Уильям Форсчен - Смертельный гамбит

— Ну так убейте его, — лениво бросил Ульсак. — Мы не имеем такого права. Он юродивый, шаман и, следовательно, находится под защитой наших законов. Только Верховный Мастер может убить юродивого, причём без свидетелей, — сказал улла.

Старик поднялся на колени и бросил на Ульсака долгий проницательный взгляд, после чего снова бросился ниц.

— Я видел глаза Имы и теперь обрел спасение! — воскликнул шаман.

Уже приготовившись распорядиться ликвидировать источник беспокойства, Ульсак остановился на полуслове.

— Как ты об этом узнал? — спросил он. Только узкому кругу приближенных было известно о его подлинной сущности.

— Разве Седа не является путем, по которому должен проследовать Има? Я пришел возносить молитвы пepeд Святыней Святынь, поскольку скоро он поднимется по ней и откроет всем свое лицо, — воскликнул старик.

— Вы, как наш предводитель, можете приказать его убить, — прошептал один из улл. — Он провозглашал вас Имой не только перед нами, но и перед представителями других кланов.

Ульсак слабо улыбнулся. Разве Има не нуждается в пророке, который предскажет его появление? Его подчиненные не подходили на такую роль, поскольку это выглядело бы подозрительно.

Ульсак повернулся к сервировочному столику и отрезал часть руки «гниющего человека».

— Подойди ко мне, старик, ты, должно быть, голоден.

С этими словами Ульсак протянул шаману кусок деликатеса. Старик посмотрел на Ульсака алчным взглядом и, схватив лакомство двумя руками, жадно впился в него зубами.

— Убирайтесь с глаз моих! — крикнул Ульсак, повернувшись к уллам. — Как вы только могли подумать о том, чтобы причинить вред предвестнику Имы!

Уллы испуганно попятились, и, когда дверь за ними закрылась, Ульсак, склонившись над столиком, вскрыл живот гниющего человека.

— Выпей со мной, старик, — радушно предложил он, не заметив, как шаман подавил желудочные спазмы, когда запах «гниющего человека» наполнил помещение.

— Неужели моя бывшая любовница пожаловала к нам собственной персоной? — лениво бросил Габлона, рассматривая Тию сквозь полуприкрытые веки.

Тия повернулась и посмотрела на Хасана, ответившего ей понимающей улыбкой.

— Я собиралась зайти и к тебе, но не смогла узнать, где ты скрываешься.

— Ну разумеется, я тебе верю, — произнес Габлона и сделал Хасану знак оставить их наедине.

Желая остаться свидетелем их разговора, Хасан неподвижно замер в дверях, словно бы распоряжение Габлоны к нему не относилось.

Кох остановил на нем пристальный взгляд.

— Ты можешь оставить нас, Хасан.

— Не исключено, что она представляет собой угрозу, — рассудительно произнес Хасан. — Было бы более разумно, если бы рядом с вами оставался охранник.

— Я сказал, ты можешь идти.

Тончайшая улыбка тронула губы Хасана, но, когда он повернулся, на его лице застыло упрямое выражение. Дверь закрылась за его спиной. Тия с любопытством наблюдала за этой сценой.

— Я не видел тебя с тех пор, как закончилась игра с Александром, — начал Габлона вкрадчивым тоном.

С этими словами он взял с сервировочного столика маленький кусочек «гниющего человека». Другой кусочек он предложил Тии, но она брезгливо сморщила нос.

— Тончайший вкус. Поначалу я тоже его не оценил, но теперь считаю, что это похоже на старый, хорошо выдержанный сыр.

Словно истинный гурман, прикрыв глаза, он начал медленно разжевывать деликатес.

— После того как закончится игра и я вновь займу принадлежащее мне по праву место, я налажу экспорт этого продукта. Мне кажется, его смогут оценить по достоинству и другие кохи.

— В том случае, если останешься в живых, — заметила Тия.

— Ну конечно же, я останусь в живых, — сказал Габлона. — Мне кажется, дорогая, что в сложившейся ситуации у тебя гораздо больше причин беспокоиться за собственную жизнь.

— Ну ладно, Корбин, — произнесла Тия примирительным тоном. — Не забывай, я тоже принадлежу к твоему семейству. Я просто взяла под контроль твое имущество до той поры, пока все не закончится.

— Пища ксарнов! — возмущенно бросил Габлона — Ты предала меня Сигме, сговорившись со своим проклятым дядюшкой. Мне следовало бы отправить твою задницу в храм Шиги, но, честно говоря, я испытываю непреодолимый соблазн убить тебя собственными руками!

Габлона вскочил на ноги, пнул сервировочный столик, и «гниющий человек» упал на пол, издав хлюпающий звук.

Тия старалась сохранять спокойствие.

— Убив меня прямо сейчас, ты лишишься возможности узнать, зачем я здесь появилась.

— Ах, ну конечно, — сказал Габлона. — Я тоже об этом подумал. Хорошо, сначала мы поговорим, а затем я тебя убью, если, разумеется, не переменю своего решения в ходе разговора.

Он по-прежнему оставался на ногах, и его короткие, толстые пальцы сжимали рукоятку меча, висевшего на поясе.

Посмотрев на меч, Тия внезапно обнаружила, что не может удержаться от смеха. Почему-то тот факт, что Корбин Габлона теперь вынужден пользоваться таким примитивным оружием, показался ей крайне смешным. Корбин был могущественный кох, всего лишь год назад его окружали сотни телохранителей, и вот теперь он пал так низко. Но, заметив кровожадный блеск в его узких, словно щелочки, глазах, она сразу же оставила мысль шутить по этому поводу.

— Я хотела предупредить вас двоих о том, что результат игры подстроен.

— Ты говоришь, подстроен? — сказал Габлона и, удовлетворенно хмыкнув, опустился в кресло.

Тия в ответ кивнула.

— Разумеется, подстроен. — с хохотом воскликнул Габлона. — Или ты думала, что я совсем глуп? Я подстроил его с самого начала.

Тия недоверчиво покачала головой.

— Как же тебе удалось это сделать?

— С самого начала я пообещал Золе биллион. Я также указал Золе на то, что, если он поможет мне достичь договорённости с Шигой, у него появится перевес над другими кохами при заключении пари.

— Чем ты собрался подкупить Шигу? — спросила Тия.

— Я все рассчитал, — заявил Габлона, — но как именно я это сделал, тебя не касается.

— Насколько я понимаю, ты безоговорочно доверяешь Золе?

— Разумеется, нет. Но он заинтересован в том, чтобы я остался жив.

— Ситуация изменилась.

— Почему? — воскликнул Габлона, в первый раз проявив обеспокоенность.

— Сигма всех вас перехитрил. Ты, как и Зола, ре шил, что после смерти Сигмы его имущество пойдет на оплату жалованья адвокатов, и, следовательно, твоя смерть уже не принесет никому особой пользы. Но перед тем как его схватили, Сигма передал все свое имущество на хранение. Он умер нищим. Теперь кохи должны найти где-то двадцать биллионов, и если ты погибнешь, то долг больше не будет для них тяжким бременем.

— Ублюдки! Они не посмеют решиться на такое!