Дмитрий Новаш - Оракул Чернобыля

Я прицелился в очередного пса, и нажал спуск, он отскочил в сторону, но, видно не рассчитав расстояния, влетел в аномальную зону. Воронка молниеносно затянула в себя неосторожную жертву, начала раскручивать ее по часовой стрелке поднимая вверх, вихрь стал затягивать воздух, раздался хлопок, и тело грозного псевдо пса разлетелось на тысячи кровавых кусочков. Я перезарядил автомат. Справа сработала мясорубка, размалывая еще одну не осторожную жертву. Хруст от ломающихся костей проник в душу. Только теперь я понял, почему эту аномалию назвали мясорубка, один раз такое услышишь, и уже никогда не забудешь.

Я не обращал на происходящее вокруг внимания и продолжал стрелять по псам. Четверо псов подбежали вплотную к дереву. Один из них, самый шустрый с разбегу запрыгнул на ствол и, оттолкнувшись от него, пролетел мимо моей ноги в десяти сантиметрах. Я слышал, как со звоном клацнули зубы возле моего ботинка.

— Стреляй, не останавливайся, — крикнул мне сталкер, продолжая обстрел своего сектора.

Сухой щелчок затвора. Я понял, что у меня закончились патроны, и потянулся за новым рожком. Четыре пса находились прямо под нами, и по очереди пытались допрыгнуть до наших ног. Прозвучал щелчок замкнувшегося магазина. Я снял ремень автомата с плеча, так как он не позволял мне стрелять перпендикулярно вниз, передернул затвор и пустил длинную очередь по псам внизу. Первая пуля снесла верхнюю челюсть подпрыгнувшему к моим ногам псу. Он только что начал свой прыжок, его тело едва начало набирать инерцию, но пуля, выпущенная из автомата, решила иначе. Тело псевдо пса резко направилось к земле, и, сделав в воздухе замысловатую петлю, рухнуло на одного из сородичей. Остальные пули пришлись своим адресатам. Это скорее походило на казнь, чем на самооборону. Расстреливать с трехметровой высоты разъяренных псов оказалось проще, чем я думал. Псевдо-псы падали один за другим, визжа и скуля от боли. Я выпустил по ним большую часть магазина, и, убедившись в том, что опасность ликвидирована, поднял свой взгляд на порученный мне сектор.

Я заметил его слишком поздно. Пока я был увлечен расстрелом собак подо мной, еще одна зубастая тварь воспользовалась этим, и, разогнавшись, уже успела оттолкнуться от ствола. Мне не хватило времени среагировать, и его пасть захлопнулась на моем ботинке. Я почувствовал резкий толчок, и, теряя равновесие, полетел вниз увлекаемый стокилограммовым зверем. В полете я выронил автомат, так некстати снятый с ремня на плече.

Мир перед глазами потерял равновесие и, замысловато кружась, бросил меня вниз. Удар о землю смягчил труп убитого мной зверя, на которого я приземлился, но, даже не смотря на это, воздух с болью покинул мои легкие. Я с ужасом осознал, что моя смерть вот-вот придет ко мне, и потянулся правой рукой к ножу, висящему на поясе. Пес, который стянул меня с дерева, по инерции пролетел на два метра, и, перевернувшись в воздухе, упал на правый бок. Он не стал задерживаться, и, вскочив на лапы, бросился к своей жертве, а точнее к ее горлу.

Моя правая рука была на рукоятке ножа, когда я почувствовал тяжелые лапы зверя на своем животе. Как же быстро он двигался. Я еще не успел вытащить нож из ножен, а эта тварь уже была у моего лица. Я почувствовал смрад, исходящий из его пасти, почувствовал его неимоверный вес, я увидел раскрывающуюся зубастую пасть стремящуюся впиться в мое горло. Еще мгновение и я покойник. Зверь сделал последний рывок, он преодолел последние тридцать сантиметров отделяющих его пасть от моей жизни. Его зубы схватили мертвой хваткой то, что, по его мнению, должно было считаться моим горлом. Вместе с последним рывком зверя, я, повинуясь, скорее всего, инстинкту самосохранения, сделал свой последний рывок.

В последний момент я подставил под удар свою левую руку. Зубы пса мертвой хваткой впились в мое предплечье, разрывая плотную ткань комбинезона. Они впились в мою плоть, я слышал, как рвутся мышцы, я чувствовал, как зубы добрались до моей кости, в надежде переломить ее пополам. Дикая боль пронзила мое тело, я никогда прежде не испытывал такой слепящей боли. Оглушающий крик вырвался из меня, вместе с ним, едва не теряя сознание, я вытащил, наконец, свой нож, и со всей силы вогнал его в нижнюю челюсть пса. Нож вошел в плоть монстра как в масло. Я вогнал его по самую рукоять, и монстр, не издав ни звука, обмяк и рухнул всей своей массой на меня.

Я все еще продолжал дико кричать от боли. Монстр лежал на мне без движения, прижимая меня к земле, но хватки своей он так и не ослабил. Мне казалось, что он жив, и что он издевается надо мной. Я вынимал нож, и бил его снова, и снова. Каждое мое движение отдавало нестерпимой и режущей болью в раненое предплечье, на котором мертвой хваткой сомкнулись зубы зверя. Каждый мой удар был все яростнее и злее. Я бил, и не понимал, почему он не умирает, почему не отпускает мое предплечье. Липкая кровь залила мою правую руку, я чувствовал, как она затекает под комбинезон, и теплой струйкой стекает мне на спину. Я прекратил бить ножом тогда, когда понял, что отрезал зверю голову. Лишь в этот момент мне пришло откровение, что он мертв.

— Парень, ты жив? — надо мной склонился Сифыч.

Я не смог ничего ему ответить, и лишь продолжал стонать, изо всех сил сжимая зубы.

— Ну, слава богу, — вздохнул с облегчением сталкер, и принялся стаскивать с меня обезглавленное тело псевдо пса, — они ушли, мы их сделали, держись.

— Угму, — простонал сквозь зубы я.

Сифыч стянул с меня тело монстра, и присел у моего изголовья. Я лежал на трупах убитых мной собак, весь в крови, прижимая к груди левую руку, на которой захлопнулась челюсть отрезанной собачьей головы. В правой руке я сжимал свой охотничий нож, который по своему кровавому цвету не отличался от держащей его руки, и составлял с ней одно единое целое. Я боялся пошевелиться, ведь каждое движение означало нестерпимую боль.

— Неплохо ты его, — Сифыч попытался взять нож из моей руки, но у него ничего не получилось, я держал его такой же мертвой хваткой, как и монстр, мою руку, — отдай нож, тебе говорят.

Я расслабил хватку и сталкер взял нож из моей руки.

— Держи, а то зубы поломаешь, — он достал из кармана валик с бинтом и заставил меня взять его в рот, — теперь терпи, будем снимать твой трофей.

Он взял мой нож, и надрезал череп мутанта у продолжения пасти. Я почувствовал, что давление зубов на кость спало. Видимо он перерезал какие-то мышцы, которые удерживали челюсть в рабочем состоянии. Затем сталкер просунул лезвие ножа между верхней и нижней челюстью, и, действуя им как рычагом, разомкнул смертельную хватку. Я испытал новый приступ нестерпимой боли, отдающей раскаленными иглами прямо в мозг, и яростно вгрызся в валик бинта, производя на свет сдавленный стон.