Андрей Уланов - Автоматная баллада.

Айсман замер. — Старик, ты чего? — потрясенно пробормотал он. — Какое еще «вперед»? Куда? — А это уже вопросец не ко мне, — Евграфыч пожал плечами. — Тут я пас. Это, — добавил он, — ты у своей девки спросишь… когда до Острова дойдете. ШВЕЙЦАРЕЦ

На фотографии она улыбалась. Обещающе. «Интересно, — подумал Швейцарец, — случайный ли ветер перечеркнул пол–лица рассыпавшимися прядями? Или этот эффект — придумка фотографа?» В любом случае, получилось отлично. Напрочь отсутствует характерная «мертвящая» статичность — наоборот, каждый миг ждешь, что замершая на полдороге рука продолжит движение, смахнет упавшие на лицо… золотые? Похоже, хоть и по черно–белому снимку точно не скажешь… смахнет упавшие на лицо золотые нити, улыбка станет шире и… — Эту фотографию, — вкрадчиво произнес иерарх Дяо, — вы можете забрать себе. — Эту? — Были другие, — сухо отозвался Шио. — Анна сумела позаботиться о них. — А ее спутник? — На простых солдат, думаю, вы понимаете, редко расходуют столь ценную вещь, как фотопленка, — сказал толстяк. — Даже на десятников, даже на тех, чье рвение и заслуги неоднократно отмечались иерархией. Вот… эти портреты, исполненные лучшими художниками Храма, по заверениям бывших товарищей Энрико, весьма схожи с… хм, оригиналом. «Энрико. Что–то не похож ты на испанца, Энрико, — вглядываясь в тонкие линии карандашных набросков, подумал Швейцарец. — Конечно, испанцы бывают… вернее, испанцы были разные — что стало с родиной Сервантеса сейчас, точно известно лишь волнам Атлантики. Но все же… что за книжка запала тебе в душу? «Он песенку эту твердил наизусть… откуда у хлопца испанская грусть! Ответь, Александровск, и Харьков, ответь: давно ль по–испански вы начали петь?» — А почему, — вслух произнес он, — вы не послали за ней своих воинов? — Мы послали за ней своих воинов. — Но тогда, — не дождавшись продолжения, сказал Швейцарец, — получается, что вы не верите в успех вашей собственной погони. — Мы верим, что погоня завершится успехом к вящей славе Храма. Толстяк был не прост, ох не прост. Хитрая лиса старой, довоенной закалки… его игру с ходу не просчитаешь. Нет, даже не так — его Игры, ведь подобные умники редко ограничивают себя одним лишь планом. Зато сложные, многоходовые, взаимодополняющие, частично перекрывающиеся и тому подобные комбинации такие вот Дяо любят столь же сильно, как рыба любит плавать в воде. — Итак, — резко произнес Шио, — что ты решил? — Шио, — толстяк укоризненно качнул подбородками. — Вовсе нет нужды торопить нашего гостя с принятием решения. Когда речь идет о деле столь исключительной важности, поспешность может лишь навредить, тогда как разумная взвешенность, обстоятельность… — Я был не прав. Разумеется, нашему гостю нужно время на подумать. Вид «попугая», впрочем, явственно свидетельствовал как раз об обратном, а именно об испытываемом иерархом Шио крайнем нетерпении. Какого хрена, беззвучно кричали его пальцы, перемещавшиеся вдоль края столика со скоростью, достойной пианиста–виртуоза. О чем тут думать? Есть задание, весьма несложное по виду, есть неслыханно высокая награда — какие могут быть раздумья? Примкнуть штыки, прогорланить «ура!» — и вперед, на врага! — Я правильно понял, — тихо спросил Швейцарец, — что моя задача сводится исключительно к ликвидации? — Вы поняли абсолютно правильно, — толстяк с предельно задумчивым видом разглядывал стоящий перед ним полупустой бокал. — Вам нет нужды рисковать, пытаясь захватить их целыми и невредимыми… и вообще живыми. — Какие доказательства выполнения задания вас устроят? — Вашего слова будет более чем достаточно. «Не подозревал, что мое слово стоит таких чертовых деньжищ, — мысленно поразился Швейцарец. — Разве что… Разве что иерархи уверены — выплачивать эти деньги им не придется. Нет, не то. Слишком просто, слишком банально… для Его Толстомордия иерарха Дяо. Шио мог бы — да что там — почти наверняка и мечтает поступить именно так. Но не Дяо». — Это радует, — сказал Швейцарец. — Не люблю таскать дурнопахнущие предметы на большие расстояния. — Я–то думал, тебе этот запашок по нраву, — фыркнул Шио. Швейцарец аккуратно положил рисунки на столик и посмотрел на «попугая». Он не пытался вложить в этот взгляд ничего особого — всего лишь представил себе, как на переносице иерарха возникает круглая темная дырочка… и как эта же голова, неумело, несколькими ударами отделенная от тела, стоит на блюде посреди столика. Он просто смотрел, как стремительно побледневший Шио отворачивается, пряча взгляд. — Расстояние, увы, вам необходимо будет преодолеть и в самом деле немалое, — вздохнул толстяк. — За прошедшие с момента побега недели… две… они могли пересечь большую часть Сибири. — Они уже на побережье. Эта фраза прозвучала неожиданно даже для самого Швейцарца. Всплыла из глубины подсознания. Но произнеся ее, он вдруг понял — так оно и есть. — Ничуть не удивлюсь, если так оно и есть, — сказал Дяо. — Восстановление Транссиба является одним из самых больших послевоенных достижений… «…Почти невероятным», — мысленно закончил Швейцарец, если вспомнить, через территории скольких «независимых» новообразований тянутся сейчас рельсы. Даже с учетом того, что большая часть инфраструктуры сохранилась с довоенных времен, гильдиям купцов и перевозчиков за этот подвиг стоило бы отлить чего–нибудь вроде золотого паровоза в натуральную величину. Впрочем, при назначаемых ими ценах… — Не большим, чем строительство Храма, — резко бросил Шио. — Разумеется, разумеется. Утверждать иное было бы ересью. Швейцарец задумчиво смотрел на мешочек перед толстяком. Небольшой, из темно–красного бархата, он выглядел так, словно был туго набит… чем–то тяжелым. К примеру, четырьмя десятками золотых монет. Что составляет, как несложно подсчитать, сорок процентов от сотни и в таковом виде изображает собой аванс. Он же задаток, он же предоплата. Он же — цена двух жизней. Предатели Храма, сказал толстяк. И добавил — увы, но в наше прискорбное время нельзя верить даже, казалось бы, самым достойным. Намек? Двое беглецов, которые, однако, не пытаются раствориться в джунглях, а выбирают поезд. Либо им кажется, что безопаснее удрать как можно скорее и дальше… …либо у них есть какая–то вполне конкретная цель. И Храм явно не желает, чтобы они этой цели достигли. Храм… или только иерарх Дяо? — Это задание, — медленно произнес Швейцарец, — выглядит более сложным, чем любое, выполненное мной до сего дня. — То есть ты отказываешься? — недоверчиво переспросил «попугай». — Шио, — укоризненно качнул головой толстяк. — Ты невнимателен. Наш уважаемый гость вовсе не сказал «нет». Он лишь озвучил ту сумму аванса, которая, по его мнению, более соответствует предстоящей миссии. Пятьдесят, если я правильно расслышал. — Ваш слух, — откликнулся Швейцарец, — не оставляет желать. САШКА