Андрей Горюнов - Контакт первой степени тяжести

– Ты видел?! Видел?!

– Нет, – ответил летчик, складывая «Вечернюю Воркуту», – Я ничего не видел. – Почувствовав нечто странное в голосе Власова, он глянул на него: – А что случилось-то?

– А то! Давай, быстрее! Заводись! Давай! Давай!! Давай!!!

– Чего – «давай»-то?

– Давай, Бог, ноги!!

Охранник «Пром-бам-трам-банка», сидя на посту, закурил и обернулся в поисках пепельницы.

– О! – сказал он, обнаружив на кресле рядом с собой аккуратный сверток. – Мой комбинезончик! Чего, ребята, этот заходил ко мне, ну, тот?

– Кто– «этот», «тот»?

– Ну, помнишь, тот, хохмач, ну, в байковой рубашке? От одной любовницы – к другой?

– Никто не заходил.

– Спишь ты, дядя, я гляжу. Смотри: в соседнем доме сразу восемь банков обокрали.

– Не надо «ля-ля» в глаза-то – молод еще! Я на посту не сплю. Даже глаз не прикрываю. Вот выпить, закурить на посту – я могу. Молодость вспомнить могу. И газетку почитать – это я тоже могу. Но глазом-то я кошу при этом! Всегда. Мышь не проскочит – во как я глазом кошу! Никто не заходил.

– А комбинезончик выстирал, прогладил – не сам, конечно – баб, заставил, поди.

– А то уж! Вот я, например – бабу могу на посту. Хоть на седьмом десятке, а только дай. На посту-то. А вот заснуть – никогда! Иной раз самому покажется – ну все, заснул, храплю! Нет, вздернусь только – и кошу, кошу как нанятый!

На Птичьем рынке в специально сделанных загонах лаяли предлагаемые на продажу собаки, разные – бульдоги, лайки, доги, шнауцеры, ротвейлеры, овчарки, сенбернары…

Только в загоне № 117 никто не лаял. В загоне № 117 лишь храпели. В загоне № 117 спали бомжи.

Один бомж вдруг вздрогнул, проснулся, ощупал себя.

На нем была отличная штормовка – фирменная, клевая, с меховой отстегивающейся подкладкой.

Бомж явно потрясен был появлением на себе этой роскошной одежды. Он сунул дрожащую руку в нагрудный карман…

– Часы! Так и есть – часы, сука! Вот. Вот… «Тре-ни-хи-ну… Переславль… Партконференция…» Точно! Во, дела! – бомж растолкал лежащего рядом соседа: – Слушай, Бублик, память отшибло мне. Что мы вчера пили? Не помню!

– То же, что и всегда, – ответил Бублик, не открывая глаз.

– А я вам случай расскажу, – вы ахнете! – сообщил таксист Трофимов своим коллегам на стоянке во Внуково.

Коллег было много, – все ждали прилета прямого рейса Брайтон-Бич-Переделкино.

Этот рейс, как всем было известно, неизменно заправлялся керосином в обрез, тютелька в тютельку, и посему, при наличии малейших атмосферных бифуркаций над Атлантикой, будучи не в силах дотянуть до Переделкина, садился во Внуково – по этой вот национально-технической причине.

Такси от Внуково до Переделкино тянуло долларов на триста – с рыла, конечно – так что «экономия» была налицо.

– Ну, что за случай? – поинтересовался один из леваков, чтобы хоть как-то скрасить скуку ожидания.

– Случай интересный. Со мной случился. А случай такой, понимаешь, что я на этой тачке, на своей, уже поболее пяти тыщ отмотал, ни разу не заправляясь, – похвастался таксист Трофимов. – Такой вот случай занимательный.

– Да ладно. Не свисти. Как это – не заправляясь? – коллега выразительно щелкнул себя ногтем по горлу: – Так, что ли?

