Алексей Волков - Разрушитель

– Я возглавлю одну группу.

– Куда тебе? Не забыл – завтра с утра ты ложишься на обследование, – напомнил Линевич.

Но его решение и мое – большая разница.

– Брось. Я себя отлично чувствую. Если отбросить некоторую усталость. Надо же сполна вкусить преимущества нового звания! Уж со взводом-другим как-нибудь справлюсь. И стычки с бандитами – еще не настоящая война. Все равно нынешние младшие офицеры реального опыта фактически не имеют. Надо их проконтролировать. Надежнее будет.

– Тем более, не дело полковнику самому идти во главе нескольких машин и командовать двумя десятками бойцов.

– С двумя сотнями я могу не справиться. Начинать надо с малого и легкого.

– Хватит с тебя. Лучше вспомни, как вообще живой остался!

– Судьба у меня такая. Но ты тоже странный – как в пекло посылать, так старого приятеля, а как на прогулку, так норовишь придержать его дома. Думаешь, мы обязательно кого-нибудь встретим? И вообще, сколько банд одновременно может находиться в одном районе? Большинство обывателей вполне законопослушны. Хотя бы в части грабительских налетов и убийств. Налоговую обмануть, украсть что втихаря, мошенничество какое устроить – это иное. Но тут уже не войска нужны, а нормальный уровень жизни и взвешенная политика власти.

– Не заболтаешь. Сказано – в поликлинику, значит, в поликлинику. Ты бы на себя сегодня посмотрел. Краше в гроб кладут. Твоим видом слабонервных пугать можно было.

– Тем лучше. Хоть без стрельбы обойдемся, – парировал я. – И вообще, лучше не спорь. Я ведь могу рапорт на увольнение подать, раз реального дела мне не доверяешь. Преступников сам вычисляй, мне неинтересно, а вот покататься в последний раз на броне – почему бы и нет? Гораздо лучше, чем скончаться во время садистского медобследования. Выбирай.

– И хрен с тобой! – махнул рукой Константин.

Выяснять, к чему относится ценное начальственное замечание, к обследованию или операции, я не стал.

Перекусили мы в процессе обсуждения тут же, вновь консервами, зато не требовалось куда-то идти в приземленных желудочных целях.

Сразу после последней фразы приятеля я попрощался и пошел к себе. Покурил перед сном, а затем завалился в кровать. Без задних ног, да и без передних. Просто коснулся головой подушки и через секунду отключился от окружающего мира. Без всяких мыслей о прекрасных девах, собственных детях или судьбах цивилизации.

Если бы не многолетняя привычка просыпаться в намеченное время, я проспал бы сутки, не меньше. А так сознание чуть всплыло, едва разлепившиеся глаза посмотрели на часы и попытались сразу закрыться вновь. Это мы проходили. Соглашаешься полежать еще пять минут, ничего же страшного, и просыпаешь все на свете.

Заставил себя сесть и некоторое время провел так, собирая волю в кулак для следующего шага. А когда-то вскакивал по команде и сразу был готов приступить к любым действиям.

Где ты, молодость?

Оделся, отправился умываться. Из зеркала на меня смотрела страшная бледная рожа с заплывшими глазами. Холодная вода не принесла облегчения. Организм упорно боролся за право на отдых ценой любых дел. Даже обещание завтрака и вожделенного кофе оставили его глубоко равнодушным.

Снаружи ночью прошел сильный дождь. Судя по лужам на дорожках и мокрой траве. Капли влаги продолжали висеть на листьях деревьев, и прохладный, пытающийся взбодрить меня ветер стряхивал их.

Пожалуй, тут был даже не дождь – гроза. Что-то чувствовалось в воздухе перед тем, когда я шел спать. И небо затянуло тучами, и где-то чуть погромыхивало, только сон мой был настолько крепок, что творящееся снаружи буйство стихий не сумело пробиться сквозь его плотную пелену.

Линевич выглядел получше меня. Ненамного. Его видом можно было распугивать вражеские взводы и роты, моим – батальоны и полки.

– Обалдеть! Видок у тебя… Все-таки поднялся? Узнаю старую гвардию, – прокомментировал он, вяло ковыряясь в тарелке.

– Есть еще порох, не только песок.

По какой-то прихотливой логике я представил себе возможную жизнь в монастыре. Ежедневные ранние подъемы, постоянный недосып… Нет, к такому подвигу я пока был не готов. Даже раскаяние, возникшее было вчера, куда-то ушло, напуганное перспективами.

– Какие новости? – после паузы спросил я.

Обычно в прежние годы я мало интересовался происходящими событиями. Раз уж все равно не мог ничего изменить, зачем зря расходовать желчь?

– Особых, почитай, нет. Если внешние, то все по-прежнему. На Кавказе постреливают и все покрепче, надо будет вернуть туда ушедшую к Афгану бригаду, на Дальнем Востоке пока тишина. Чужие правительства получили гарантии дальнейших поставок газа и потому в целом отнеслись к случившемуся спокойно. Когда у самих земля под ногами горит, не до чужих проблем. Кое-где оппозиция, правда, вякает, но это ерунда.

– Даже могу перечислить соответствующие страны. – Я тоже принялся за еду.

Работа челюстей способствует приливу крови к голове. А в голове – мозг. Может, хоть теперь он будет вынужден заработать и выйдет из спячки?

– Вот именно, – кивнул приятель. – Что до внутренних… В провинциях в основном бардак. Но не везде, не везде. В полной зависимости от умения губернаторов справляться с проблемами. Определенные сдвиги к улучшению имеются. Население восприняло новости спокойно, даже с некоторой надеждой, так что поддержку мы имеем.

Народ всегда надеется при перемене власти. Вдруг сильные мира сего обратят внимание на чаяния простых людей и сделают хоть что-нибудь реальное для улучшения жизни?

Нет, в самом деле – вдруг?

– Вот… – Линевич залпом выпил кофе, традиционно плохой в столовой. – Но ночью никаких известий о новых нападениях банд не поступало.

– Еще бы – гроза!

– И гроза тоже. Не исключаю – многие вновь решили залечь на дно до прояснения ситуации.

– Со своим участковым договориться легче, чем с пришлыми вояками.

– Примерно так. Почитай, нас ситуация тоже устраивает. Хоть лишних жертв избежим, а там потихоньку прижмем криминал к ногтю. Думаю, намеченная операция сведется к демонстрации силы без иных итогов. Можешь смело идти досыпать.

– Ну уж нет. Раз решил ехать – поеду. Надо же ощутить себя настоящим полковником! Кстати, найди себе нового водителя. Негоже в моих чинах подрабатывать простым шофером. Мне теперь полагается собственная свита. Адъютант, повар, секретутка… Можно – две. Человек я молодой, почти, холостой… Так что подбирай кадры.

Я говорил, а в мозгу вдруг промелькнула шалая мысль действительно остаться. Дело не в служебном положении. Как раз от положений я отвык и уже потому относился к ним довольно наплевательски. Однако тут хоть какую-то пользу принесу. Крестьянин из меня, откровенно говоря, никакой. На земле вырасти надо, любить неблагодарный труд, а откуда любовь к битвам за урожай у сугубо городского жителя?