Олег Верещагин - Я иду искать. История первая

— Я выпотрошу эту крысу, — процедил он. Но Чужой перехватил Олега за плечо:

— Стой. Я же сказал, что это подстава. Исаак, конечно, грязь, но не того плана. Это ему просто подбросили, чтобы отвлечь наше внимание... Вот что, ты один этот журнальчик у упаковку шприцев вынеси и покажи ему. И скажи, чтобы сюда шёл.

Олег вылетел, как на крыльях. Шваркнул шприцы и журнал на лоток, со злорадством увидев, как из зелёного торговец стал превращаться в творожно-белого и начал потирать шею, словно на ней уже захлестнулась верёвка Права:

— Это не я... это не знаю... вы же меня... я чтоб — никогда! Я нет!

— Успокойся, — негромко сказал Йерика. — Твоё счастье — это и правда тебе подбросили, — торговец дёрнулся и громко испортил воздух.

— Иди внутрь, — мотнул головой Олег. — С тобой поговорить хотят.

Исаак Сергевич моментально шмыгнул в балаган. Йерикка поднял журнал, полистал — Олег отвернулся, чувствуя, как его начинает колотить.

— Да, — словно металлическую черту подвёл Йерикка. — Вот это и есть самое страшное.

— Почему товары не обыскивают в начале торговли?! — взорвался Олег. — Чтобы эта грязь даже появиться здесь не смела! Или это первый случай?!

— В том-то и дело, что не первый, — грустно ответил Йерикка. — А товары некому обыскивать. Тут же нет полиции, даже нет управляющего ярмаркой. Сам каждый приезжает, сам торгует, сам уезжает... Исааку подкинули. А бывает, что и нагло привозят. И торгуют.

— Ради такого дела можно было бы и полицию организовать, — проговорил Олег, успокаиваясь. — Сам же говорил — это и есть самое страшное!

— Ты не понял, Вольг, — поморщился Йерикка. — Самое страшное — не то, что это ВОЗЯТ. Самое страшное, что есть кто-то, кто это ПОКУПАЕТ. Уже есть. Среди этих людей, — Йерикка повернулся и обвёл рукой толчею вокруг. — Таких надёжных, честных, сильных людей... Исаак прав — спрос рождает предложение, а не наоборот... — он помолчал и добавил: — Скотиной быть легче, чем человеком. А оправдание скотству найти легко. И я боюсь, что, когда большинство из нас погибнет — те, кто сейчас покупает ЭТО, сами откроют данванам ворота наших городов...

— А как же Закон Рода? — спросил Олег. Ему было горько.

— Смотри, — Йерикка полистал журнал. — Этот мальчишка похож на меня... только волосы светлые. А вот — точь-в-точь Морок... На юге тоже верили в него, — в голосе Йерикки прозвучала безнадёжность. — Может быть, ещё их отцы верили и скорей умерли бы с голода или разбили себе головы о стены, чем... Просто мы, горцы, оказались крепче... но и мы начинаем поддаваться. Может быть, оно и к лучшему будет — погибнуть. Не так страшно, как увидеть день, когда и здесь восторжествуют животное скотство и вседозволенность под масками свободы, Вольг...

— И ты смиришься?! — выпалил Олег. — Ты смиришься, говори?!

— Нет, — Йерикка внезапно вскинул голову, глаза его опасно блеснули. — Нет, клянусь Солнечным Щитом Дажьбога! Пока жив — нет. А потом... — он засмеялся негромко. — Мир таков, каковы мы в нём. Так-то, Вольг. И это совсем неплохо.

— Только трудно, — угрюмо буркнул Олег, хотя такой Йерикка — обычно ироничный — нравился ему куда больше, чем мрачно-обречённый.

— Нелегко, — согласился Йерикка. И прищурился: — А что это тебя вдруг так заело а, Вольг?

— Не знаю, — помолчав, немного удивлённо ответил Олег. — Может, просто мне всё это и на Земле не нравилось. Только там я ничего сделать не мог.

— Ну сейчас сможешь, — пообещал Йерикка. — Сейчас мы пойдём брать одного на самом деле опасного типа.