– Да нет, не так. Я про бензин толкую. Про семьдесят шестой. На этой моей тачке, сколько вот ты ни проедешь – всегда полон бак! Под горловину!

– Ага. Конечно! Грузишь нас, мудаков, до беспамятства… – иронично хмыкнул кто-то.

– А вот давай на спор: с тобой садимся, замеряем уровень и сотню километров едем. И будет полон. Ни капли не уйдет!

– Да ладно врать-то!

– На пару тысяч баксов – спорим? Вот, все – свидетели!

– Давай!

– Ты сначала бак осмотри повнимательней – там хитрость, небось, есть у него.

– На, убедись – все стандарт!

– А снизу?

– И снизу можешь посмотреть. Не возражаю. Мне – что? Ты сам вызвался. Проспоришь, друг. Ну, замеряй! Теперь садись. А вы все – свидетели…Я так же вот вчера у бритых четыре тонны баксов срезал – катал их по кругу, вокруг казино. Весь вечер катал! Умылись!

Гаишный инспектор открыл дверь вертолета и тут же отшатнулся: из вертолета выпал на него увесистый цилиндрический мешок.

– Ох, что это?! Никак, палатка новая? Ты, что ли, купил? – повернулся гаишник к пилоту.

– Я ничего не покупал, – ответил удивленно летчик.

Во дворе, под окнами мастерской заслуженного художника РФ Бориса Федоровича Тренихина, шла, как обычно, неистовая и нескончаемая рубка в домино.

– Эх, остограммиться бы сейчас по чекушечке… – почесал затылок Андрей Иваныч Полтавцев: ему с напарником сегодня явно не везло.

– Согласен, – кивнул напарник. – Но я совсем пустой по этой части.

– Может, к метро мне сходить, ларьки причесать? – предложил участковый.

– Ты их вчера причесал уж – запамятовал?

– Повторенье – мать ученья, – заметил участковый.

– Нет, не годится. Ты им при мне вчера: «До конца месяца теперь – ни под каким видом. Сам не „ам" и другим не дам». Обещал ведь, слово дал.

– Я слову своему хозяин! – кивнул участковый. – Захочу – дам, расхочу – назад возьму.

– Не одобряю, зря так. Ведь и убить, гляди, могут.

– Это правильно. Это верно.

– Ох, что это такое? – удивился вдруг Андрей Иванович, почувствовав, что его нога там, под столом, задела что-то непонятное и оно упало с негромким бульканьем.

Он наклонился, заглядывая под стол.

– Ух, ни фига-то, мужики! Да здесь «Столичная»! Полуторка, с ручкой!

Полуторалитровая бутылка водки в сувенирном исполнении в виде кувшина была извлечена из-под стола и поставлена среди фишек домино.

– Нетронутая!

– Целочка!

– Подкинул кто-то…

– Ага. Подкинут тебе, точно.

– Это кто-то позабыл.

– А вдруг – отравленная?

– Кто? Водка?

– А что – не бывает, думаешь?

– Сейчас проверим…

Взяв бутылку, Полтавцев лихо поболтал ею в воздухе и тут же, понаблюдав секунд десять за процессом всплывания крутящейся воронки пузырьков, авторитетно заключил:

– Отличная водка. Поздравляю!

– Приговор окончательный, обжалованию не подлежит, – подытожил экспертизу участковый.

…Через полчаса, уже приведя приговор в исполнение, все стали как-то инстинктивно заглядывать под стол… Однако, увы – халява кончилась. Пришлось снова взяться за фишки.

Через час, уже почти отыгравшись и напрочь забыв о случившимся, Андрей Иванович уронил нечаянно кость. Кость упала под стол.

– Еще одна, ребята…

На сей раз это была польская литровая «Зубровка»…

…Через часа полтора, угомонив после «Зубровки» еще и пол-литра «Посольской», почему-то Каменец-Уральского разлива, появившуюся столь же внезапно, и, кстати, Андрей Иванович Полтавцев понял механизм этого чуда.