Уильям Форсчен - Реванш императора

Но совсем рядом, по астрономическим меркам, вовсю пылало новое светило, чью грозную активность поддерживали клокочущие в его недрах неисчерпаемые океаны энергии.

Канал внутри червоточины на краткое мгновение опустел. В аналитический блок пульта из устройства, заключенного в самом сердце звезды, поступил запрос: можно ли считать программу выполненной или ее следует продолжать? Но пульт управления находился на данный момент за тысячи световых лет отсюда, и даже если бы сигнал дошел до него, запавшая кнопка и блокированное ею реле не позволили бы прекратить процесс.

Если бы машина могла пожать плечами, она бы так и сделала, не получив ответа на запрос. Ей больше ничего не оставалось, кроме как продолжать прерванную работу. Сканирующий луч быстро обследовал близлежащее пространство. В одном месте он наткнулся на сравнительно слабый источник гравитации. Спустя тысячную долю секунды звездолет с землянами, рискнувшими на пари приблизиться к зоне бедствия, был засосан и проглочен прожорливой воронкой. Но такой мелкий кусочек не мог, разумеется, насытить червоточину, рассчитанную на перекачку в миллионы раз большей массы. Совершив прыжок примерно в четверть светового года, жгут-хищник присосался к поверхности небольшой звезды класса «белый карлик». На короткое время ее масса должна была удовлетворить запросы червоточины, когда же она иссякнет, будет время поискать другие источники пищи, благо поблизости в них не было недостатка. Случайно или намеренно, путь червоточины совпадал с направлением к центру галактики, где тысячи светил и сотни населенных планет покорно ожидали своей очереди быть съеденными, замерев в первобытном ужасе, как кролик под гипнотизирующим взглядом удава. Правда, на пути хищника лежало невидимое препятствие: погасший черный карлик, под оболочкой которого лежали спрессованные до невероятной плотности сотни триллионов тонн железа — шлаки угасшей звезды, так и не ставшей Новой или Сверхновой. Как только это железо начнет поступать в чрево рожденного червоточиной гиганта, ядерные процессы в нем замедлятся и прекратятся — с очень интересными и непредсказуемыми последствиями для ближайших звездных систем.

Привыкая к своему обновленному организму, он никак не мог отделаться от ощущения чуда. Вся его прежняя жизнь представлялась далеким абстрактным сном, наполненным иллюзиями воспоминаний. Как можно словами передать чувства человека, разом сбросившего с плеч два десятка лет? Омолодившегося не только телом, но и душой? Те же воспоминания, казалось, утратили реальность. Раньше он думал, что никогда не сможет забыть леденящий душу холод последнего отступления, тупое отчаяние, оставленное последним поражением, и неистребимый запах сырой плесени, отравивший ему предсмертные пять лет жизни на том проклятом острове. Но сегодня все это тоже казалось нереальным, словно Происходило не с ним, а с кем-то другим. И боль куда-то подевалась…

В самом деле, куда же девалась боль? Боли больше не было! Он с силой надавил на живот. Как странно — живот плоский, гладкий, без единой складки жира. Куда исчезло его рыхлое, выпирающее брюшко? Или оно тоже ему приснилось? Как же разобраться, где сон, а где явь?

Он сел на кровати. В то же мгновение помещение озарил мягкий приглушенный свет. Он огляделся по сторонам. Выходит, все случившееся с ним было на самом деле, а вовсе не являлось чудовищным кошмарным сновидением, навеянным подступающей смертью. Комната была небольшой, но чистой и аккуратной. Несколько встроенных в стены шкафчиков, дверь без ручки. Откуда же свет? Он пригляделся внимательней, но не заметил ничего похожего на свечи или лампы. Непонятно. Кровать вдруг тряхнуло, да так сильно, что он едва не соскользнул на пол. Теперь он вспомнил, что его разбудило: такой же толчок, как будто в резко затормозившей карете. Звездолет — так его спасители называли свой корабль — двигался в пространстве и, должно быть, тоже тормозил.

Он встал на ноги. В них не было привычной ломоты и тяжести — напротив, он чувствовал себя легким, бодрым, полным энергии. Он чувствовал себя как в далекой молодости, когда спал не больше четырех часов и утром, выходя их шатра, готов был работать до поздней ночи, по двадцать часов в сутки. И с глазами что-то случилось. Все вокруг яркое, четкое, контрастное. А есть-то как хочется! Господи, да это же настоящий волчий голод молодого здорового мужчины, а не то противное, сосущее ощущение под ложечкой, когда знаешь, что надо поесть, но страшишься делать это, постоянно помня о жуткой боли.

Так и не установив, где находится источник света, он критическим взором оглядел свое обновленное тело. Он был нагим и сразу заметил, как изменилась его мускулатура, осанка, кожа. Он выглядел и ощущал себя снова молодым, как двадцать лет назад. И это тоже не было сном. Он довольно хмыкнул и снова зашарил взглядом по стенам. Что еще ему нужно? Ах да, одежда. В углу притулился серворобот, направивший на пациента электронные сенсоры, заменявшие ему глаза.

— Как же ты страшен, приятель, — покачал головой Наполеон.

Кибер никак не отреагировал.

— Я что, так и буду расхаживать тут голым? Где мое платье, железная башка?

Автомат неслышно скользнул к одному из стенных шкафов и нажал на кнопку. Дверца отъехала вбок.

— Потрясающе! — не смог удержаться от восхищенного возгласа император. В шкафу висел новенький военный мундир — синий с белым, как положено, с золотыми эполетами, красным воротничком и такими же обшлагами на рукавах. Рядом с ним он нашел аккуратно сложенные форменные брюки цвета буйволовой кожи и мягкие шевровые полусапожки, не доходящие до колен, начищенные до такой степени, что казалось, будто они источают собственное сияние.

Примерив форму и полюбовавшись собой в зеркале, он окончательно почувствовал себя заново родившимся. Мундир и брюки сидели на нем как влитые, вот только материя была какой-то странной и на ощупь напоминала шелк. Он ощутил в душе теплую волну благодарности к Элдину. Молодец, все предусмотрел, обо всем позаботился.

Кстати, а почему, собственно? Из восхищения перед его талантами и былыми заслугами? Возможно, хотя и сомнительно. Какую же роль придется ему играть в этом новом мире, где корабли бороздят не моря, а космический эфир, перелетая от звезды к звезде, где живут разумные существа, совсем не похожие на людей, где возможно путешествие в прошлое и бушуют политические страсти невиданных масштабов? Если ему сказали правду, то все, что он знал, ныне бесследно исчезло. Англичане, ненавистные Бурбоны, остров Святой Елены и даже его любимая Франция. Теперь его отделяла от них такая же пропасть тысячелетий, какая лежала некогда между его временем и древним Вавилоном эпохи Саргона.