Василий Сахаров - Мечник

— И в чем проблема?

— Понимаешь, мы вдоль береговой черты шли, и когда я на разрушенные поселения смотрел, то сочувствовал местным, было какое-то понимание, что тяжко людям пришлось, но когда с ними в деле столкнулся, то жалость куда-то испарилась. Представь, причаливаем мы к торговым пирсам, все как положено, честь по чести, а нас тут же окружают войска, и местный председатель муниципии, требует отдать ему весь груз. Вроде как я не имею право самостоятельно торговать на их земле. Хотели отчалить, а в нас стрелять стали, и хорошо еще, что со мной бойцы из ГБ были, так городских вояк из ДШК причесали, что только клочки по закоулочкам полетели.

— Значит, ты не расторговался?

— Я этого не говорил, — усмехнулся Чингиз. — Мы на обратном пути в Одессу зашли, где еще две наши баржи стояли из другого каравана, и все прекрасно сбыли, так что я с прибылью.

— А по разведке как?

— Этим не я занимался, а люди полковника Захарова. Ты ведь знаешь такого?

— Да, довелось познакомиться.

— Вот они и добывали информацию. В Одессе, понятно, в какой портовый бар ни зайди, пьяные речи послушаешь, и сразу становится известно, куда и кто поход замыслил, да кто и с кем враждует. Вольница, там никаких секретов нет, а в Румынии, войдем в тихую бухту, поисковая партия на берег высадится, пленников притянет, и дальше идем. В подробности я не вникал, но кое-что полезное и для себя узнал. Ты как, не хочешь морской торговлей или лихим промыслом заняться?

— У меня и на берегу проблем выше крыши. Вложиться или разово в чем-то поучаствовать, это возможно, а всерьез в эти дела влезать, извини, камрад, пока не могу себе этого позволить. А к чему вопрос, есть дело достойное?

— Есть, — Чина улыбнулся, да так масленно сощурил глазки, что мне сразу вспомнился Крым и наши по нему хождения. Когда он дорезал одного из попавших к нам в руки бандитов, которые хотели нас неподалеку от Феодосии ограбить, то так же улыбался.

— Если не секрет, говори, — кивнул я головой, — что скажешь, останется меж нами, и если мне твои дела будут интересны, то обещаю, подумаю всерьез и поддержку окажу. Что задумал?

— Хочу налет на румынские берега организовать. Военный командир из меня плохой, а купец хороший, и поэтому мне нужен человек, который на себе весь поход вытянет. С меня идея, припасы и транспорт, а с тебя совет, кто может мне помочь с этим предприятием, ведь наверняка, связи в армии остались. Выручай, Саша, а я не обижу и в долю возьму.

— А смысл? Сам же говоришь, что побережье Румынии турки все по десять раз пограбили, да и одесситы отметились. Толку ноль, Чина, и взять там нечего.

Керимов хитро подмигнул и, понизив голос почти до шепота, сказал:

— Так это про побережье разговор был, а я про другое речь веду, — молчу, вопросов не задаю, и купец продолжает: — В Румынии течет большая и полноводная река, Саня, Дунай называется, и вверх по ее течению, давно уже никто не подымался, а там есть что взять. Как говорят, Тулча, Измаил и Браилов до сих пор стоят, а это базы ВМС Дунайской флотилии.

Подумав над словами купца, спросил:

— Кто последний в те края ходил, и что из этого вышло?

— Семь лет назад одесситы пытались пройти, но у них треть корабликов потопили. По описаниям, мощные речные мониторы и переделанные в канонерские лодки ракетные катера класса «Молния».

— И в чем твоя идея, пойти вверх по реке, чтобы и нас как одесситов перетопили?

— Нет, моя задумка в том, чтобы атаковать эти военно-морские базы с суши, высадиться на морском берегу и маршем продвинуться сразу до Браилова. Поверь, Саша, это все не с бухты-барахты, я многое про те места узнал, и самое главное, что для местных кораблей топлива нет, поскольку Браиловский Адмирал Мирча Думитреску, который там правит, враждует с нефтянниками из Плоешти. Нет дизтоплива, нет движения, а значит, что нет мобильности.

— Думать надо и твои сведения проверять, а торопиться в этом деле нужды нет никакой.

— Конечно, — согласился Чина, — думай, но к Новому Году, будь добр, дай ответ. Свои координаты я тебе оставлю, так что связь терять не будем.

Остальной наш разговор был самым обычным трепом стародавних приятелей, и уже поздно вечером, в легком подпитии, мы расстались с нашими новыми друзьями студиозусами и гвардейцами из Второй бригады. Снова я сидел в коляске извозчика, мимо проносились освещенные окна столичных жилых домов, а меня все никак не покидала мысль о походе к Румынским берегам.

Как ни смотри, а это авантюра чистейшей воды, но очень уж заманчивая цель вырисовывалась, а именно, половина Военно-Морского Флота Румынии, почти вся Дунайская флотилия, ракетные катера и два фрегата из Мангалии. Конечно, почти все это погнило, и с места эти суденышки просто так не сдернуть. Однако если удастся перетянуть на буксире к родным берегам хотя бы парочку небольших военных кораблей, то поход себя не только окупит, но и принесет солидную выгоду. Надо думать над этим вопросом, прикидывать, считать, собирать карты, готовить бойцов и послать дальнюю разведку, то есть, обратиться к Еременко за разрешением на это рейд.

Сегодня на кургане возле Волчьих Ворот собралось около пятисот человек, в большинстве своем крепких мужчин и молодежи в казачьей униформе. На этом месте они собираются из года в год, не взирая ни на что. Плевать на чуму, на голод, на войну и на гонения советской власти или еще какие-либо причины, но каждый день 15-го сентября, вот уже в течении двухсот лет, в полдень подле высокого кургана с крестом на вершине, всегда стояли казаки Кавказского отдела и их гости. Случалось, что их было всего человек пять-шесть, а бывало, что и под пять тысяч сходилось, но факт остается фактом, казаки чтят своих предков, геройски павших на этом самом месте.

В 1829-м году, в станице Тифлисской, ныне Тбилисской, жили кубанские казаки из Кавказского линейного полка, и сотником у них был Андрей Леонтьевич Гречишкин. В то время шла русско-турецкая война, большинство казаков находилось в действующей армии, а по кордонной линии Тифлисская — Казанская, несли службу жители этих станиц, кто по ранению дома оставшийся, а кто по молодости или преклонному возрасту в боевую часть не был взят. Война заканчивалась, Россия вновь задавила османов, шли мирные переговоры, но агентура турецкая все еще воевала и смогла подтолкнуть к выступлению двух темиргоевских князей Джембулата и Шумара Айтековых.

Более двух тысяч самых лучших джигитов подняли в поход эти князья и для удара они выбрали станицу Тифлисскую. Однако до нее конное войско закубанцев не дошло, так как в Волчьих Воротах, междуречье рек Кубань и Зеленчук, узком и крутом овраге с единственной через него дорогой, на их пути встали шестьдесят два казака и сотник. Отступать было некуда, в пятнадцати километрах позади родные хаты и семьи, и только один казак, с самой лучшей лошадью, был послан в станицу, упредить близких, чтобы отходили или готовились к осаде. Казаки заняли оборону, кинжалами убили своих верных лошадей, сложили из них бруствер посреди дороги, и приняли в этом месте свой самый последний бой.