Андрей Левицкий - Джагер

Выщелкнув гильзу, переговорщик достал из петли на поясе патрон, сунул в ствол. И снова поднял винтовку, шаря глазами по грудам обломков. По спине пробежал холодок, стянуло кожу на затылке, закравшийся в сознание страх сковал движения. Дюк понял, что, если даже разом истребить всех бандитов в долине, тем самым лишив седого поддержки, он не отступит. Он лучше, быстрее, сильнее. Он — демон, посланник Нечистого, вселившийся в киевского монаха. Киевского… ну да, у него знак на груди посеребрённый. И тут все встало на свои места. Сведения в Киев сообщал Рут-предатель. Лавра наняла бандитов, чтобы разгромить караван, киевляне в помощь прислали военного советника, этого седого, а может, нескольких. И теперь…

Дюк попятился к лестнице, водя стволом из стороны в сторону. В окне мелькнула тень, он выстрелил. Быстро зарядил винтовку последним патроном, когда сбоку, с другой стороны, куда, казалось бы, и пробраться невозможно, из-за груды бетонных обломков выпрыгнул седой.

Переговорщик не успел развернуться. По пальцам, сжимавшим цевье, будто бритвой полоснули. Дюк отпрыгнул, выпустив винтовку. Напротив него стоял седой, вместо левого глаза бельмо, на лбу три коротких шрама. В руках монаха блеснули длинные обоюдоострые ножи.

Дюк вытащил из петли на поясе тесак.

— Ключ! — выдохнул седой. — Отдай ключ, останешься жив.

Переговорщик продел в темляк кисть, перехватил удобнее рукоять, сунув порезанные пальцы за пояс.

Седой ощерился, слегка присел, как в прошлый раз, отклонившись назад. За спиной у Дюка громко взвыл Тимофей. Мгновение назад стоявший в двух шагах киевлянин надвинулся. Переговорщик замахнулся тесаком. Грудь обожгло, хрустнули ребра. Из легких со свистом вышибло воздух, когда нож по рукоять погрузился в диафрагму. Последнее, что он увидел, было спокойное лицо седого. По горлу полоснула холодная сталь — и мир померк.

Когда вверху трижды громыхнул пистолет, Калеб протиснулся сквозь люк в днище фургона и окинул взглядом отсек. На койке под стеной лежал покойник. Руки его были сложены на груди, пальцы сцеплены в замок, бинты на лице почернели от крови, раскрытый рот застыл в предсмертном оскале. Охотник шагнул боком к кровати, целя карабином в приоткрытую дверь, ведущую в соседний отсек. Через люк сверху лился тусклый свет восходящего солнца.

— Пусто тута! — крикнул Калеб седому, сунувшему голову в отверстие. — Мертвец тока.

Охотник отбросил одеяло, перевернул тело, провел ладонью по матрацу. Потом нагнулся, заглянул под кровать. Сев на корточки, вновь осмотрелся. Похоже, нечего тут искать какой-то ключ, о котором толковал Иль-мар: на покойнике ни распятья, ни медальона, в отсеке пусто.

Калеб перебрался к дыре в полу, слез вниз, прополз под кабиной фургона и оказался в полутемной комнате. Пыльный цементный пол был усеян следами сапог. В дальнем углу стоял покосившийся шкаф, рядом с которым светлел дверной проем — вывороченная из колоды дверь висела на одной петле. Из проема доносились шорох и голоса. Охотник поднял карабин, прислушался.

С другой стороны дороги щелкнул выстрел, долетел возглас: «Стреляйте в предателя!» Загремел пулемет «тевтонца».

Калеб поправил шляпу и прокрался к двери, осторожно выглянул. По длинному коридору, заставленному древней мебелью, пробирались несколько жрецов в желтых тогах. Косые столбы света били сквозь окна и дыры в стене, в воздухе кружилась пыль. Не раздумывая, Калеб поднял карабин и выстрелил. Последний жрец упал. Один спрятался за перевернутый стол, остальные исчезли в соседней комнате. В следующий миг за стеной громыхнуло.

Пол вздрогнул. В коридор вынесло облако пыли, с потолка посыпался мусор. Калеб отпрянул в сторону, прижавшись спиной к шкафу. Дверь сорвало с петли и швырнуло на пол.

Охотник натянул на нос платок и снова сунулся в дверной проем, вскидывая карабин. Из-под стола выполз оглушенный взрывом седобородый жрец. С трудом выпрямился, пошатываясь, шагнул навстречу. Калеб ногой отбросил стул с прохода, перемахнул через ржавую парту и быстро прошел коридор. Жрец поднял на него очумелый взгляд — и получил прикладом в лицо. Вскрикнув, он опрокинулся на спину. Под ноги охотнику упала стальная шкатулка, внутри которой что-то звякнуло.

— Калеб, живой? — раздался голос Прохора из соседней комнаты.

— Тута я. Одного, кажись, оприходовал, а вот второй еще ползает.

Он шмыгнул носом, сдвинул шляпу на затылок и присел.

— У вас чё? — Охотник поднял шкатулку.

На покрытой оловом крышке был выгравирован человек в шестерне.

— Всех гранатой положили, — отозвался Прохор. — На дорогу выходи. Щас атаман подъедет.

— Угу, — буркнул Калеб. — Меня чуть к праотцам не отправили.

Засунув шкатулку в котомку, он пнул жреца в колено.

— Вставай.

В коридор забежали двое медведковских.

— Свяжите это тело, — Калеб указал карабином на раненого жреца. — И тащите на площадь.

Он повернулся и, придерживая котомку, полез через окно на улицу. В доме напротив щелкнул выстрел, раздался вой, и все стихло.

Калеб, прихрамывая, обошел догоравший «тевтонец». За ним через пролом в стене выпрыгнул Прохор, лицо и рубаха его были в саже. Фуражку атаманов ординарец где-то потерял, рыжий чуб растрепался на ветру. Прохор сунул револьвер в кобуру, обернувшись, махнул кому-то и поспешил к охотнику. Из пролома вытолкнули связанного жреца. Он сделал пару коротких шагов, споткнулся и упал. Вылезшие следом медведковские подхватили раненого под мышки и поволокли на площадь.

От статуи навстречу Калебу ехал Ильмар в сопровождении пятерых всадников, сзади катила повозка киевских посланников. Худощавый переговорщик стоял на передке, высматривая кого-то среди людей, снующих по площади. Позади повозки маячил Рэм на своей серой кобыле, его легко было узнать по шляпе с рыжим лисьим хвостом. Рядом с Рэмом на привязи рысила лошадь Калеба.

Прохор, догнав охотника, шепнул;

— Добыл, что атаман наказывал?

— Чё ухи греешь, када не велено? — огрызнулся Калеб.

— Чего завелся? — Прохор остановился, но, увидев, что охотник похромал дальше, поспешил за ним. — Мы караван все ж разгромили. Чего такой злой?

Калеб сплюнул через плечо:

— А если б меня той гранатой порвало?

Пятеро всадников, сопровождавшие Ильмара, придержали лошадей.

— Ну? — только и спросил атаман, останавливая коня перед охотником.

Калеб снял с плеча лямку, протянул котомку Ильмару.

— Там всё.

— Что с Гестом? — вытаскивая шкатулку, спросил атаман.

— Мертв, — раздался голос с дороги.

Ильмар поднял голову, Калеб и Прохор обернулись — к ним подошел Рут. Желтой тоги на жреце уже не было. Правое плечо стянуто повязкой, сквозь которую проступило кровавое пятно, рука согнута в локте и продета в перевязь на шее.