Пол Андерсон - Операция Хаос

— Карлслунд, Харди, помогите Стиву! — крикнула она. — Док, обследуй его! — Я отрывочно слышал ее голос сквозь наваливающийся хаос. Друзья, поддерживая меня, довели до стула. Я рухнул на него. Приходилось прилагать усилия, чтобы дышать.

Помутнение сознания продолжалось недолго. Воспоминания об иной стране, об ином времени остановили свое беспорядочное коловращение. Они ужасали, но лишь потому, что находились вне моего контроля и были чужими.

Русское «мир» звучало в моем мозгу одновременно с английским «peace»… и я знал, что это одно и то же. Ко мне возвращалось мужество. Я чувствовал, что могу мыслить самостоятельно. Но в голове звенела чужая мысль, и в ней обертонами я ощущал странную смесь сдержанности и сострадания:

— Прошу прощения, сэр. Это перевоплощение смущает меня не меньше, чем вас. У меня не было времени осознать, насколько велики различия, обусловленные разницей более чем в сто лет, и тем, что я оказался в совершенно другом государстве. Полагаю, будет достаточно нескольких минут для предварительного ознакомления, чтобы обеспечить информационный базис для выработки приемлемого для вас modus vivendi. [20] Modus vivendi — здесь — способ существования (лат.). Остается заверить вас, что я сожалею о своем вторжении и постараюсь свести его к минимуму. Со всем должным уважением могу добавить: то, что мне пришлось узнать о вашей личной жизни, не имеет особого значения для того, кто давно лишился земной плоти…

До меня дошло: Лобачевский!..

— К вашим услугам, сэр. Ах да… Стивен Антон Матучек. Не будете ли вы так добры… Извините, мне необходимо ненадолго отвлечься.

Этот диалог, а также последующее взаимодействие наших разумов (это трудно описать словами) происходили уже на границе моего сознания. А оно снова било тревогу — слишком уж жутко было все происходящее.

Пробормотав: «Со мной все в порядке», я движением руки отодвинул Акмана в сторону и уставился на разворачивающуюся передо мною сцену.

Свартальф находился в состоянии истерики, приближаться к нему было опасно. Джинни схватила чашку, зачерпнула из раковины воды и выплеснула ее на кота. Он взвизгнул, соскочил со стула и припал к полу, разъяренно сверкая глазами.

— Бедный котик, — успокаивающим тоном говорила Джинни. — Извини, пришлось.

Она разыскала полотенце.

— Иди сюда, к своей мамочке, и давай вытремся.

Он позволил ей подойти к себе. Джинни присела на корточки и протерла коту шерсть.

— Что это в него вселилось? — недоумевающе спросил Чарльз. Джинни подняла взгляд. Рыжие волосы подчеркивали, как побледнело ее лицо.

— Хорошо сказано, адмирал. Что-то вселилось… Вода вызвала у него шок, и возобладали кошачьи инстинкты. Вселившийся Дух утратил контроль над телом. Однако он по-прежнему находится там. Как только Дух разберется в психосоматике Свартальфа, он попытается восстановить контроль и сделать то, для чего он явился.

— Какой Дух?

— Не знаю. Нам лучше не мешать ему.

Я встал:

— Нет, подождите. Я могу это выяснить. Взгляды всех присутствующих обратились ко мне.

— В меня, видите ли… э-э… вселился Дух Лобачевского.

— Что? — изумился Карлслунд. — Душа Лобачевского вселилась в ваше… Не может быть! Святые никогда…

Я отмахнулся, встал возле Джинни на колени и зажал голову Свартальфа между ладонями.

— Успокойся, никто не хочет причинять тебе вреда. Тот, кто вселился в меня, думает, что понимает, что случилось. Соображаешь? Его имя — Николай Лобачевский. Кто Вы?

Мышцы кота напряглись, сверкнули клыки, комната заполнилась громким воем. Свартальф снова был близок к истерике.

И снова во мне зазвучал чужой голос:

— Сэр, с вашего разрешения, у меня есть идея. Он не Враг. Я бы знал, если бы он был Врагом. Случившееся приводит его в замешательство, он смущен, а для того, чтобы мыслить, он располагает лишь кошачьим мозгом. Очевидно, ваш язык ему незнаком. Разрешите, я попытаюсь успокоить его?

С моих уст полились журчащие и шипящие русские звуки. Свартальф вскочил, потом я почувствовал, как он понемногу расслабился под моими ладонями. А потом… он смотрел и слушал так внимательно, с таким наслаждением, будто я был не я, а мышиная норка.

Когда я замолчал, он покачал головой и мяукнул.

— Итак, он не русский, но, кажется, понял наши намерения.

«Посмотрите, я знаю английский, вы понимаете этот язык, Свартальф тоже знает его. Почему же этот… ну, тот, который вселился, в отличие от вас, английского не понимает?»

«Уверяю вас, сэр, кошачий мозг в данном случае не годится. В нем нет структуры, хотя бы немного схожей с той, что управляет человеческой речью. Вселившейся душе и так приходится использовать чуть ли не каждую работоспособную клеточку мозга вашего Свартальфа. Но она без затруднений может использовать весь накопленный им опыт. Даже у этого маленького млекопитающего есть хорошая способность к запоминанию и огромный запас памяти. Нам нужно только воспользоваться языком, на котором говорила при жизни эта душа».

«Понятно, — подумал я. — Но вы недооцениваете Свартальфа. Он долгое время прожил в нашей семье. Его с рождения воспитывала и обучала ведьма. И поэтому он гораздо разумнее обычного кота. Кроме того, атмосфера колдовства, в которой он прожил всю свою жизнь, не могла пройти для него бесследно».

— Прекрасно. Говорите ли вы по-немецки? — теперь я обратился к коту. Свартальф с жаром кивнул.

— Ми-йа, — сказал он с выраженным акцентом.

— Добрый вечер, милостивый государь. Я — математик Николай Иванович Лобачевский, старший советник Российского Казанского университета. Рад приветствовать вас, милейший.

Последняя фраза была сказана по-французски — по всем правилам вежливости XIX столетия.

Лапа Свартальфа со скрежетом царапнула пол.

— Он хочет писать, — от изумления глаза Джинни широко распахнулись. — Свартальф, послушай… Не сердись. Не бойся. Не мешай ему делать то, что он хочет. Не сопротивляйся, помоги ему. Когда это все кончится, у тебя будет больше сливок и сардин, чем ты сможешь съесть. Обещаю. Ты же хороший котик.

Она пощекотала ему подбородок.

Непохоже было, что Свартальф полностью примирился с тем, что в его теле поселился Дух ученого. Но ласка помогла — он замурлыкал.

Пока Джинни и Грисволд были заняты приготовлениями, я сконцентрировался на обмене мыслей с Лобачевским. Остальные, потрясенные случившимся, столпились вокруг. Неизвестность дальнейшего мучила их. Я обрывками слышал, о чем они переговаривались.

— Черт возьми, никогда даже не слышал, чтобы Святые являлись подобным образом! — удивлялся Чарльз.

— Адмирал, прошу вас!.. — возмутился Карлслунд.

— Что ж, это верно, — согласился Янис. — Демоны вселяются в одержимых. Но Святые, в отличие от демонов, никогда не вселяются в чужое тело.