Было вовсе непонятно, чем питаются на этом каменистом предгорье данные насекомые-коллективисты, но его мало занимала эта натуралистическая загадка, он просто собирался обойти их жилище, когда подвергся агрессии с воздуха. Жалили они больно, и он улепетывал от них, подобно Винни-Пуху, и ничуть не стеснялся. На его счастье, еще не вывелись осы-убийцы, обнаруженные в двадцатом веке и впоследствии распространившиеся на все континенты. Такое происшествие усилило его сомнение по поводу возложенной на себя миссии, и, несколько отдышавшись, он присел в тенечке обдумать свои шансы. Итак, знаний и умения не хватало. Он мог и дальше делать «гоблинам» засады на направлениях, ведущих в сторону становища, но ведь ясно было, что пока ему просто везло, нельзя рассчитывать на постоянную удачу одинокого Робин Гуда с несколькими десятками стрел. Нужно было продолжать искать центр, направляющий агрессию, а найти его со своими слабыми следопытскими навыками он не умел, время действовало против него, местные люди жили очень недолго, от силы тридцать – тридцать пять лет, да и то считались долгожителями. Сколько ему сейчас? Никакого представления. Но любая случайность, будь то падение со скалы или укус гадюки, могла оборвать его миссию-предназначение. Во имя человечества стоило рискнуть жизнями некоторых соплеменников, втянув их в операцию. Он взвесил все «за» и «против». К тому же пора было посетить становище: неизвестно, что там случилось во время его отсутствия. Он встал, сориентировался по солнцу и двинулся в путь-дорогу: идти было далеко.