Ивона Наварро - Музыка смерти

— Но… у меня есть еще «не все», как вы изволили выразиться.

Ему хотелось, чтобы это было не так, хотелось покончить с программой и заняться наконец доведением «Симфонии ненависти» до совершенства. Он устал сидеть в улье, ему надоело дышать этим фильтрованным воздухом, слышать никогда не прекращавшийся гул вентиляционной системы, видеть километры закрытых стальной защитой электрических кабелей и труб гидравлического оборудования. Каждый раз, когда Деймон пытался вздремнуть, — даже смежив веки, он продолжал видеть мерцание индикаторов аппаратуры и слышать жужжание лазерных и матричных принтеров, звучавшее в мозгу навязчивой мелодией из какой-то дурацкой рекламы.

Глаза Брэнгуина округлились от удивления, он аккуратно смахнул со стола хлебные крошки и наклонился к композитору:

— Не все? Бы хотите сказать… Деймон развел руками:

— Я хочу сказать, что мне нужно кое-что добавить . Еще один фрагмент.

Брэнгуин выглядел совершенно озадаченным. Иисусе, с отвращением подумал Деймон, ждать понимания от этого человека так же бесполезно, как приличной игры на скрипке от того, кто привык орудовать отбойным молотком. Как разговаривать на подобные темы с человеком, который так долго восторгался всем подряд, лишь бы на том, что он слушал, красовалась яркая наклейка, уверявшая, что это и есть музыка?

— Я бы сам вошел в клетку к Моцарту, будь у меня уверенность, что он издаст звук, который я ищу, — мрачно сказал Деймон.

— Мой Бог , мистер Эддингтон, чего вы хотите от него добиться? — Брэнгуин уставился на композитора, потом посмотрел на чудовище, спокойно сидевшее на задних лапах перед Вэнс за разделявшим их стеклом. — Заставить кричать еще громче?

Если бы даже старик ничего не говорил ему во время предыдущих бесед, этого последнего вопроса было достаточно, чтобы показать его абсолютную неспособность понять мечту музыканта. Деймон с трудом разжал зубы, чтобы ответить:

— Дело не в громкости , Брэнгуин. Как вы этого не понимаете? Христос Всемогущий, мы можем делать громкость звучания такой, как нам нравится, с помощью рычажков настройки. Значение имеет качество звучания, то, что делает музыку понятной слушателю.

Не осознавая, что делает, Деймон сунул руку в карман брюк и ощутил в ладони три припасенных пузырька с желе. Как всегда, вещество впитало в себя тепло его тела и ощущалось рукой более горячим, чем бедро. Он гордился тем, что способен до поры носить пузырьки в кармане. Это и есть строгий самоконтроль, который делает его не похожим на Кена Петрилло, ставит выше бесхарактерных наркоманов, которые в два счета проглотили бы содержимое всех трех.

— Боже Милостивый, как вы не возьмете в толк? — Он не смог сдержать разочарования в тоне голоса. — Важнее всего мысль, которая кроется за криком, понимание того, чем вызван крик, того, что превращает крик в музыку. Словом, все те чувства, которые звучание музыки доносит до сознания слушателя. Боль… физическую или… — Его пальцы крепко вцепились в пузырек с желе, не желая расставаться с его теплом, и на какое-то мгновение в памяти Деймона вспыхнула картина ощущений того, что творилось у него в голове после приема первой дозы наркотика. — Или душевную, — закончил он.

— Ну, — оживленно заговорил Брэнгуин, — не думаю, что вы намерены найти то, что ищете, именно нынче вечером.

Он поднялся из-за стола и снова наклонился к Деймону. В этой одежде на выход усталость на его лице стала вдруг еще заметнее.

— Послушайте, мистер Эддингтон, говорят, что, если художник или музыкант слишком глубоко погружается в работу, он теряет контакт с остальным миром и это отрицательно сказывается на его творчестве. Я слышал, что писатели читают произведения коллег по жанру, чтобы обезопасить собственный взгляд на вещи от избитых истин и привнести в свои сочинения больше творческого начала. Почему бы вам на несколько часов не выбросить из головы и Моцарта, и «Симфонию ненависти»? Я собираюсь пойти на концерт группы «Мелодии ада», который она дает нынче наверху в зале. Эта музыка так далека от того, чем вы занимаетесь, что концерт даст отдых голове и вы сможете совершенно по-новому взглянуть на собственную работу. Составьте мне компанию. Что скажете?

На секунду у Деймона отвалилась челюсть.

— Нет, Брэнгуин, спасибо . Я ненавижу этот хлам. Я скорее проткну себе барабанные перепонки, чем соглашусь такое слушать, и уверяю вас, что в подобном шоу нет ничего, что могло бы каким-то образом повысить тонус моего творчества или оказать влияние на мою музыку. — Он искоса посмотрел на биоинженера: — Однако я благодарен вам за трогательное участие.

Брэнгуин ответил смущенной улыбкой, словно понимая, что зашел слишком далеко.

— Я тоже ее ненавижу, — доверительно сообщил он, — но считаю важным для себя знакомство со всеми направлениями современной музыки. Если ограничиваться только какими-то определенными, как можно составить представление об остальном? С чем сравнивать? — Он пожал плечами. — Если вы никогда не слушали их музыку, откуда вам знать, что ваше творчество ничего от этого не теряет? Как вы смогли догадаться, что ненавидите ее? В конце концов, как иначе узнать, что же в ней слышит критика?

— Вы исходите из предположения, что это музыка, — с сарказмом в голосе возразил Деймон. Он понял, что Брэнгуин скорее всего солгал, — кто же станет слушать музыку, если действительно ненавидит ее, — и у него дрогнули губы. — Простите меня, но я не думаю, что подобный мусор имеет право так называться.

— Да-да, хорошо. — Брэнгуин снова пожал плечами, затем бросил взгляд на Вэнс, стоявшую на коленях перед клеткой Моцарта в дальнем конце улья.

— Дарси, а как вы? — крикнул он. — Не сделаете ли передышку в работе, чтобы составить старику компанию? После концерта мы могли бы даже заскочить выпить.

Деймон напрягся; казалось, Вэнс готова принять приглашение коллеги, но после затянувшегося мгновения раздумья отрицательно покачала головой:

— Нет, Майкл, спасибо. Лучше останусь понаблюдать за Моцартом.

Полные щеки Брэнгуина разочарованно обмякли, сгоняя с лица улыбку. Он суетливо поправил галстук и взял себя в руки.

— Ладно, если вам этого больше всего хочется. Желаю тихо и спокойно скоротать вечер. — Он неестественно хихикнул. — Меня ждет совсем другое. После такого концерта барабанные перепонки наверняка будут вибрировать еще целую неделю. Пока.

Бодро махнув на прощание рукой, он выскользнул из улья.

Деймон долго смотрел вслед Брэнгуину, задаваясь вопросом, догадался ли старик, насколько сильно оскорбил его приглашением на концерт «Мелодий ада». Казалось, на пару секунд эта мысль приходила биоинженеру в голову, но он сразу отмел ее. Деймон не смог. Из всех существовавших групп именно это сборище андроидов-мутантов он находил особенно отвратительным. Деймон нахмурился и возмущенно тряхнул головой. Брэнгуин и прочие пустоголовые, коварно обманутые люди вроде него, которые платят хорошие деньги за билеты, вполне заслуживают потери слуха, которым они наделены определенно зря; да с ним и немудрено расстаться под грохот этой мерзости из динамиков концертного зала. То, что вольется им в уши нынешним вечером, не имеет никакого отношения к настоящей музыке.