Михаил Черных - Невозвращенцы

Так все и получилось. Еще в предместьях Ярослава встретил немолодой волхв. Он пристально, как странно, посмотрел на проходящего мимо парня и окликнул:

— Ты к нам?

— К вам, это к кому?

— А к кому тут еще можно попасть? Только к волхвам. Пойдем, Ярослав.

— Вы меня знаете?

— Конечно, — ответил лучший Видящий среди росских волхвов, избранник Даждьбога, волхв Радослав, — волхв Владислав подробно тебя описал. Пойдем, дитя.

С этих слов началась учеба второго пришельца в академии волхвов.

К его приезду все уже было готово загодя. Стандартная келья, набор одежды, и даже, как положено, личный куратор, тот самый Радослав (много позже он узнает, что получить в кураторы избранника, это невероятная честь и удача, признание великого потенциала). Все это ждало Ярослава, стоило тому зайти в закрывающиеся на ночь ворота города.

У Ярослава проблемы в учении были почти строго противоположные, чем возникали у обучающегося недалеко Максима (друг о друге, они, как это не парадоксально, не знали, ибо ни разу случайно не пересеклись. Дабы обеспечить чистоту опыта, за отсутствием этой самой случайности внимательно наблюдали оба куратора).

Чистым отдохновением стала для Ярослава работа в поле. Вкапывая, удобряя, ухаживая, пропалывая, иногда даже отогревая землю угольными грелками, он заставлял все буйно расти и цвести. А выдаивая через съежившуюся тонкую пуповинку частички злой силы, пропуская ее через себя как через фильтр, он получал невероятные третьи урожаи, сдав зачет по земледельческой дисциплине уже со второй посадки. На его участок даже приводили, как в музей, многих волхвов из крестьян-земледельцев. Те, отлично понимая количество и качество вложенного труда, а так же полученные результаты, с непритворным уважением кланялись Ярославу как мастеру.

Работа в кузне, для получения начальных знаний в этом ремесле, также не требовала особых усилий — сказывались уроки Владислава. Да и приятное это было дело — жарко, мышцы работают подобно хорошо смазанной машине, наливаясь статью и мощью; прелестные ощущения, смыть грязь опрокинув на себя ведро ледяной, колодезной воды… А где-то в глубине забилась, как маленький кусачий зверек, злая сила. В кузне не нравилось особенно — хуже ей было только в храмах.

Не так хорошо дела обстояли с боем. С безоружным, до определенного мастерства противника конечно же, у бывшего каратека проблем не было. Там ему только немного подправили акцент: все же спортивные соревнования или самооборона на улице по тем законам (не дай бог поставишь молодому шпаненку или матерому уголовнику синяк, или паче чаяния, сломаешь что-то, не говоря уж о смерти: сам на штрафы и взятки разоришься, или сядешь) и бой насмерть — совсем разные вещи. И навык, вбиваемый в память тела, тоже совсем разный.

А вот с оружным боем вышли некоторые проблемы. Ну ни как не получалось у Ярослава защититься клинком от рубящего удара в голову. Просто затык какой-то непонятный. Учитель пробовал и так, и этак — все впустую. Ну не поднимает он меч достаточно высоко, уку не так сгибает, ну просто хоть убейся!

В конце концов учитель решил преодолеть эту проблему самым простым методом. Он на целый день поставил Ярослава в круг на отражение только этого удара. Итогом такой тренировки стал помятый старенький шлем, порванная одетая под шлем шапка и средней силы сотрясение мозга ученика. Хотя в наличии последнего, рассматривающий стремительно синеющие круги под глазами, учитель сильно сомневался. Что ж… Молитвы, травы и некоторая часть силы, осторожно направленная внутрь организма, вылечили его гораздо быстрее, чем самые лучшие медикаменты его родного мира.

Проблему все же решили. Долгим и трудным методом. Учитель вручил в руку парню вместо меча щит. С щитом проблем не возникло. На следующий день щит сменился другим — более узким и длинным, на следующий, еще меньшим, и так далее до тех пор, пока щит не стал по своей форме напоминать очень толстый меч (полученные навыки работы по дереву, т. к. делать все эти щиты приходилось самому, впоследствии помогли сдать Ярославу соответствующий «зачет»). В конце концов, щит сменился мечом, но навык и понимание остались. Смешное решение, но цели достигло.

Уроки Правды стали для Ярослава хуже горькой редьки. То, что для подвинутого на торговле и законах Максима было просто легкой, приятной и понятной разминкой для ума, Ярославу входило в мозг подобно каленому пруту. Это надо же! Правда оказывается, это только костяк законов, а судили по ней в каждом княжестве по-своему. Похоже, но тонкости присутствовали. Любой человек из не существующей, и не имеющей даже принципиальной возможности здесь родиться, профессии адвокатов (ибо должны были бы они посвящать все свое время не крючкотворствованию над законами, а тренировкам в оружном и безоружном бое), чувствовал себя бы на таких уроках, как рыба в воде. Но не Ярослав.

— Ну, дитя, поведай мне, в чего общего у чем разница меж полем и хольмгангом, — задавал наставник вопрос небольшой аудитории. И всегда, как на зло, цеплялся именно к Ярославу.

Вообще говоря, обучение было поставлено очень интересно. Для начала, лейтмотивом была кажущаяся полная свобода. В чем-то принцип организации обучения повторял западные университеты в покинутом мире. Ученик мог посещать те занятия, которые считал нужным, и тогда когда хотел. «Раз уж пришло дитя к слову и делу Богов наших, то зачем ставить ему препоны на пути учения? Пусть делает как знает…» — именно так говорили волхвы. И многих детей, независимо от их возраста и пола, такая ситуация явственно выбивала из колеи. Положим, ты из закупных холопов, ярма долга или из под тяжелой отцовской длани (все проблемы своих детей улаживали волхвы), а тут делай что хочешь!

На самом же деле реальность, хотя совсем и не расходилась со словами волхвов, была, как не парадоксально, совсем иной. Свободы было не так уж много. Да ты мог учиться и делать что угодно. Но! Учиться и/или делать, а не прожигать время в попойках или лени. За этим внимательно следили наставники. Во-вторых, мастера тоже не днями напролет ждали лентяев-учеников, а уж кто под кого подстраивался и так ясно. В-третьих, как только ты находил себе личного наставника, или не одного, это как Боги одарили способностями, то сразу же поступал в его личное распоряжение. С этого момента ты делал только то, что тебе велел твой самолично выбранный учитель, свободы конечно там уже не было. И еще один немаловажный момент. Испытание свободой, одно из самых тяжелых: окажется ли эта волхвовская свобода для тебя свободой от или свободой для?

— Так в чем же?

— Ну… И то и другое поединок.

— Браво! — похвалил язвительный мастер. Остальные дети необидно рассмеялись. — А еще в чем?