Андрей Белоусов - Мнимые люди

Фролов потерял дар речи:

— Так точно, товарищ подполковник, никто не выжил, — обморочным голосом, подтвердил он. Понятно же, что подполковник Бердов, решил сделать из него, палача, — «Вот сволота! У них там всё летит к чертям, а отдувайся Фролов».

— Вот и молодец капитан, — проникновенно похвалил Бердов. — Трупы погибших, потом сожгите. И ещё… Последнюю партию прибывших, отсоедините от основной группы беженцев и поместите в изоляцию под пристальное наблюдение.

— Есть.

Услышав утвердительный ответ, подполковник Бердов отсоединился, а сам Фролов, стоял как воду опущенный держа телефонную трубку у уха и ещё несколько минут слушал гудки, ничего не замечая вокруг. Наконец где-то, как-то, согласившись со словами подполковника:

«С другой стороны он прав конечно же. Среди беженцев могут оказаться мутанты. Рисковать нельзя. Ни в коем случае. Но там же живые люди и они ни в чём не виноваты… Будте вы все прокляты!»

И положив трубку на место вышел на улицу.

А на улице, прорвав серые тучи, выглянуло солнце и снег под его лучами радостно заблистал чистой белизной. Синички обрадовавшись дневному светилу, радостно защебетали, приветствуя чудный день.

«В такой бы день, да на лыжах, да в лесок, когда морозец чуть примораживает лыжню, а солнце отогревает тело».

На что, Фролов печально вздохнул полной грудью, подходя к месту трагедии. Всё бы хорошо, но вот только живописную картину и блаженный покой, нарушали мерные, сокрушительные удары, доносившиеся из вагонов, и жалобные всхлипы ничего не понимающих людей.

И лица. Бледные, а у кого и серые, напряженные лица солдат, что окружили поезд.

Фролов подхватил горсть снега и протёр вспотевшее лицо, потом махнул рукой призывая лейтенанта Старенко. Когда Старенко подбежал, капитан Фролов, тихо прошептал ему на ухо, приказ Бердова, и лицо лейтенанта тут же вытянулось и к бледности его лица прибавилась могильная серость, окраска человека, который заставляли пойти на смертельный грех. Фролов дружески похлопал лейтенанта по плечу, кивая головой, мол: так надо, дружище, так надо….

Старенко обречённо кивнул в ответ и сгорбившись побежал в сторону двух бронемашин, пошептался там с экипажем и приказал солдатам отойти от поезда. После чего посмотрел мертвыми глазами на капитана.

— Огонь! — махнул рукой Фролов.

В следующий момент башни «БТР», с крупнокалиберными пулемётами, качнулись и открыли стрельбу по вагонам, прибывшего эшелона. Из спаренных пулемётов, с громоподобным звуком вылетали, не то что пули, а малые снаряды, способные прошивать насквозь железобетонные блоки. Снаряды пробивали деревянные вагоны просто насквозь, оставляя в стенах отверстия, размером с кулак взрослого человека. И через пару секунд, вагоны поезда, уже напоминали настоящее решето, или вовсе подрезанные пулемётной очередью, они сложились пополам. Стрельба прекратилась и наступила давящая тишина.

В таком аду выжить было невозможно. Людей и нелюдей перемолотило словно в мясорубке превратив тела в бесформенные куски плоти. Ужасное зрелище. И чтобы хоть как-то не лишиться рассудка, Фролов закрыл лицо фуражкой и разрыдался, и слёзы ручьем текли по его лицу, снимая внутреннюю боль….

Слаженный план по эвакуации города, рухнул в одночасье, поставив военных на уши. На какое время могло затянуться разбирательство происшедшего и когда возобновится эвакуация людей, никто больше не мог сказать.

Во временном штабе сил «ЧС», срочно было созвано экстренное совещание. В помещение для переговоров, люди в штатском и в форме с большими звездами на погонах, тихо перешептывались между собой сидя за чёрным лакированным столом. Начальство в течение трёх часов обсуждало главные вопросы по урегулированию создавшейся ситуации и с минуты на минуту ожидало профессора Мирного и профессора Абрамовича.

— Наконец-то. И долго же вы заставляете себя ждать господа, — недовольно сказал генерал Овчаренко, в ответ на появление профессоров науки.

— Извините товарищ генерал, задержались. Мы подводили итоги и выискивали причины, столь катастрофичной оплошности, — оправдался Мирный, так и стоя в дверях, где встретился взглядом с генералом.

Овчаренко указал на стулья и когда профессора уселись за стол, сказал:

— Мы вас надолго не задержим, можете потом дальше высчитывать свои ошибки. Нас интересует только два вопроса и мы надеемся вы дадите на них ответ. — И обвёл глазами присутствующих, а замолчав вперил взгляд злых уставших глаз, на профессоров. — Первый вопрос, который нас интересует, — не скрывая раздражения вымолвил генерал. — Почему генетический анализ крови, с треском провалился?

— Похоже этот вопрос относиться ко мне, — из-за стола поднялся профессор-генетик Абрамович. Ссутулившаяся фигура, облезлый вид, застенчивая улыбка и блуждающий взгляд… Могло показаться что профессор смущён и стесняется и не знает с чего начать, если бы не его бледное лицо, как у покойника и жуткие синие мешки под красными глазами. Он не спал все эти трое суток, проведя время за работой, от чего вскоре стал похож на настоящего зомби, потеряв весь человеческий вид, дико устав.

Абрамович покачнулся и поспешил опереться о столешницу. Постоял так, пока голова не перестала кружиться и обратился к военному начальству:

— Господа, генетический тест-анализ крови, до недавнего времени работал безукоризненно… — и поспешно поднял руку, останавливая возмущение, готовое уже сорваться с уст генерала Овчаренко. — Но, но произошли непредвиденные обстоятельства. — Профессор выдержал паузу, поочерёдно одарив взглядом членов совета и загробным голосом сказал, — Господа, «мимы» мутировали.

— Что значит мутировали? Они же и так мутанты, — не понял полковник Говорунов.

Профессору снова пришлось поднять руку, прерывая преждевременные вопросы:

— Объясняю. Мутанты названные нами «Мимикрид», не просто жуткие и тупые мутанты из ужастиков. «Мимикрид» — это живая и самосовершенствующаяся генетическая программа. Если первая волна «мимов», как известно, существенно отличалась при трансформации, от человека, то следующая волна, названная нами, мутантами второго и третьего поколения, уже практически не отличаются от людей.

— Подождите, я что-то не пойму, профессор, — встрял капитан Родов, бывший какое-то время военврачом. — Как я помню, из лекций, что когда-то прослушивал, мутация живого организма и тем более такого сложного как человек, заняла бы не одну сотню поколений, пока получилось бы что-нибудь действенное и по настоящему нужное. А тут вы говорите, что мутация «Мимов», протекает с невозможной скоростью, каких-то два — три месяца и мы получаем уже более совершенный вид.