Михаил Черных - Невозвращенцы

А на следующий день судьба преподнесла волхву приятный сюрприз.

— Рад видеть тебя, друг мой! — Афзал широко распахнул руки в своем традиционном восточном приветствии.

— Афзал! Откуда ты здесь взялся? — удивился Максимус. — Что ты здесь делаешь, друг мой?

— Как ты мог так низко поступить со мной, брат мой Максимус? Коли я прогневил тебя чем, на, — Афзал выхватил из ножен кинжал и протянул его рукояткой вперед Максиму. — возьми и убей меня моим же кинжалом, дабы я не терпел больше такого стыда.

— Ой. Да ладно тебе. Просто я…

— Просто ты забыл обо мне? О горе мне! Брат позабыл обо мне!

— Афазл. Хватит. Прекрати. Я виноват, но я и искал тебя. Не нашел только. Очень хорошо, что ты здесь!

— Мой отец, да будут благословенны его губы, выпустившие сие слова на волю, сказал: «Возми воинов нашего рода и езжай к Максимилиану! Боги на его стороне. Он возьмет богатую добычу и добудет великую славу!..». Вот я и поехал…

— А как ты нас нашел? Ведь мы соблюдали все мыслимые и немыслимые меры предосторожности.

— Степь живая и слухами полнится… — уклонился было от ответа степняк, но видя опасно серьезный и требовательный взгляд своего друга нехотя выдавил. — Шаман наш, после камлания долгого, кое-что увидел.

— Понятно. — Предвидеть вмешательство потусторонних сил, в которые Максимус все еще не верил, и защититься от их взгляда было сложно. Внезапно некоторые слова дошли наконец до советника. — Ты говоришь, отец сказал «возьми воинов»? И ты взял?

— Как я могу не послушаться воли отца своего? Конечно взял!

— Ммм… сколько?

— Тридцать три десятка лучших воинов привел я! Укажи нам место в твоих порядках!

— Отлично. У меня как раз есть для вас задание!

— Я с радостью исполню твой приказ, брат мой. Но скажи, что здесь происходит? — и степняк указал на работающих пленников.

В лагере действительно царила суета. Куча безоружных, растрепанных пленников наравне с козаками разбирала телеги, носила привозимые откуда-то бревна, копала землю, стаскивала в кучу трупы людей и лошадей. Своих убитых складывали отдельно, а остальные тела просто валили как попало. Иногда какой-либо одетый в богатые обрывки ордынец, утомленный тяжелой рабской работой, бросался на охранников или соседа, и тогда в горе трупов появлялся новый участник.

— Ха. А это мы готовимся к осаде.

— А трупы зачем?

— О! Это как раз и есть моя идея. Именно трупы и будут нашим оружием. Правда смешно? Свои же мертвые их и убьют!

— Хм… Я слышал, что за закате, чтобы чумой черной неприступную крепость взять, туда забрасывают куски тел. Но здесь это не пройдет.

— Серьезно? — Удивился Максим.

— Ну… Неслабые нужны метатели, дабы перекинуть такую стену. А даже если и построишь ты такие, то это будет все равно бесполезно.

— Да? И почему?

— Потому что, деревянная твоя голова, что в городе есть река. Они просто посбрасывают куски в воду — и течение их вынесет прямо на вас.

— Ладно, ладно… Сам ты дурак. А то я не разумею этого? Я и не собираюсь делать, как ты сказал. Я сделаю гораздо умнее. Выше по течению мы построим решетчатую плотину. Для этого не требуется больших усилий. Ну… Таких, как на полноценную плотину для отвода русла в сторону — точно. Потом, мы сбросим туда, вверх по течению, всю гниль, грязь и падаль, что у нас наберется к тому времени. Отравим реку. Пусть не сразу, она полноводная, но, по счастью, медленная, но воду пить из нее будет нельзя. В городе много тех, кто хочет пить — люди, лошади, скот… Колодцы не спасут. Начнется падешь, болезни… Ниже по течению, за городом, мы поставим пост из рабов, которые будет отлавливать чужие трупы, а они точно появятся, как я и говорил, когда в городе начнется чума. Выбрасываемые из города тела и всякий другой гниющий мусор будет перетаскиваться обратно. За плотину. Сами будем пить воду только выше по течению. Как тебе?

— Хм… Интересная придумка… — Афзал, в отличии от козаков, как раз сразу оценил идею Максима по достоинству. — Но есть одна беда. Этот план требует долгого времени. Не дней — месяцев. И стоит первому же патрули ордынцев увидеть здесь козаков, как нас сомнут. Как же ты удержишь войска орды, пока отравленная вода не сделает свое дело?

— А никак. Удерживать ордынское войско вдали от города буду не я. Этим будет заниматься… Ты! — Ответил Максим, и, глядя в ошеломленное лицо своего друга, весело рассмеялся. — Пойдем, расскажу.

Обычный дневной прием во дворце Улагчи-оглана, сына Бату-огула из рода Борджигинов, великого даругачи Улуса Джучи был резко и непоправимо скомкан ворвавшимся запыленным человеком.

— Господин! Беда господин! — дрожащий от усталости и страха гонец распластался ниц у самого порога тронного зала Великого Хана. Доставлять нерадостные новости гонцами обычно отправляли самых ненужных людей. Редко кто из них выживал — такое уж правило.

— Говори, — вскочил Улугачи-оглан и положил руку на саблю.

— Прости меня господин. Не добрую весть я принес. Черная Смерть [90] Черная смерть — чума свила себе гнездо в Сарай-Бату.

— Откуда?

— Фаяз ибн Сатар, — в пол, все еще не отваживаясь поднять голову, пробормотал гонец, ожидая что вот-вот его голова слетит с плеч, — Фаяз ибн Сатар, выставил патрули, дабы никто не смог покинуть его провинцию. Чтобы зараза не перекинулась на центральные провинции.

— И?

— Не приближаясь, стрелами, остановили несколько караванов и переслали свитки. Во всех — одно и тоже. Черная Смерть в Сарай-Бату.

— Что ж, Фаяз ибн Сатар достойный хозяин. Беспокоится о безопасности моей Орды. Вазирь?

— Господин? — из-за спины великого хана появился его вазир-и азам, [91] Вазир-и азам — великий визирь первый министр.

— Слушай мой приказ. Прекратить всякие отношения с провинцией Сарай-Бату. На десять дней пути от города — выжечь степь, отогнать всех жителей. Выставить по периметру охрану, никого не пускать и не выпускать. Всех пришедших с севера — без разговоров заворачивать назад. Издалека. Нарушителей, убивать без разговоров и не приближаясь, издалека. Чума не должна перекинуться на густонаселенные центральные провинции! Все ясно?

— Да, господин.

— И еще. Собрать рабов-лекарей. Каждые десять дней отправлять на север караван с лекарствами и этими рабами.

— Вы слишком милостивы, мой господин. Позволено ли мне… — склонился в поклоне великий вазирь.

— Нет, не дозволяю! Исполняй! — приказал великий хан, и со стуком вернул наполовину вытащенную саблю обратно в ножны. Полузабытый гонец судорожно выдохнул. Судьба сегодня была к нему милостива. — И еще. Отправишься к границе зараженной провинции. На тебе ответвенность. За все.

— Повинуюсь, господин, — опять поклонился первый министр и, пятясь, исчез.