Андрей Уланов - Автоматная баллада

— И ты сам — дерьмо!

— Если ты, — медленно произнёс он, — явилась в надежде разозлить меня и нарваться на пулю, можешь не тратить зря силы. Не хочешь жить дальше — застрелись! Или соверши дзигай.

— Дзигай — это для самурайских жён.

— А для подруг следопытов что? — криво усмехнулся Швейцарец. — Ритуальные мотыги?

— Зачем ты пошёл за нами?

— Я шёл не за вами.

— Врёшь, — уверенно возразила Анна. — Мальчишка с хутора рассказал, как ты махал моей фотографией. Тебе была нужна я.

— Ах, — после долгой паузы с очень странной интонацией произнёс Швейцарец. — Вот оно что.

— Что тебе от меня нужно?!

— Ничего. Теперь. Уже. Ничего.

— А раньше ты чего хотел? — бешено закричала она. — Ну?! Какого чёрта?!

— Я просто хотел задать один вопрос, — тихо отозвался Швейцарец. — Один вопрос. Решить головоломку. Найти последний кусочек мозаики. Подарок на память от иерарха Дяо. Всё-таки он меня достал… любопытство сгубило кошку…

— Прекрати бредить!

— Я просто хотел задать один вопрос…

— …, так задай его! Вот она я, перед тобой — задай этот проклятый вопрос!

Когда она шла к нему… не зная только, хочет ли убить или погибнуть, — она шла к врагу. Живому человеку, чью боль на краю могилы чувствовала так же остро, как свою собственную. Сейчас же Анна не могла точно сказать, за что больше ненавидит сидящего рядом: за смерть Шемяки или за этот застывший взгляд.

И ей было страшно.

— Вопрос… — задумчиво повторил Швейцарец. — Один-единственный вопрос. Почему храмовники так хотели твоей смерти?

Она не поняла, это было видно, и ему пришлось пояснять:

— Дяо не смог бы открыто нанять меня, да ещё за немалые даже для Храма деньги, если б не имел очень серьёзного обоснования для своих действий. Само по себе бегство взбалмошной дочурки с гвардейским десятником таким обоснованием явиться не могло. И я не думаю, что иерархи сильно боялись твоего триумфального возвращения во главе танковых колонн Европы. Почему же им так нужна была именно смерть?

— Оскорбление…

— Чушь! — резко сказал он.

— Послушай, я не знаю…

— Врёшь, — равнодушно перебил её стрелок. — Как минимум ты догадываешься.

Минуты две она колебалась…

— Ты ведь в любом случае узнаешь всё, что тебе нужно?

— Мог бы. Но мне это не нужно.

Он говорил правду, девушка почувствовала это. И — решилась.

— Алмазы.

— Ювелирные камни первого порядка. В огранённом виде именуются бриллиантами. Классическая бриллиантовая огранка состоит из 57 граней.

— Это камни Алмазного фонда СССР. После начала войны их перевезли из Кремля в одно из правительственных противоатомных укрытий. Я не знаю, как Орден заполучил эту информацию… но в сейфе отца была карта Подмосковья с отмеченным убежищем и коды доступа к хранилищу.

Теперь замолчал уже Швейцарец.

— Я подозревал, — тихо произнёс он после долгой паузы, — что в этом деле примешалась подобная дрянь. Золото… алмазы… склад оружия… незапущенные ракеты… власть… могущество… что ещё могло так интересовать этих ублюдков из Храма? Камни Алмазного фонда… за многими из них сквозь века тянутся кровавые реки. До сегодняшнего дня…

— Ты получил свой ответ. Ты доволен?! Теперь?

— Доволен? — переспросил Швейцарец. — О да. Теперь я доволен. Можно даже сказать — теперь я полностью и окончательно удовлетворён. И более того — я счастлив.

Анна, наконец, поняла, что же именно пугает её сейчас в этом человеке больше всего. Не взгляд — Чёрный Охотник не смотрел прямо на неё, это скорее раздражало, чем пугало. Голос! Он менялся лишь по силе звука, но все слова произносились одним и тем же безжизненным тоном. Так могла бы говорить машина, оснащённая регулятором громкости. А вот люди так не говорят никогда. Почти никогда.

Если они — всё ещё люди.

Выпрямившись, Анна медленно — Сашка вдруг показался ей невероятно тяжёлым — подняла автомат. Чёрный Охотник продолжал сидеть в прежней позе, никак не среагировав на чёткий щелчок предохранителя в нескольких десятках сантиметров от своего виска.

— Что, — хрипло спросила она, — ты собираешься делать дальше?

— А у меня есть «дальше»?

«По крайней мере, он знает про ствол у башки, — зло подумала Анна. — Уже кое-что».

— Предположим.

— Тогда пойду вперёд.

— В Европу?

— Да. Я хотел этого… раньше. Сейчас уже нет… сейчас уже неважно всё. Но я начал это дело, а начатое надо закончить. И, — чуть подумав, добавил стрелок, — сделать это хорошо.

Он сидел и ждал, ясно чувствуя, как холодный металл автоматного компенсатора нервно подрагивает в считаных миллиметрах от его волос. Начальная скорость пули, вспомнил он, примерно в три раза превышает скорость звука в воздухе — если выстрел будет, он его не услышит.

Так легко и просто — нажать на спуск. Всю остальную работу отлаженная механика проделает сама.

Так легко и просто — убить.

А потом он услышал — звук, показавшийся ему оглушительно громким. Грохочущий лязг предохранителя «АКС».

— Мы пойдём дальше вдвоём, — закидывая автомат на плечо, сказала Анна. — Ты прав — начатое дело надо закончить.

— В Европу?

— Через Москву. Путь в Европу для нас лежит через Москву, запомни.

Она не сразу поняла, что появившаяся на его лице гримаса — улыбка.

— Ловко. Всё же я тебя не рассчитал. Не-до-рассчи-тал. Ты ведь из-за этого сбежала, да? Любимой дочке бонзы позволено многое, но в целом Храм весьма патриархальная структура — в смысле, очень мужская. Так? Лавры Колумба и Магеллана — это всё побочно, приятный бонус, а основное — шанс начать свою игру… с карманами, набитыми алмазами.

— Не твоё. Собачье. Дело. Ясно? Ты будешь играть по моим правилам.

— Буду, — спокойно кивнул он. — По твоим правилам. Они мне… подходят.

— Сначала меня звали Снегурочкой, — сказала она. — А потом, когда Лёшка подорвался на растяжке и меня выбрали на его место… получилось так — семеро парней и я, Белоснежка и семь гномов. А вообше-то, — улыбнулась она, — родители меня Снежаной назвали.

— Хорошее имя, — Швейцарец тронул палкой уголья костра. — Красивое.

— Которое из?

— Снежана.

— А-а, — отозвалась девочка. — Да, красивое. Только меня так уже давным-давно никто не звал. Как там наши гусеницы?

— Скоро будут готовы.

— А насчёт псов — это вы интересно рассказали. У нас в той стороне несколько групп сгинуло, всего человек двадцать. Больше не посылали.

При слове «псов» Анна вздрогнула.