Дмитрий Матяш - Выход 493

— Ладно, Андрюха, — Стахов прекратил смеяться, поднялся со ступеней, потянулся, широко раскинув руки. — Хорош трендеть, а то уже голова от всего этого болит.

— С чего это? Сказал «А», говори «Б», — прозвучал сзади чей-то мягкий, но в то же время повелевающий голос, не подчиниться которому было просто невозможно.

Стахов с Андреем оглянулись одновременно. На ступенях «Форта» сидел, горделиво расправив старческие плечи и вытянув тощую гусиную шею с натянутыми, словно мачтовые тросы, прожилками, Василий Андреевич. На его лице играла улыбка. Когда он там появился и как много успел услышать из рассказанного Стаховым, ни один из дежуривших представления не имел и это обстоятельство, без сомнений, не могло не тешить старика. Андрея во внимание он не брал, — молод тот еще совсем, — а вот Никитича он знал достаточно хорошо. Знал, старый волк, что тот небось уже проклинает себя в уме за то, что во-первых, не сумел вовремя заметить постороннего движения, ведь старик не призрак, вышел, стало быть, через дверь; а во-вторых, и это хуже всего, за то, что поймали его с поличным за распространение секретной информации. И, главное, перед кем распространялся-то? Перед мальцом, у которого еще молоко на губах не обсохло? Не удержался — протрепался?

Андрей решил для себя, что сегодня день познаний. И познаний даже не тех, что волей-неволей отнеслись к истории Укрытия, хотя спрашивать о нем он и не думал, а познаний человеческой сути. Вот, например, взять того же Стахова: оказывается, и он покраснеть от стыда может. Кто бы мог подумать? Вот, рассказать бы Олегу, так не поверил бы. Говорящий Стахов? Ты бредишь! Стахов, который снимает ботинки во время дежурства и предлагает это сделать своему подчиненному? Чистая ложь! А тот Стахов, что таращится с изумлением на Василия Андреевича, застыв, как первоклассник под окном раздевающейся девицы, не зная, что и сказать? Друг, ты спятил?

— Это сын Чекана, — объяснил Илья Никитич, найдя наконец хоть какие-то слова.

— Я знаю, — кивнул Василий Андреевич и перевел взгляд на Андрея. — Юноша, тебе было интересно?

— Да, товарищ полковник, очень. — Андрей встал, словно по команде «смирно».

— Брось, — Василий Андреевич отмахнулся, и по этому жесту Стахов понял, что самые худшие его опасения сбылись — полковник был здесь все время с самого начала. — Илья Никитич объяснял же тебе: никаких званий, никаких должностей. Садись. К тому же, если тебе действительно было интересно, можем попросить Илью Никитича продолжить. А уж если у него вправду от этих разговоров мигрень — что ж, я могу предложить себя в качестве рассказчика. Если ты, конечно, не против.

— Не против, — растерянно развел руками Андрей, переводя взгляд со Стахова на Василия Андреевича словно кукушка в настенных часах.

— Илья Никитич, простите уж старика — боль в суставах практически лишает меня сна. Да и спать мне как-то не хочется, уж недолго ждать, высплюсь еще. А относительно того, что вы здесь толковали этому юноше — что ж, считаю это абсолютно правильным. Согласен с каждым сказанным вами словом. — У Стахова после этих слов будто камень с плеч рухнул. — А чего? Парень — военный, и, думаю, вправе располагать теми сведениями, что ему необходимы. Я даже как-то продвигал этот вопрос на совете, чтобы на учебных курсах ввести дисциплину «История Укрытия». По-моему, это важно. И пускай бы лучше молодежь всё узнавала из официальных источников, чем самостоятельно слагала бы разные слухи в одну бредовую галиматью.

— Я рад, что вы так думаете, — сказал Илья Никитич и присел вслед за Андреем, принявшись напяливать на ноги ботинки. И даже если Василий Андреевич не обратил бы на это внимания или, кто знает, поощрил бы такое неуставное явление, Стахов все равно не смог бы находиться в присутствии старшего по званию (да и младшего, пожалуй, тоже) босым. Исключение составил только этот малый, Чека-младший. И хотя объяснения этому Стахов так найти и не смог, но к парню он относился с явным благорасположением или даже… (о, Боже, неужто такое может быть?) испытывал к нему приближенные к отцовским чувства?

— Так на чем вы остановились? — полковник подошел к Андрею и мягко опустился подле него на разложенный стул Стахова, повернувшись так, чтобы находиться к ним обоим лицом. — Насколько я помню, Илья Никитич собирался вам рассказать о Укрытии-1 и начале войны, так?

Остановился, если не ошибаюсь, на том, что Укрытие-1 до начала военных действий оказалось недостроенным? — Андрей кивнул. — Да, так и было. Строительство ПРУ общего назначения под названием «Укрытие-1» велось действительно не такими темпами, как наше, и совсем по другой системе. Там не предусмотрено было ни отдельных квартир, ни админзданий, ни лабораторий, ни цехов, ни комбинатов с необходимым оборудованием, ни, понятное дело, ферм. По сути своей, оно было всего лишь вырытой ямой под бетонным перекрытием, диаметром в два километра. Все дело, как понимаешь, в финансировании. Наше укрытие финансировалось хорошо — для себя же строили, а первое так, когда лишние деньги были. Потому и не достроили. Да и рабочих рук не хватало, строили же военные.

— А почему же не привлекали самих гражданских — ведь для них строили-то? Глядишь, и быстрее закончили бы?

— Нет, Андрей, гражданским туда допуска не было. Укрытия были секретными объектами, работы в них велись исключительно ночью, поначалу и земля вывозилась либо далеко за пределы города либо высыпалась в реку.

— Но потом ведь о них все же узнали? «Толпа» ведь не случайно попала в Укрытие?

— Не случайно, конечно, — кивнул полковник. — Ведь в строительстве только нашего Укрытия участвовало больше тысячи человек, а потому сколько угодно можно было ставить на папках гриф секретности — на скорость распространения информации это не влияло. Время-то уже было неспокойное. Люди в большинстве своем — не глупцы, они понимали, что необоротная реакция, начавшая менять и без того последнее десятилетие сходивший с ума мир, рано или поздно уничтожит все живое на планете. А потому и к грузовикам, курсирующим между возникшим под столицей подземельем и наружным миром, присматривались с подозрением. Возможно, они не в полной мере осознавали масштаб подземной постройки, но уж для чего она сооружалась, было ясно как Божий день.

К тому же многие догадывались о том, что происходит на самом деле. Что ни президента, ни большинства министров, ни прочих «пухлых» политиков в стране уже нет и все «обращения к народу» и публичные заявления — ни что иное, как заблаговременно смонтированные на телевидении ролики. Как и речи гаранта державы в «свежих» выпусках новостей о том, что война невозможна, что конфликт между Россией и США улажен. Ведь слухи о том, что власть имущие мужи продавали свое имущество, дома, автомобили по «бросовым» ценам, параллельно скупая валюту, картины, драгоценности, ходили не один год. Они ведь поначалу тайком, а потом, когда большинство европейских аэропортов либо закрывались, либо отказывались принимать наши самолеты, в открытую, ничего не стыдясь, драпали с Украины кто куда мог и какими только мог способами. Не принимает Европа, значит в Америку; не в Америку, так в Австралию. На худой конец в Африку, на Индонезийские острова — там их точно никто беспокоить не будет.