Олег Кукса - Камикадзе на прогулке

Я знал, что если мы с Лаурой начнем ходить все чаще и чаще по этой тонкой грани риска, я могу сорваться — полюбить так глубоко, что дороги обратно уже не будет. И мы вылетем на лед. Но мы оба, уже файтеры-профи, такой роскоши себе позволить не могли. Так мы и играли с Лаурой в эту рискованную игру. Вот такие вот — друзья-десантники. С огромным удовольствием играли. Балансируя между привязанностью, взаимопониманием, дружбой, страстью. И долгом перед Землей.

Почему мы выбрали второе? Не знаю. Но мы выбрали осознанно. Как профессионалы. Потому что в какой-то прелестный денек могут начаться разрушаться под ударами Смерчей-Убийц не дома-небоскребы Новой Женевы, а высокие башни Нью-Йорка, Лондона, Парижа, Москвы, Токио, Берлина… И всех остальных городов Земли… И тогда нам станет стыдно за то, что мы не внесли свою лепту в то, чтобы остановить, уничтожить эту возможность. Променяли свой долг на личное, эгоистичное счастье в объятьях друг друга.

Да, мы могли бы, как несколько пар, покинувших Академию, плюнуть на все и работать семейной парой файтеров где-нибудь еще. В спокойной, мирной обстановке наслаждаться радостями семейной жизни. Хоть бы полицейскими и хирургами-универсалами — на космических базах, стоящих у терраформируемых и колонизируемых планет. Даже могли бы завести детей — ведь работу в таких комфортных условиях не назовешь опасной…

Все наши друзья, особенно на пятом курсе, считали меня и Лауру любовниками, глядя на наши счастливые лица, понимание друг друга с полуслова, держащиеся в захвате руки. А мы ими не были. Еще очень очень долгое время — не были. Пока не закончили Академию и не стали десантниками-профи. Но тогда мы уже знали, что не вылетим на лед. Наши чувства с Лаурой стали более спокойными, ровными. Это была уже не страстная, необузданная любовь. А сладкий десерт доверия и привязанности, который можно смаковать, никуда не торопясь.

Все же, по большому счету, я считал Лауру настоящей подругой. От слова друг. Только этот настоящий друг был в соблазнительной женской упаковке, приятно радующей взгляд. Но и мне Лаура, советуясь, такие вещи рассказывала, что, думаю, не все ее близкие подруги могли бы услышать от нее такие подробности, когда касалось обсуждения каких-то личных проблем и вопросов. Наших, или же проблем наших близких друзей. Привязанность друг к другу уже была не такой острой, как в годы учебы и первые месяцы после окончания Академии. И понять это можно было только тем, кто мог бы оказаться в нашей, файтеров, шкуре. Не одни мы такие были — друзья-подруги. Без семей и детей — мы жили своей тайной жизнью. Потому что жить по-другому не могли.

Но порой Лаура смотрела на меня таким жарким, жадным, требующим взглядом… Когда я оказывался рядом с ней в нужном месте и в нужное время.

Тихая музыка, улыбки, обьятья… Мы, файтеры, никуда обычно не спешили. Хотя, по всякому бывало.

Поцелуи, ласки. Счастье того, что рядом с тобой тот или та, кому ты можешь всецело довериться. Действительно довериться. Без лжи и обмана…

Секс, конечно же, между друзьями и подругами не всегда исключался. Но он не был главным. Всего лишь следствием природного влечения друг к другу мужчины и женщины. Главным же было — доверие друг к другу. Полное взаимопонимание между нами, файтерами.

Но это была опасная игра. На грани того, чтобы дружба не переросла во что-то большее. В любовь. Страсть. Мы никогда об этом не забывали. Не могли себе это позволить, пока не выполним свое главное Предназначение.

Планета Хаоса была уже совсем рядом. Суровая и неизведанная. Полная тайн и смертельных опасностей…

Мне удалось не полюбить. Пройти по этой тонкой грани. И Лаура прекрасно знала об этом. Она тоже научилась полностью владеть собой, и держать свои чувства в узде. Но мы добились главного — стали файтерами Дальней Разведки, подготовленными именно для десанта на Планету Хаоса.

Не знаю почему, но Светлана, мой Ангел-Хранитель — заставляла чаще биться мое сердце, покрытое шрамами. Разбередила мои старые раны и воспоминания. Я уже заметил, что меня тянуло к ней. Такое вот, ничем не обьяснимое, природное влечение. Быть может, дело было просто в ее непостижимой, невероятной красоте. Но я, увидев ее силу, упорство, сострадание ко мне и желание мне помочь, понимал, что дело не только в красивенькой упаковке. Только благодаря внутренним качествам Светланы, ее большому, отзывчивому сердцу, я сумел нащупать, отыскать эту призрачную нить вероятности.

Если бы я разминулся со Светланой, или она опоздала бы на какой-то десяток минут…

Я постарался скрыть свое желание, свои чувства к ней. Я даже не знал — есть ли у нее жених или, даже, постоянный любовник. Но все равно испытывал к ней искреннюю симпатию. Она была на радаре моего либидо, и сердце, тревожно забившись, подсказывало — это Она, Любовь твоей Жизни! Именно к ней ты шел все эти годы, к своему Предназначению.

Мне случалось ошибаться, но все же… Я попрощался с Лаурой и Амандой, там на базе, уже подсознательно ощутив — обратного пути не будет. Роковые карты Судьбы, к худу или к добру, показали мне, что предсказанное мне много лет назад моим старым другом, Сато Такеда, как ни странно, начинает сбываться.

Однако сдержи свои эмоции парень. Для нее ты — никто, и звать тебя — никак. Ты ведь ничего о ней, право, не знаешь. Быть может, ты на этот раз ошибаешься, и это не ростки зарождающейся любви, а просто — благодарность Светлане за то, что она вдохнула в тебя новую жизнь, своим талантом и этими прелестными, маленькими пальчиками.

Светлана своим упорным, целеустремленным характером очень напоминала мне моих подруг по учебе в Академии. Именно подруг — без всякого намека на секс. Мало где, как не в Академии Дальней Разведки становилась возможной настоящая дружба между парнями и девушками. Ведь мы ежедневно помогали друг другу, подтягивали друг друга по тяжелым дисциплинам. Как я и Лаура, по медицинским разделам — всех наших друзей и подруг. Подтягивая всех наших, у кого с этими сложнейшими дисциплинами были нелады.

Когда, на четвертом курсе, Лауру Хенкель решил оставить ее парень, оканчивающий Академию — она плакала у меня на плече. Рыдала до умопомрачения. Я успокаивал ее, укачивал как ребенка. А потом мы гуляли по ночному Парижу. И я подарил ей огромный букет цветов. Тогда она впервые улыбнулась, утирая слезы. И мы обняли друг друга. Потому что я чувствовал — какая боль в сердце у суровой высокой десантницы германских кровей.

Но не стану же я рассказывать об этом Светлане… Это — очень личное. Выстраданное мной и Лаурой. За долгие, долгие годы… Мной, и еще несколькими моими подругами. Женщинами, которые всецело доверяли мне. Знали, что на меня можно положиться в любом деле. И в учебе, и в жизни. В беде, и в радости. Везде.