— Это хорошо, — рассеянно заметил Олег. И спросил: — А почему аппаратура с Земли? Вот, батарейки. И ноутбуки такие же, только лейблы другие. Я понимаю, что вам нужно оттуда помощь получать. А данваны же и так высокоразвитые.

— Ты даже не представляешь — насколько, — непонятно ответил Йерикка. И не стал ничего объяснять.

...Вопреки словам Йерикки и ожиданиям Олега сразу они никого «брать» не пошли. Чужой, выйдя из балагана, целеустремлённо потащил их в ту часть ярмарки, где расположились лесовики, заявляя, что он голоден, а сейчас самое время сходить в гости. У Олега начало печь грудь, словно там уже давно стоял горчичник — да так сильно, что и свалившийся на голову обед был не в радость.

Между тем, Чужой, не постучавшись даже символически, вломился первым в один из балаганов, где его уже, судя по всему, ждали. Вокруг накрытого стола, размерами напоминавшего бильярдный, стояла целая компания, включая Гостимира, который шумно обрадовался — и Бранку. При виде её Олег весьма глупо хотел повернуть назад, но невысокий, хотя и кряжистый мужик уже с поклонами провожал всех троих на места, причём Чужого усадил напротив себя, за другой конец стола, а Олег оказался рядом с Бранкой.

— Сажай своих девчонок с нами, Степан, — махнул рукой Чужой. — Знаю, у вас, дикарей лесных, не принято, но я же гость!

— Ты, Славко, не гость, а, считай, родич, — ответил Степан и жестом подозвал жену и двух дочерей, стоявших у входа в балаган. Те чинно поклонились и уселись на свободные места. Напротив Олега оказалась старшая — примерно его ровесница, с могучей русой косищей, едва ли не более мощной, чем у Бранки, и весёлыми, озорными глазами василькового цвета. Олег попал в стол ложкой вместо супа, девчонка фыркнула и уткнулась в косу (так классно!), а он внезапно получил зверский пинок в щиколотку от Бранки.

— Ты что?! — не выдержал Олег, разворачиваясь на скамье.

— Хлеб подай, — весело сказала он, ухитряясь одновременно зло смотреть на Олега и ещё злее — на лесовичку. Когда Олег наклонился к ней, подавая ломоть, то его ухо щекотнул шёпот: — Зарежу, как свет свят.

«»Упс. Приехали,» — отметил Олег, а Степан усугубил ситуацию, щедро сказав, хрустя огурцом:

— Понравилась моя старшая? Женись хоть завтра. Крещёный ли?

— Э?. . Я?. . В смысле — да, — кивнул Олег.

— Батюшка! — лесовичка зарылась в косу.

— А чего? — удивился Степан. — Хороший парень...

— Ой, батюшка! — простонала та.

— Молчу, молчу, — отмахнулся тот.

Олег от смущения налёг на здоровенный рыбник, зверски обжигаясь паром. Первым же куском он подавился, и Бранка от души врезала ему между лопаток:

— Легче так-то? — невинно спросила она.

— Угу, — хмуро ответил Олег. Йерикка почему-то не менее хмуро грыз мосол, потом в сердцах трахнул им по столу, выбивая мозг.

— Одичал в горах, право, — извиняющимся тоном заметил Чужой. Степан отмахнулся:

— Ничё, я тоже мозги люблю.

— Стёп, Славко у тебя? — от входа осведомился амбального телосложения бородач в маскхалате, с «калашниковым» поперёк груди, заглядывая в балаган, как к себе домой.

— Здесь, здесь, садись, — Степан махнул рукой. — Рубай, до чего дотянешься.

— Да ел я, во уже, — амбал чиркнул себя по горлу, но сел, пододвинув скамью и непринуждённо кладя АКМС между рыбником и миской с варениками. Если он и ел, то заметно это не было — вареники со скоростью хорошо натренированных солдат сигали на ложку, в ней — до миски со сметаной, а оттуда — в рот. При этом амбал усиленно делал Чужому какие-то знаки глазами и свободной рукой.